Лучшие Парни (ЛП) - Вебер Мари. Страница 46

— Вот почему ты мне нравишься, — он кладет руку мне на подбородок и наклоняется к моему лицу, пока его губы не оказываются в дюйме от меня. — Ты боец. Прими мое предложение, и я все равно подарю тебе мир, — его рука сжимается сильнее, и с каждой унцией ярости, которая у меня есть, я отшатываюсь назад и рукой бью его под ребра в диафрагму, в то время как мое дрожащее колено дергается, чтобы соединиться с его семейными драгоценностями.

— Прости, — выдыхаю я. — Твой мир слишком мал. Я пихаю его, отталкивая в сторону, и ныряю в дверной проем, где я внезапно вылетаю на балкон, выходящий на вход в лабиринт и фестивальные площадки средь бела дня — мои глаза охватывают море гуляк.

Свет такой яркий, что я закрываю глаза. Шум оглушительный — но к нему примешивается крик чаек и соленый воздух порта. До тех пор, пока нарастающий поток голосов не становится достаточно ясным для меня, чтобы различать слова и фразы.

Они спорят о правилах рыболовства.

Я щурюсь. Не просто спорят. Фестиваль выглядит наполовину разрушенным. Палатки Верхних снесены, а террасы заняты Нижними.

Я оглядываюсь на дверной проем, но Винсента нигде не видно. Только Холм, король и его спутники стоят в тени. Я хочу скрыться вместе с ними. Назад в лабиринт, к Селени, Бериллу и Люту. Особенно Люту.

— Дамы, господа и друзья, — доносится откуда-то голос диктора. — Прошу внимания.

— Кто это? — кричит один из зрителей.

Мои трахеи сжимаются, и я начинаю задыхаться. Противоядие действует недостаточно быстро.

— Что здесь происходит? — требовательно кричит отец Винсента. — Где мой сын?

— Друзья и общество, — слова диктора рикошетом отскакивают от садовых стен и эхом разносятся по лужайкам с той же интенсивностью, что и у меня в голове. — Представляю вам победительницу стипендиального конкурса в этом году — Мисс Теллур.

Грохот толпы соперничает с биением моего сердца в ушах, когда я спотыкаюсь и падаю на колени. У меня сжимаются руки и живот.

Тем не менее, я смутно отмечаю, что их шок переходит в смех.

— Это что, шутка? Выведите настоящего победителя!

— Это Рен? Что случилось с ее волосами?

Видимо, пока они не поймут, что он серьезен, их слова не замолкнут.

— Что происходит?

— Это спорт парней!

— Как ее вообще туда пустили? Как это случилось?

— Она из Нижнего порта, вот как! — раздается голос.

— Победил один из наших Нижних!

— Бедняжка даже чулок не надела, — голос миссис Менч звучит громче остальных. — Я так и знала.

Я смотрю вниз на толпы людей и покрытые зонтиками лужайки. Затем замечаю декана и членов Совета Стемвикского университета, стоящих рядом с диктором, которого они, вероятно, приняли за мистера Холма.

Они не ликуют. Они ничего не делают, только морщат свои длинные носы.

И все становится черным.

Глава 22

В какой-то момент я начинаю чувствовать свое тело и понимаю, что все еще жива. Мозг начинает сопротивляться ядовитым ночным кошмарам, сопровождающимся ощущением постоянного Падения. Но разум подсказывает, что что-то не так. Будто мое тело прошло сквозь выход победителя, но есть осознание, что я не победила. Более того, казалось, что ключ к большому лабиринту все еще утерян, а я брожу кругами, пытаясь расшифровать послание.

— Как крысы в лабиринте.

Разве не это сказал Винсент в гостиной Холма?

Вот только крыса эта цараПала мою кожу, пытаясь поПасть внутрь. Эта болезнь, которая продолжала адаптироваться, и баночки с кровью, и пробирки с мутирующим вирусом внутри. Эти видения смешались в моей голове вместе с воспоминаниями о тех днях, когда мы с Винсентом вместе решали тесты.

Кровь пульсирует по всему телу, пока противоядие очищает его от яда и прогоняет упырей из моего сна. Но крысы продолжают цараПаться.

Это продолжается до следующего дня после моего выхода из Лабиринта, когда я открываю глаза, чтобы увидеть солнце и лицо Па.

— О, так и думал, что ты скоро очнешься, — улыбнулся он.

Я выдавила слабую улыбку:

— И какой вердикт?

— Ты будешь жить.

— Как я и предполагала. А что на счет другого вердикта?

— Твоя мама и я, все равно, любим тебя, и можем даже гордится тобой.

— Смешно.

Он моргает:

— Если хочешь знать, вынесено несколько решений. Во-первых, ты действительно победила в состязании. В официальном заявлении сказано, что финальным испытанием был тест, но Холм не уточнил, по какому предмету, и прочее связанное с силой характера и так далее.

— Что на счет других участников? — я вспоминаю о Люте, затем о Сэме и Берилле, Уилле и Селени.

Он приносит мне кружку чая и помогает сесть.

— Все, кроме Парня, съевшего кровопускающие ягоды, живы и благополучно возвращены домой. Некоторые слегка более потрепаны, чем перед началом. Все, как в предыдущие годы. Мама Люта прислала записку, что он очнулся этим утром.

Я перестаю пить чай, испытывая огромное чувство облегчения, но затем хмурюсь. Но как, как они выжили? Как они сбежали от сирен, василисков и упырей? Как Холм так быстро спас их?

Я не стала спрашивать Па об этом, ведь ответа у него было. Ответ знал лишь мистер Холм. Что там сказал Па? «Все, как в предыдущие годы».

Возможно, это настоящая магия или страх перед странным маленьким человеком.

Несмотря на это, мне было жаль Парня, который погиб.

Па прочищает горло и пьет из своей чашки.

— Целый Порт ожидает следующего вердикта, позволит ли университет сдать экзамены. Вопрос актуальный, наряду с решением о представительстве рыбной отрасли. Некоторые из них… — он закусывает щеку, пытаясь подобрать слова, — не скрывают своей реакции на отказ любого из этих вопросов.

Я удивленно поднимаю бровь, некоторые из имен всплыли у меня в голове. Мы уставились друг на друга, а затем Па достал свои записи о новой сыворотке против болезни, которую он разрабатывает.

Глава 23

Понадобился еще один день на получение официальных новостей. Согласно громкому комментарию миссис Менч для всех мимо проходящих, совет Стемвика был занят не только спорами о политике и высоких стандартах высшего образования для мужчин, но также они оценивают значимость женщин как стипендиатов Холма. Особенно, когда кажется, что их финансирование в гораздо большей степени зависит от ежегодных взносов Холма.

И поддерживая позицию Порта, поместье Холм ясно выразило свою позицию: либо позволить мне сдать экзамены, либо лишить их финансовой поддержки.

Па с каждым днем волновался все больше и больше. Каждые пять минут между работой над новым преПаратом и проверкой самочувствия мамы он выглядывал в окно тогда, когда, по его мнению, я не смотрела.

Его волнение отразилось на состоянии мамы, она начала больше спать.

— Просто я пытаюсь избавиться от его напряжённых нервов.

На что я сглатываю и сжимаю ее руку, зная, что это неправда.

Это следующая стадия болезни, мы не можем от нее избавиться.

Всей душой я хочу хотя бы на мгновение увидеть Сэма и Уилла, убедиться, что они в порядке. Или попросить Селени найти Люта и узнать, что он думает.

Но я этого не делаю. Па излечил Сэма и Уилла. Семья Люта позаботится о нем, как и моя — обо мне. Так все устроено, сейчас я сижу рядом с увядающей мамой, пока на горизонте рождается страх за предстоящие события. Я чувствую, как она, ожидая, иногда вздрагивает.

Я не пеку и не доставляю заказы, я не вижусь с Селени, не вижу море. С Па и Ма мы томимся в ожидании, а я пытаюсь не выглядеть так, будто меня тошнит от осознания происходящего. Даже если меня примет университет, моих знаний не достаточно, чтобы спасти маму. В любом случае она умрет, в этом я уверена. Разве что новое лекарство Па сотворит чудо.

Стоя в лаборатории, я морщу нос от вяжущего запаха спирта. Я смотрю на клетки с крысами, пробники и образцы с кровью, изо всех сил пытаясь понять, что несут в себе царапающие толчки в моей голове. Я что-то упускаю. Оно прямо передо мной, но я не могу понять что.