Лучшие Парни (ЛП) - Вебер Мари. Страница 41

Прежде чем я успеваю крикнуть, что это небезопасно, Лют уже показывает Бериллу на примере, как это делается. Слова застревают у меня в горле, когда он опускает нас прямо к деревьям и внезапно появляется поляна. Спиной я чувствую, как Лют напрягает мышцы, когда наклоняет нас вперед, и на его руках пульсируют вены. Он говорит:

— Начинай бежать на счет три.

А затем я бегу, и он бежит, и вот мы уже не бежим по воздуху, а спотыкаемся и ударяемся о землю и это нечто среднее между землетрясением и падением на тебя дома.

Мы останавливаемся, и я теряю желание двигаться до конца своей короткой жизни.

Пока Лют не развязывает узлы на веревках и не сбрасывает их, чтобы скатиться с меня. Когда он улыбается, его лицо в нескольких дюймах от моего.

— Я все время забываю, что ты постриглась.

Моя рука взлетает вверх, но шапки нет. Должно быть, ее сдуло над водой или, что более вероятно, во время посадки. Я пытаюсь прикрыть голову руками и ползаю вокруг в ее поисках, но это бесполезно. Она исчезла.

Лют наблюдает за мной с нескрываемым весельем.

— Я бы упомянул об этом над водой, но мне это нравится. Тебе идет.

— Очень мило, — саркастически говорю я. — Только теперь об этом узнают и остальные.

Он смотрит туда, где Сэм и Селени, прихрамывая, поднимаются на ноги и пытаются выпутаться из веревок после смертельно опасной посадки. Сэм продолжает вскрикивать.

— Думаю, они уже знают, — Лют кивает на Берилла, который одной рукой зажимает нос, который, похоже, сломан, а другой прикрывает глаза от солнца и смотрит на Селени. Кровь стекает по его подбородку на обнаженную грудь, он хмурится и наклоняет голову, пока Селени пытается поправить одежду. Кепки на ней нет, а волосы растрепались, как у кошки, попавшей в бурю.

Лицо Берилла принимает выражение седьмого уровня ужаса, которого я никогда прежде не видела.

— Селени? — шепчет он. Он моргает, затем оглядывается вокруг, его взгляд проходит по мне прежде, чем вернуться к моему лицу. — Мисс Теллур? Что вы двое творите?

Селени поворачивается к нему и быстрым, словно молния, движением тянется, чтобы схватить кепку, но обнаруживает, что ее нет. Она смотрит на меня достаточно долго, чтобы понять, мой головной убор тоже пропал, затем выпрямляется, вздергивает подбородок и подходит к Бериллу. Она быстро отнимает его руку от носа и говорит, как ни в чем не бывало:

— Рен здесь, чтобы выиграть, а я — чтобы помочь. И это хорошо, потому что взгляни на свое лицо, Берилл! Твой нос! Вот, позволь мне…

— Сел… Мисс Лейк! Все в порядке! Пожалуйста, я…

Его бесполезное сопротивление заглушается леденящим душу воплем Сэма. Я карабкаюсь посмотреть, что с ним, но уже вижу, что это его лодыжка. Я наклоняюсь, чтобы дотронуться до него, но кожа слишком быстро становится синей. Он отдергивает ее, но я успеваю заметить, что по его лицу струится пот, а нога вокруг ботинка распухает.

Я поднимаю взгляд на него и Люта.

— Она сломана.

— Это случилось при посадке, — стонет Сэм. — Кстати, рад тебя видеть. Ты выглядишь, как мальчишка.

— Хватит болтать. Нам нужно зафиксировать ее.

Он скрипит зубами.

— Нет, нам нужно двигаться прежде, чем…

На лесной тропинке позади нас раздаются крики и выбегают Винсент, Жермен, Рубин и еще один парень с другой лодки. Они едва бросают в нашу сторону вгзляды, устремляясь к спиральному каменному зданию в тридцати футах от нас.

— Василиски! — кричит Рубин, и вдруг земля сотрясается и воздух сотрясает ужасающий рев.

Лют хватает Сэма за руку и перекидывает ее через плечо, чтобы поднять его. Сэм кричит, но он не останавливается — только покрепче прижимает Сэма к себе и начинает бежать, когда мы направляемся вслед за остальными.

Каменное здание перед глазами больше напоминает мавзолей, чем спираль, и, когда мы скачем к единственному видимому в нем проему, я замечаю, что надпись на нем в том же стиле, что и на палатке. Но я, должно быть, устала, потому что мой мозг перетасовывает буквы и читает «Столовая для мертвых», что на древнем языке означало бы, что либо войти могут только мертвые, либо намеренно заперто внутри этого места.

У меня нет времени думать об этом, потому что василиск размером с чертова кита прорывается сквозь деревья. Его толстое тело змеится по земле, извиваясь в грязи быстрее, чем мы можем бежать, когда его морда с клювом бросается на нас.

Лют втолкнул Сэма и меня внутрь как раз перед тем, как Рубин захлопнул за нами дверь, а василиск издал еще один пронзительный рев, который эхом разнесся по помещению, заставив задрожать несколько фонарей.

Снаружи щелкает дверной замок.

— Из всего…

— Эта штука появилась из ниоткуда!

— Трое из парней исчезли как раз перед тем, как он их схватил — вы это видели?

Дрожа, я игнорирую Жермена и Рубина и проверяю, вошли ли Берилл и Селени. Затем смотрю на Люта, который рассматривает комнату, в которой мы только что заперлись.

Только это не комната. Это круглая пещера, высеченная из белого камня, со склепами по кругу.

Лют подносит палец ко рту и медленно поворачивается к нам лицом. Жермен молчит. Я слышу, как Рубин сглатывает.

Это не подземное убежище. Это катакомбы древних рыцарей и надпись над дверью снаружи была предупреждением.

Мы действительно вошли в столовую мертвых.

Глава 19

Каждое наше движение отзывается слишком громким эхом. Слишком навязчивым. Стоны Сэма отскакивают от стен, рубашка пропитывается потом. Он пытается спрятать стон в рукаве, но это делает звук его боли еще более мучительным.

Я поворачиваюсь, чтобы подставить плечо под его вторую руку, чтобы уменьшить вес на его лодыжку, и уже собираюсь помочь Люту вести его, когда замечаю, что на нас смотрит Винсент.

Он разглядывает мои волосы, лицо и одежду мертвеца. Любой намек на смущение и стыд на лице Винсента за его поведение прошлой ночью быстро сменяется искривленными губами и вспышкой подозрения, направленной на Люта прежде, чем его глаза снова встречаются с моими.

— Мисс Теллур.

Я смотрю на Селени и Берилла — грудь последнего теперь покрыта кровью из носа — и Винсент прослеживает мой взгляд достаточно долго, чтобы издать резкое фырканье.

Сэм снова стонет и Жермен шипит:

— Кто-нибудь заткните его, пожалуйста?

Мы с Лютом еще сильнее выпрямляемся, прежде чем Лют указывает на единственный свободный выход из усыпальницы. Узкое отверстие, ведущее в темноту. Я вздрагиваю, когда Селени шепчет:

— Берилл, я не хочу этого делать.

Чтобы он ни сказал, чтобы успокоить ее, это останется между ними, но Винсент снова смотрит на меня и поджимает губы прежде, чем кивнуть Жермену и Рубину.

— Давайте проверим комнату, — затем бормочет в мою сторону. — Мы обсудим это позже.

Я поднимаю бровь. О, конечно, обсудим.

Все трое двинулись осматривать круглое пространство, но ничего не нашли. Склепы старые и запечатанные, как и стены, а все гравюры и могильные ценности, что здесь были давно унесены погодой или грабителями.

Мы ждем, пока они закончат беглый осмотр, затем следуем за Жерменом, Рубином и Винсентом к единственному отверстию в дальнем конце комнаты. То, что раньше скрывало его, сейчас висит кусками толстой штукатурки и металлических прутьев, словно что-то прорвалось сквозь него, а потом здание так и не было восстановлено.

Я снова вздрагиваю и крепче сжимаю Сэма в своей хватке, когда я, он и Лют ныряем в соседнюю комнату, которая вовсе и не комната, а проход по крутой лестнице в каменном тоннеле. Болезненное дыхание Сэма отражается от потолка и делает и без того душный воздух гуще. Более затхлым.

Пахнет серой.

Мы шаг за шагом спускаем его вниз, где нас выталкивают через другую дверь в очередную комнату с новым комплектом мерцающих фонарей.

Вздох Селени такой же громкий, как и проклятия Жермена.

По обе стороны низкого помещения выстроились каменные гробы. Они втиснуты в стены, словно часовые в коробках, на идеальном расстоянии в пять шагов друг от друга над полом, который резко опускается вниз. А впереди на их крышках вырезана рыцарская печать Калдона.