Твари в пути (СИ) - Торин Владимир. Страница 69

— Как ее убить?! — закричал Ильдиар, балансируя и пытаясь удержать равновесие на непослушном гилеме.

— Звук медных труб! — последовал ответ Сахида Альири. Асар стоял на самом краю раскачивающегося ковра уверенно и неподвижно, будто тот и не походил на полощущий парус. — Гарпии боятся медных труб!

— У тебя в мешке не припасено медных труб, Джан? — справился Ильдиар и повернул голову, когда не дождался ответа. — Джан?!

Джан Ферах-Рауд был собран и напряжен, будто тигр, готовый к прыжку. Взгляд его застыл на женщине-птице, что была уже почти над самым ковром. Кривой меч герич сжимал в правой руке, длинный кинжал-джамбию — в левой.

— Что ты?…  — начал было Ильдиар де Нот, но так и не успел договорить.

Джан ринулся вперед… Прыжок… Удар… Гарпия и чернокожий рыцарь соединились на самом краю ковра. В первый миг никто не понял, что произошло… они замерли вместе, как возлюбленные, встретившиеся после долгой разлуки. Кинжал и сабля вонзились ей в грудь. Удары были проведены точно и стремительно. Любой другой уже должен был бы быть мертв.

— Уиаааааааа!!! — закричала гарпия и, насаженная на два клинка, начала бить Джана крыльями.

— У гарпий нет сердца…  — прошептал Сахид.

Казалось, раны были не страшны этой беснующейся твари, молотящей крыльями чернокожего рыцаря. Кровь стекала по клинкам на рукояти, а с них — на руки Джана, на широкие рукава его халата, на грудь. Кровь была обжигающе-горячей, но он будто бы не чувствовал этого. Гарпия дернула к геричу оскаленную пасть, но не смогла его достать. В ее затянутых сапфировой пленкой глазах разворачивалась пустота, еще недавно прекрасные черты исказились в страдании и ненависти.

— Рубите! — заревел чернокожий рыцарь. — Рубите ей крылья!

Сахид Альири отреагировал первым — он подскочил к сцепившимся в смертельных объятиях геричу и гарпии и с полного маху опустил саблю на левое крыло твари. Женщина-птица закричала от боли, кость треснула, плоть и перья окрасились кровью. Точеная сталь рухнула на ее плечо еще раз, затем еще и еще… Ильдиар бил с другой стороны. Тварь жутко кричала, ее лицо изменилось: от невыносимой боли она криком разорвала себе рот, щеки ее порвались, как прохудившаяся парусина. Зрелище было ужасным. Левое крыло висело на нескольких связках, правое — и того хуже, почти отделилось. Боль ревущей женщины-птицы, казалось, стала вещественной. Кровь заливала Джана, но чернокожий рыцарь по-прежнему стоял, как каменный исполин, на краю ковра, а два его клинка удерживали гарпию на месте. Мышцы герича рвались от перенапряжения, но Джан не мог отпустить своего врага.

И тут все закончилось… Сперва отпало, отрубленное, одно крыло — оно улетело в темную пустоту, за ним устремилось и второе. Стоило гарпии лишиться обоих крыльев, как она дернулась в последний раз и безжизненно повисла на клинках. Женщина-птица была мертва…

Джан не стал вытаскивать сталь из тела чудовища, он просто оттолкнул его, и мертвая гарпия, кувыркаясь в воздухе, полетела к земле, навстречу с одним из горных пиков, над которыми мчался летящий гилем. В тот же миг кровь существа, пролитая на людей, гнома, ковер и вещи вдруг превратилась в перья и тучей взвилась в воздух. Как будто и не было никакой кровавой бойни.

Джан Ферах-Рауд отшатнулся и опустился на подогнувшихся ногах на ковер. Хвали смотрел безразлично — его губы все еще шептали: «Сон…».. Сахид и Ильдиар бросились к геричу.

— Джан! Ты как?

— Живой…  — поморщился чернокожий рыцарь. — И это главное. Все тело ноет… Что там за горы внизу?

Асар подошел к краю ковра и, вытянув шею, поглядел во тьму. Вдруг он резко обернулся к графу де Ноту:

— Скорее, Ильдиар! — Он был не на шутку встревожен. — Прикажи ковру лететь быстрее! Как тогда, когда он поднял песчаную бурю! Скорее!

— Мы ведь убили ее! — Ильдиар не понимал волнения Сахида. — Убили! Куда теперь спешить?!

— Горный перешеек под нами!.. Мы над пиком Раэгреса!

— Хребет бергаров…  — пробормотал Джан.

— Здесь, на отвесных пиках, расположены гнездовья гарпий!

И тут горы будто услышали слова асара. Со скал, мелькающих внизу, буквально отовсюду раздался клекот и пронзительные птичьи крики, будто лай псов, заслышавших шаги чужака. В следующий миг множество крылатых фигур вырвались наружу, казалось, прямо из гор — там, должно быть, прятались трещины в стенах скал, пещеры, гнезда.

Граф де Нот положил меч и присел, с силой упер кончики пальцев в узор ковра.

— Ну, давай же! Давай!!!

— Они рядом!!! — воскликнул Сахид Альири. — Я их вижу!

— Три! — считал подползший к краю Джан. — Семь! Девять! Тут их целая стая! Сэру гному это точно должно понравиться!

— Что?! — упомянутый «сэр гном» неожиданно пришел в себя. Никакое наваждение не способно удерживать Дор-Тегли, если его слуха коснулось оскорбление или насмешка. — Может, тебя сбросить этим птичкам, крыса черномордая? Как раз, пока твоя селезенка, печень, сердце и остальные потроха будут отвлекать их, мы и улизнем! Как считаешь?

— Почтенные, — призвал к порядку Сахид Альири. — Сейчас не время! Валери, отодвинься от края! Прошу тебя!

— Я хочу убраться отсюда! — не обращая внимания на происходящее вокруг, взмолился Ильдиар де Нот, закрыв глаза. — Прочь! Быстрее! Быстрее!!! Лети, куда и прежде, только… быстрее!

И тут ковер послушался. С самого начала полета послушался в первый раз. Он рванул, будто скакун, в которого вонзили шпоры. Ветер засвистел в ушах, разметал волосы. Гилем заскользил по небу с такой скоростью, что рухнувшим на него людям пришлось схватить друг друга, свои припасы и вжать головы в плетение сложных геометрических узоров, чтобы не соскользнуть за борт. И хоть Сахид Альири и говорил, что подобные ковры закляты так, чтобы по инерции с них нельзя было слететь, все же никто не рискнул хотя бы сесть. В прошлый раз, когда гилем летел на такой скорости, он взметнул песчаную пыль и потянул ее за собой. Сейчас же они находились слишком высоко, но потоки воздуха обдавали их будто ледяными хлыстами.

Не прошло и пяти минут, а ковер уже начал снижать скорость. Небесные странники осторожно подняли головы. Они вырвались… Гарпии безнадежно отстали. Совершая широкие взмахи крыльев, они, походящие на стаю жутких грифов, висели в воздухе и кричали что-то, должно быть, проклиная добычу, ушедшую из их когтей. Вскоре крики прислужниц ветра затихли, и они исчезли из виду.

— Нам нельзя забывать об осторожности, — сказал Сахид Альири, пытаясь выровнять дыхание и безудержное сердцебиение. Он обнял Валери. Та дрожала в его руках, страх все еще не отошел.

— Да уж, стоило оставить дозорного, — согласился Джан. — Кто знает, вдруг это ифриты пытаются отплатить нам за убийство одного из них. Первым постерегу я — все равно не сомкну глаз. Вы же ложитесь спать — днем, поверьте мне, под палящим солнцем, не удастся заснуть ни на мгновение.

Хвали, окончательно пришедший в себя, вполголоса ругнулся, попросил прощения за ругательство у Дрикха, после чего снова ругнулся, поблагодарил Дрикха за то, что тот не позволил ему предать свою мечту с подлой гарпией, снова выругался и прислонил голову к бочонку. В тот же миг раздался басовый храп — этот звук, без сомнения, мог отпугнуть очередную незваную гостью, ведь походил на медный горн.

— Кто же мог знать, что небо вашей пустыни не менее опасно, чем земля, — устало вздохнул Ильдиар и опустился на ковер. Сон и усталость постепенно сморили его…

— … Говорю тебе, горы невысокие, значит лететь до них не больше часа…  — Голос гнома раздражал так, как мог раздражать лишь голос гнома, ворчащего с утра пораньше.

— С чего ты взял, что невысокие? Вона какой там пик, — ответил чернокожий рыцарь.

— Давай-давай, поучи гнома знаниям о горах! — язвительно отозвался Хвали. — Как будто я гор раньше не видел.

— Может, ты и на волшебных коврах прежде летал? — не остался в долгу Джан.

— Может, и летал…

Ильдиар уже проснулся, но глаз еще не открыл. Джан и Хвали, казалось, нарочно устроили спор прямо над его головой, прямо над его ухом, и с каждой секундой это становилось все невыносимее. Граф де Нот разомкнул глаза и тут же поспешил зажмуриться — утреннее солнце наградило его пронзительным желто-белым взглядом.