Маме – мечтательнице, как я (ЛП) - Уильямс Николь. Страница 28

Кэллам развел руками, показывая на книги перед собой. Они были рваными, обтрепались по краям.

– Разве похоже, что я нашел ответ на этот вопрос?

Я кивала, а мозг искал решения или хоть какую–то помощь.

– Ты пробовал техники глубокого дыхания?

– Я о таких техниках и не слышал.

Я отметила это, как возможный вариант помощи.

– А как насчет позитивных утверждений, когда застрял? Ты такое пробовал?

– Если бы я знал, что такое, – он сморщил нос, словно я предложила нечто жуткое, – позитивные утверждения, может, я смог бы ответить.

– Ладно, ладно, – я медленно постучала карандашом по виску, шестеренки все крутились в голове. – Почему нам не провести небольшой тест, чтобы понять, как все происходит?

– Я уже знаю, как будет.

Я вскинула бровь.

– Я паду. От огня и без славы.

Я недовольно застонала.

– Нам явно нужно пополнить твой запас общими позитивными фразами, пока ты не застрял в пессимистах до конца жизни.

– Ненавижу быть как все.

– Да, это и так видно по твоим прическе и плейлисту.

Он снял кепку и тряхнул головой. Половина волос все еще была мокрой от душа, а другая половина торчала во все стороны.

– У меня нет прически.

Я цокнула языком.

– Вот именно.

После этого я сделала вид, что продолжила обучение. На полторы минуты.

– И все? Глубоко дышать и думать о хорошем? Так можно решить проблему?

Я вздохнула и, глядя на книгу, открыла его учебник и шлепнула по нему ладонью.

– Пока – да. Я посмотрю больше, когда окажусь перед компьютером, но пока попробуй глубоко дышать.

Кэллам за столом начал вдыхать и выдыхать так громко, будто рожал.

Когда он понял, что меня не отвлечь, он вернулся к книге. Он поерзал на скамье, вздохнул семь раз, простонал четыре раза, а потом застучал карандашом.

– Хватит уже стучать карандашом, – сказала я, опустив руку на карандаш. Конечно, он нее мог сосредоточиться – и я не могла из–за такого шума.

– Это меня успокаивает, – возмутился он.

– Правда? – я опустила карандаш в шов книги. – И поэтому ты отлично сдал все тесты.

Он нахмурился.

– Жестоко ты.

– Эй, я тут не для милости с тобой. Я тут, чтобы тебе помочь, – я широко улыбнулась ему.

Он не повелся.

– Эта «помощь» требует использования жестокой любви?

Я старалась не смеяться, ведь в остальное время он так обращался со мной. И он был хорош в этом. Я могла доказать это эмоциональными ранами.

– Думаешь, Хелен Келлер выучила язык знаков, потому что Энн Салливан была с ней милой и нежной?

Его рот раскрылся. Он моргнул.

– Ты сравниваешь меня с Хелен Келлер?

Я прикусила щеку изнутри, чтобы не рассмеяться.

– Это делаешь ты.

Он все смотрел на меня.

– У меня нет слов.

– Если придумаешь, можешь написать их у меня на руке.

Он покачал головой.

– Нет. Слов.

– Эй, меньше болтовни, больше дела, – я постучала по его книге и воспользовалась своим советом. Если я и дальше буду так на него отвлекаться, мы оба провалим экзамены.

Он пожал плечами, посмотрел на меня так, словно я была виновата в разговоре.

Я прочла два с половиной вопроса, когда одна из дверей домика открылась, и Наоми решительно выскочила на ступеньки. При виде нас она улыбнулась и помахала.

– Что вы тут делаете? У вас ночное рандеву? – она пошевелила бровями.

Я заерзала на скамье, словно меня застали за чем–то непристойным на столе. Кэллам закончил то, что он читал или пытался читать, и постучал по справочнику.

– Ночная учеба.

Наоми пожала плечами.

– Если захочешь заняться другим, хоть раз... – она смотрела на Кэллама, – мы собираемся в город, чтобы развлечься.

– Просто адски весело, но я – пас. Не горюйте без меня, – Кэллам помахал и вернулся к учебнику.

– Не знаю, почему я спрашиваю, – Наоми переглянулась со мной и помахала мне. – А ты, Финикс? Этан еще не определился, так что ты можешь оказаться с ним в компании или без него.

– Спасибо, но у меня тоже учеба, – я улыбнулась в ее сторону. Мне нравилась Наоми. Она явно знала, чего хотела, и не извинялась за это. – Повеселитесь.

Она застонала так, что умолкла лягушка неподалеку.

– Вы – пара зануд.

– Я предпочитаю термин «разумный», а не «зануда». Я веселюсь размеренно, порциями. Так я не пропаду раньше отведенного срока, – Кэллам перевернул страницу с каменным лицом.

В этот раз я покачала головой Наоми.

– Похоже, мне пора, – она подмигнула мне и пошла по дорожке из гравия с хрустом к машинам персонала. Она была на каблуках, ногти, скорее всего, были свежевыкрашенными – она на самом деле собиралась развлекаться.

Только Наоми из всех вожатых пыталась как–то привлечь Кэллама к другим. Я не знала, была ли она заботливой, или плохо понимала намеки. Может, имела место тайная влюбленность. Кэллам бывал странным, но для девушек он оставался красивым, безразличным и доступным.

Я решила проверить теорию с тайной влюбленностью.

– Вы с Наоми были... – я кашлянула, стараясь выглядеть естественно. – Вы с ней встречались... или что–то еще?

Или что–то еще? Серьезно, Финикс? Хорошо, что я собиралась готовиться и к экзамену по языку, потому что с ним явно появились проблемы.

Кэллам, судя по виду, повторял этот вопрос в голове. Сначала он растерялся. А потом смятение стало удивлением.

– Что? Нет, – он покачал головой. – Конечно, нет.

– Почему ты ведешь себя так, словно свидание с Наоми – высшее наказание? – спросила я, пряча улыбку.

– Не выдумывай. Я не говорил, что она не стоит свиданий. Просто она не подходит для меня, – Кэллам помахал карандашом, будто был против меня.

– Почему?

– Потому что мы работаем вместе, – он перевернул еще страницу и пожал плечами. – И я стараюсь избегать сложностей, а девушки их приносят, – он оторвал взгляд от книги. – А ты? Нашла кого–то здесь или дома, достойного свиданий?

Я напряглась на миг. Я не знала, совпадали ли у нас мотивы насчет этого вопроса – понять, доступен или недоступен другой человек.

Я пришла в себя и пожала плечами.

– С недавних пор моя политика схожа с твоей.

– Почему с недавних пор? – спросил он. – Если из–за Этана, можешь не объяснять.

– Это не из–за Этана.

– Тогда кто виноват в изменившейся политике свиданий? – Кэллам пытался сделать вид, что учился, но его взгляд не двигался по странице.

– О, после того, как я застала парня с другой. Было бы неудобно для него сначала порвать со мной, да?

Кэллам хмыкнул и покачал головой.

– Какой дурак, – он стиснул зубы, а потом кулаки. – Твои проблемы с доверием становятся понятнее, чем больше я узнаю тебя.

Я скривилась, не зная, как это воспринимать.

– Ура?

Я вернулась к книгам, сделала вид, что параграф про колонии был интересным в одиннадцать ночи, когда я сидела напротив единственного парня на планете, ради которого я пересмотрела бы свою политику не усложнять жизнь.

На бумаге он считался моим боссом, и летние романы ни к чему не приводили. И я знала, что не стоило искать новые отношения, когда недавно разорвала прошлые. Я знала, что он был вспыльчивым, а то и непредсказуемым. Он во многом раздражал меня, но и я с ним так поступала.

Но в тот миг, пока я сидела напротив него и притворялась, что учусь, я не думала о причинах, что мешали нам встречаться.

Я думала о поводах сделать это.

Я потянулась к чашке с кофе одновременно с ним. Наши пальцы поймали не ручки кружек, а переплелись между собой. Я застыла, не зная, что делать. Пусть он решает. Он мог отстраниться, мог продолжить держать меня за пальцы. Пусть он решает. Мне нужно знать. Я, как мне казалось, проявляла симпатию к нему. Он ничего не выдавал.

Пора было узнать, чувствовал ли Кэллам ко мне что–нибудь.

Сначала он застыл, как я, но через миг его лицо оттаяло, и он продолжил чтение. Он не убрал пальцы от моих.

Я пыталась учить дальше, пыталась. Но как мне сосредоточиться на истории на странице, когда я не могла понять даже первое предложение? Как мне учиться, когда мы держимся за руки... точнее, за пальцы?