Пока мы будем летать (СИ) - "Paper Doll". Страница 4

— Тогда твоя семья будет не такой уж и счастливой, — теперь я начала вести диалог с Тимом. Он понимал меня лучше, наверное, потому что и сам был немного ранен в неком смысле. Мы две подбитые птицы, что продолжают вопреки всему лететь. У Брук же раскрыто два крыла. Ей не понять.

— Может быть, — парень пожал плечами. — Но пока что я не жалею ни о чем. Потому что я сижу в одной машине с Брук Хоккинс и планирую провести всю ночь с ней, — он обернулся к нам, широкая улыбка украшала его лицо.

— Вот наглец! Харпер, тебе стоило пригласить Тома, чтобы он защищал нас от этого извращенца, — парировала Брук, вливаясь в разговор.

— Да, но он ведь будет приставать к тебе в случае чего, а не ко мне, — я даю «пять» Тиму, а Брук в ответ дует губы. А затем мы просто трое взрываемся от смеха. Я чувствовала себя свободней. Так ведь и должно быть, когда ты проводишь своё время с друзьями.

— Ладно, хватит прелюдий! Давайте напьемся в хлам! — вскрикиваю я и в следующую секунду выскакиваю на улицу, где меня обдает холодом. Всё ещё хочу курить. И пусть я по-прежнему не могу прочувствовать свою жизнь, но у меня хорошее предчувствие, что следующие несколько часов я буду жить, проживать свою чёртову молодость. И к чёрту, если я пожалею об этом завтра!

Глава 2

Я перевернула табличку с «Открыто» на «Закрыто». На улице уже темно, а я истратила ещё один день своей молодости впустую. Из окна заглядывает свет уличных фонарей. Уже десять часов вечера, и людей на улице уже не так много. Вот оно — ещё одно преимущество жизни в маленьком городке. Чем меньше людей, тем больше свежего воздуха. Правда, в этом и недостаток. Сплетен, кажется, только больше.

— Помочь? — спрашивает Тим. Я даже не замечаю, как он появляется из темноты.

— С чего это ты решил помогать мне? Обычно ты этого не делаешь, — я усмехаюсь. Парень выходит из темноты и помогает мне поднимать стулья. Я оставляю это дело за Тимом, а сама тем временем достаю ведро с водой, швабру и начинаю быстро и не совсем совестно мыть пол. К чёрту! Завтра здесь снова будет жутко грязно. В это время года люди то и дело, что заносят вместе с собой лишь грязь.

— Я приготовил несколько бургеров. Можем перекусить. Или ты возьмешь их с собой? — Тим, закончив со своей частью работы, запрыгнул на стойку, за которой мы обычно рассчитываем людей. Он открыл колпак и взял из стеклянной вазы пончик, политый розовой глазурью. Нам повезло, что Тони не додумался ещё поставить видеокамеры ни на кухне, ни в зале. Таким образом, он не видит, как мы его объедаем, в прямом смысле этого слова.

— Странный вопрос, Тим. Разве ты не спешишь к Мириам? — спрашиваю я. Нагибаюсь, чтобы ополоснуть тряпку и слышу, как в спине что-то хрустнуло. Чувствую себя старухой.

— Мы расстались, — пережевывая пончик, спокойно отвечает парень. Я же повержена в шок. Мириам была первой официальной девушкой Тима. Без сомнений, он и встречаться начал с ней только бы насолить Брук, но мне она казалась миленькой. Они провстречались около трех месяцев, но для Тима это уже был рекорд. У него были случайные связи с некоторыми девушками (с некоторыми даже по несколько раз), но он ни с одной из них не был в отношениях.

— Она тебя бросила? — я продолжаю мыть пол, но в этот раз не свожу глаз с Тима. Он смотрит в окно на луну, выглядит немного угнетенно.

— Что? Нет, — он улыбнулся, обнажая красивые ровные зубы (фотография, где 15-летний Тим в брекетах есть только у меня — преимущества дружбы). — Просто она мне надоела. — Сказал он, но на самом деле имел в виду «просто она не Брук». Я лишь тяжело вздохнула в ответ. — Так что на счет бургеров?

Я переоделась, и мы с Тимом, не включая света, сели за стойкой и принялись есть бургеры, запивая их колой. Сначала мы молчали. Мы давно не общались друг с другом, оставаясь наедине. Хотя когда-то мы были не разлей вода. Когда-то — это ещё в средней школе или до появления Брук.

— Ты задала вопрос, — произносит парень и умолкает. Я же смотрю на него взглядом, полным недопонимания, потягивая в то же время колу. — Вопрос. Про растраченную впустую молодость.

— Это было, кажется, в ночь перед тем, как Брук уехала? — спрашиваю я. С момента уезда Брук прошла уже целая неделя, и мне сложно определить, когда именно я задавала этот вопрос и при каких обстоятельствах, потому что в моей голове он повторяется снова и снова.

— Да. Ты задала этот вопрос не тому человеку, — парень усмехается. — Я просто хотел спросить… У тебя проблемы с Томом? — Тим старается говорить осторожно, словно идет по тонкому льду, который вот-вот треснет. Надуваю щеки, а затем выпускаю наружу весь воздух, застрявший в моих прокуренных легких.

— Почему вы все, чёрт возьми, так не любите Тома? — усмехаюсь я, прячу глаза, потому что и в Томе дело тоже. Но Тим вряд ли поймет, потому что, вероятно, в этом есть и его вина, и Брук, и Эйприл. А может, и не их всех вовсе вина, а моя. Я пока что этого не решила, но это ли так важно?

— Ему тридцать! — восклицает Тим, словно это действительно веский аргумент.

— Возраст — это не диагноз!

— Не в его случае.

— Знаешь, это лучше, нежели любить девушку, которой ты к чёрту не нужен! — выпаливаю я, но вскоре жалею о сказанном. Выражения лица Тима не меняется. Он тяжело вздыхает, но не возражает, ведь знает, что это правда.

Я поднимаюсь с места, едва ли не разливаю свой стаканчик с колой. Мне не стоило этого говорить. Иду на кухню, к мойке, чтобы помыть за собой тарелку. Будет всё же лучше не оставлять улики для Тони.

— Нам уже пора. Нужно закрыть кафе, и всё такое, — надеваю пуховик, достаю из кармана джинсов все чаевые и высыпаю их в сумочку. Достаю ключи и верчу на пальце, сообщая заодно и Тиму, что пора уже уходить. Мне так неловко. Наверное, когда мы впервые поцеловались в одиннадцать лет, мне было менее неловко.

— Нет, подожди, — он подбегает ко мне. На нем уже тоже куртка и смешная веселая шапочка с завязками, что висят по обе стороны, которую он никогда не осмелится надеть в присутствие Брук. — Я знаю, что это правда. Всё нормально, — его пальцы обхватывают моё запястья. Он так преданно смотрит мне в глаза, отчего мне прямо в горле сушит. — Ты с ней уже общалась?

Я не в силе произнести и слова, поэтому просто отрицательно мотаю головой в ответ. И вру. Брук звонила мне. И не один раз. Каждый день мы общаемся с ней как по расписанию — днем и вечером. А ещё время от времени она присылает мне на Facebook мемы или что-то вроде того. Но ни слова о Тиме. И я знаю, что если скажу ему об этом, это просто уничтожит его. Она даже ни разу не спросила о нем.

— Почему ты всё ещё дружишь с ней? Иногда она относится даже к самым близким людям как к дерьму, — спрашивает парень, когда мы не спеша направляемся в сторону моего дома. На улице всё так же холодно, что характерно для февраля. У меня в руках бумажный пакет с бананами и большой бутылкой газировки. Хотела купить сигареты, но, в конце концов, выбрала почему-то газировку. Со вкусом винограда. Не знаю, просто вдруг захотелось так сильно пить. Решила потушить жжение в горле не едким дымом, а не менее вредной вещью.

Слова Тима заставили меня улыбнуться.

— Потому что после того, как мой отец покончил с собой, она была единственной, кто подошел ко мне и вместе этих отвратительных слов утешения, просто общалась со мной, будто ничего не случилось. А когда мы шли домой после школы, она мне сказала — «А у меня кошка умерла позавчера». Представляешь?! Так и сказала!

— Это вполне в стиле Брук, — Тим издал тихий смешок.

— Она никогда не относилась ко мне как к дерьму. Думаю, это просто особенность характера Брук. Она всегда говорит правду, даже если она неприятна. Многие этого боятся.

Поскальзываюсь на месте, но парень хватает меня за локоть, не позволяя мне упасть. Неуклюжесть — моё второе имя.

И мы идем дальше. Говорим о Брук в прошедшем времени, словно она больше не вернется. Больше того, будто она уже умерла. Вообще удивительно, но в прошедшем времени человек обретает столько положительных качеств, сколько в мрачном «теперь» ему даже не видеть. Интересно, говорил ли кто-то обо мне тоже в прошедшем времени?