Пока мы будем летать (СИ) - "Paper Doll". Страница 40

— Я курю, когда мне невыносимо плохо, — отвечаю я.

— А я лишь когда счастлив.

***

Слезы стекают вниз по моим щекам. Мы лежим на кровати в моей комнате. Вижу его лицо через тусклый свет, что проникает в комнату из окна. Он смотрит на меня, глаза его блестят. Его лицо так близко, но я всё ещё чувствую, будто он далеко. Умираю, так сильно хочу поцеловать его, но не могу из-за голоса совести, выплывающего из глубины моего подсознания.

— Я так боюсь, — шепчу, будто кто-то может украсть наше мгновение.

Его теплые пальцы касаются моего лица. Флинн нежно утирает мои слезы. Так бережно, будто боится пропустить хоть одну слезинку. Но все они падают в его широкие ладони. В них готова упасть и я.

— Мы можем рассказать Брук завтра утром. Перед самым отъездом.

— Ты издеваешься? Там будут мистер и миссис Хоккинс. Они возненавидят меня, — улыбаюсь сквозь слезы, представляя сцену, что могла бы развернуться. Мистер Хоккинс принял бы это молчаливо, но миссис Хоккинс точно начала бы кричать на всю улицу, пользуясь ругательствами, которые только ей известны. А на следующий день весь город называл бы меня «шлюхой». И под этим прозвищем поставили бы свою подпись Том, которого я «бессовестно бросила, разбив ему сердце», Брук — «жертва дня» и, может быть, Тим, который просто станет на сторону Брук и будет утверждать, что видел какие-то знаки.

— Тогда, вернувшись в Лондон, я сразу же объяснюсь перед Брук. Чем больше мы будем тянуть с этим, тем будет хуже, — его ладонь всё ещё касается моего лица, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. Мы смотрим друг другу в глаза, и моя печаль отображается в нем.

— Я не хочу, чтобы Брук ненавидела меня потом всю жизнь. Ты знаешь, что она сделала Мэри Кэмпбелл, когда та увела парня Брук в старшей школе? — вполне серьезно спрашиваю я. На лице парня появляется усталая улыбка, полна добродушия. — Тебе лучше не знать этого, — улыбаюсь в ответ. Хотя на самом деле история эта жуткая. — Едва вы вернетесь в Лондон, Брук сама тебя бросит. Не сомневайся.

— Так чего же ты тогда боишься? — его рука опускается мне на талию, и мне становится так уютно.

— Ты понравился её родителям. Сильно. Боюсь, вдруг она захочет остаться с тобой, — опускаю глаза вниз, когда чувствую, как слезы душат меня, а голос уже снова меняется.

— Тогда у меня не останется выбора, кроме как бросить её. Потому что мне не нужен никто, кроме тебя, — он зарывается носом в мои волосы. Чувствую его дыхание под своей кожей. Его немое нежное «люблю» просачивается мне в кровь. И впервые в жизни я мысленно произношу ответное «люблю».

— И тогда мы украдем самолет и улетим в Бразилию, — смеюсь сквозь слезы.

— Почему именно в Бразилию?

Поднимаю голову вверх. Мои губы почти касаются его подбородка, кончиком носа чувствую, как двигается его кадык, когда он смеется.

— Потому что там нас никто не догадается найти, — смеюсь в ответ.

Руки парня пробираются мне под свитер, и он просто начинает щекотать меня. Начинаю изворачиваться в его руках и громко смеяться. Слезы жгут мои глаза, но теперь я хотя бы плачу от радости.

Не замечаю, как Флинн просто нависает надо мной. Его руки останавливаются на моей талии и крепко сжимают её. Смотрю на него. Он же смотрит на меня, как, наверное, ещё никто не смотрел. С такой нежностью и трепетом, что у меня всё переворачивается внутри.

Больше не выдерживаю этого искушения. Хватаю парня за шею и утягиваю в поцелуй. Обхватываю его крепкое тело ногами и уже через секунду оказываюсь на нем. Его губы сладкие, словно мёд. Не могу оторваться. Неистовый трепет в груди растет, словно воздушный шар, который должен взорваться.

Делаю усилия, чтобы оторваться от него. Отдаляю свое лицо от его, но наши носы по-прежнему соприкасаются. Он улыбается, а затем подается вперед и целует меня ещё крепче. Теряю себя в его руках. Он так сильно возбуждает меня.

Чувствую его эрекцию, плотно упирающуюся в низ моего живота. Это будто приводит меня в чувство. Мы должны остановиться, пока не стало слишком поздно.

Отрываюсь от губ парня, разжимаю ноги, что сковывали его тело, и падаю рядом.

— Мы должны подождать. Всего немного, — хриплым от возбуждения голосом произношу я. Флинн переворачивается на бок, как мы лежали до этого, и снова начинает буравить меня парой зеленый глаз.

— Я буду ждать. Только после этого мне будет всё труднее делать это, но ты дала мне хорошую мотивацию, — он снова превращает всё в шутку, и мне нравится это в нем. Его рука снова тянется к моему лицу. Он поправляет выбившуюся из хвоста прядь волос и заправляет за ухо, открывая моё лицо. — Какая же ты красивая, — шепчет парень.

Мы молчим. Утром они с Брук уедут. Я буду там. Обниму крепко подругу. Мы в последний раз кинем друг другу многословные короткие взгляды и мысленно скажем друг другу «до встречи». Мы останемся незнакомцами в глазах других, но про себя будем знать, что нашли за столь короткий промежуток времени родственную душу.

И я надеюсь, что он не врет. Я хочу ему верить. Хочу знать, что это реально.

Флинн уходит, едва дождавшись утра. Я говорю ему уходить. Мне колит в груди, так сильно хочу, чтобы он остался. Но он всё ещё не мой.

— Мы увидимся скорее, чем ты думаешь, — говорит Флинн на прощанье. Его губы нежно целуют мои. И он уходит.

Глава 15

Эйприл

Весь наш разговор состоял из многочисленных «а помнишь» и «вот это было время». Мы много смеялись, и это было так непривычно для меня. Я пыталась выискать в поведении Лиззи подвох. Цеплялась за каждое её слово, но, похоже, она была искренней. Мне даже удалось расслабиться и уснуть без лишних удручающих мыслей, что было прекрасно.

Лёд растаял, из-за чего река вышла из берегов. Я надеялась, что потепление в наших отношениях будет кратковременным. После выходных я пришла в школу, полна надежд на то, что теперь мне не придется ловить озлобленные взгляды Лиз на себе. Думала, что этот вечер просто расставит всё по своим местам. Мы вспомнили прошлое, но так и не заговорили о будущем. Вероятно, потому что его нет. Мы стали другими. Даже когда мы весело говорили о том, что было, ко мне пришло осознание того, что сейчас я бы не делала и половины вещей, что делала раньше. Я изменилась. Это всё не я.

Но, похоже, Лиззи всё поняла совсем не так. Девушка буквально атаковала меня, стоило мне лишь появиться на территории школы. Она постоянно перебивает мои разговоры с Мишель, встревает и начинает говорить совершенно о другом, подталкивая меня своим острым локтем в бок, мол «ты должна понимать, о чем я». Но я никак не могу понять. Да и не хочу.

Ещё у Лиззи вошло в привычку постоянно уводить меня в сторону. Мишель и Стюарт не в восторге от этого, но я не могу ничего поделать.

Когда я пытаюсь сказать Лиззи, что она стала слишком назойливой в последнее время, она начинает плакать. Просто падает мне на плечо и ревет.

Чувствую себя в тупике. Не могу бросить Лиззи. Похоже, я единственный человек, который вообще оказал ей поддержку. Но я не хочу терять Мишель, а вместе с ней, чёрт его дери, и Стюарта. Даже не хочу выбирать между ними, потому что окажусь в проигрыше в любом случае. Если я оставлю Лиз, то моя совесть будет изгрызать меня изнутри при одном лишь виде девушки. Я просто сама себя уничтожу. А если я оставлю Мишель и Фостера, то просто перестану существовать. Без них нет и меня.

Лежу посреди своей кровати, запутанная в собственных мыслях. Смотрю вверх, но не вижу ничего кроме выбеленного потолка. Замечаю маленького паучка, выплетающего едва ли заметные сети. Слышу шаги Харпер внизу. Старые половицы скрипят под весом её тела. Мне кажется, будто я даже слышу её голос. Колокольчики смеха звенят крайне весело.

Не знаю, что делать. Почему моя жизнь не может просто быть нормальной? Как была, допустим, до того злополучного вечера. Начинаю ненавидеть себя ещё больше, нежели Стюарта или Зака. Дело вовсе не в фото. Дело в том, о чем оно мне напоминает. О ночи, когда я была использована, а затем выброшена. Неужели за весь период наших отношений Зак хотел только этого? Что, если это фото вообще его рук дело? Лиззи просто сбила меня с толку, чтобы выгородить своего (на тот ещё момент) парня.