Я не продаюсь (СИ) - Сергиенко Кристина. Страница 18

— Иди сюда, Мила.

Я бы ни за что не узнала в нём Генри. Слишком уж они похожи и ростом, и фигурами. Да и смотрят одинаково цепко, словно надеясь заглянуть в душу.

Послушно делаю шаг, а потом ещё один.

По правилам меня должен везти отец или любой другой мужчина моего рода. Но таких не осталось. Впрочем, это всё равно глупая формальность. И всё же, кому скажи, как прошла свадьба у главного монополиста по производству артефактов, ни за что не поверят.

До алтаря я иду под пристальным взглядом Генри, опасавшегося, видимо, что сбегу. Только я-то знаю, что ничего из этого не выйдет, так что и пытаться не стоит. Артефакт-переносчик остался в сумочке, а та — в его доме. Сама я так быстро портал не выстрою, а на Сьюзи надеяться глупо. Да и смысла в побеге нет — всё равно ведь найдёт.

Когда я встаю рядом, Генри находит мою руку, быстро сжимает, словно пытаясь приободрить. Заглядывает в глаза, но я отворачиваюсь, глядя на алтарь, на небольшую каменную чашу и нож, и хмурюсь. Понимая: он хочет провести обряд на крови. Но зачем? И почему не спросил согласия?

— Я не давала согласия на…

— Так нужно, Мила. Поверь мне.

И всё? Так нужно и всё? И о какой вере тут может идти речь?

Нет уж. На такое я не согласна. Ведь, во-первых, расторгнуть брак будет очень сложно, практически невозможно. А во-вторых, во время ритуала происходит объединения родов через кровь. И в случае развода он всё равно останется для меня кем-то вроде дальнего родственника, настырным троюродным братцем и будет иметь право вмешиваться в мою жизнь. Всегда. И от осознания этого хотелось грязно выругаться, а ещё лучше — врезать ему. Но вместо этого я делаю шаг в сторону, высвобождаю руку, и говорю решительно:

— Я ухожу.

Генри тут же преграждает мне дорогу, и я стойко встречаю его взгляд. В глубине чёрных глаз плещется странная смесь из отчаяния и надежды. Но в ответ я лишь мотаю головой.

Пусть называет причину или я уду. Удивительно, как это он не пытается приказывать и напоминать про договор?

— Мы отойдём на пару минут, — говорит он быстро жрецу, а затем берёт меня за локоть и отводит в сторону.

Вздыхает, глядя куда-то в стену поверх моего плеча, и лишь потом говорит тихо:

— Всё очень серьёзно, Мила. Мне угрожают и давно. Этот обряд — вынужденная мера, так я смогу лучше тебя защитить. — Он замолкает, но я ничего не говорю, напряжённо ожидая продолжения. Только вздрагиваю, когда Генри смотрит на меня полным отчаянья и решимости взглядом, продолжая с жаром: — Если бы я был уверен, что отпустив тебя, тем самым смогу уберечь. То сделал бы это сейчас же. Но ты слишком много для меня значишь, и они наверняка об этом знают. А я не могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось. Я просто не смогу жить, если…

Тут он замолкает и вновь отворачивается. А я с трудом сдерживаю порыв обойти его и заглянуть в лицо. Потому что нам миг кажется, что в его глазах блеснуло что-то подозрительно похожее на слёзы. Но ведь это не может быть правдой? Генри и слёзы. Глупость какая-то.

Внутри шевелится что-то подозрительно похожее на жалость, но я решительно втаптываю её обратно. Нет уж. Меня-то он ни разу не пожалел. И слезам этим веры быть не может.

— Это место очень надёжное. Его охраняет родовая магия и…

— …войти туда может лишь тот, кто имеет с вами кровное родство, — заканчиваю тихо я.

Родовая магия — самая сильная защита. Хоть и она не даёт стопроцентной гарантии Мало ли какие могут быть родственники? Но она хотя бы сокращает число потенциальных подозреваемых. И всегда можно выстроить против тех, кому доверия нет, магические ловушки.

— Мои родители уже там. И я надеюсь, что скоро ты к ним присоединишься. К тому же, мама уже дала тебе ключ.

Он берёт меня за руку, ласково поглаживает простенькое серебряное колечко.

А я смотрю и не могу поверить. Получается, его мать всё знала? Так может и её речь про не рождённую дочь и будущую внучку была всего лишь продуманным ходом? Чтобы я точно его надела. А ведь она мне понравилась. Но зарождающаяся в груди горечь сожаления, безжалостно выжигает ростки моей симпатии. Что ж, теперь я буду точно знать — в его семье никому верить нельзя.

И всё же…

— Значит, у вашего отца всё в порядке с сердцем.

Я не спрашиваю — утверждаю.

— Нет. Это было придумано давно, как объяснение исчезновения моих родителей в случае подобных угроз.

Я усмехаюсь, высвобождая руку. Как всё отлично продумано. Так и хочется крикнуть: «Браво», — и похлопать в ладоши. Но вместо этого я повторяю:

— Я не буду проходить этот обряд. У него есть неприятные для меня последствия.

В его глазах тут же вспыхивает привычная злость.

— Камилла, не вынуждайте меня…

— Что? Я помню все наши договора. Но вы, кажется, забыли, что женитесь, а не покупаете рабыню.

Я понимаю, что веду себя глупо. И он во всём прав, и мера эта самая надёжная. Но от этого лишь злюсь ещё сильнее.

Сколько ещё он будет решать за меня?

Генри тяжело вздыхает и шагает следом, выдыхая с тихой злостью:

— Лучше вам сделать это добровольно, Камилла. Потому что я, видят боги, не желаю применять силу. Но иного выхода сейчас не вижу.

— Напрасно ты её запугиваешь.

Кажется, мы оба вздрагиваем. Генри резко оборачивается, а я лишь поворачиваю голову, глядя на незнакомца с цепким взглядом и сединой в чёрных волосах.

— Лучше спроси, что она хочет взамен.

— Не лез бы ты, Джей, куда не просят, — процедил Генри зло.

А вот мне его идея нравится. Хоть она и была не нова.

— Я хочу два условия для нашего договора и обещание, данное на крови, не применять обретённую вами надо мной власть.

Генри тут же поворачивается в мою сторону, глядит пристально и лишь потом произносит глухо:

— Хорошо.

— Ну, вот отлично, — улыбается Джей, хотя взгляд его при этом остаётся таким же серьёзным. — В таком случае, давайте продолжим.

И всё же, не смотря на добровольное согласие, шагаю я с трудом.

А дальнейшее словно подёрнулось туманом. Я не вижу и не слышала ничего, и боли тоже не чувствую. Перед глазами застыл обряд. То, как жрец быстро полоснул ножом по нашим запястьям. Как капала наша кровь, образуя два маленьких ручейка. Как она текла, сливаясь на дне чаши. И как жрец вливал в неё особое тайное зелье. Как вспыхнуло жаром запястье на правой руке. Мне не нужно на него смотреть, я итак знаю, что там сейчас появляется тонкий сияющий браслет из магических символов. Знак соединения наших родов.

И даже не пикаю во время поцелуя. Когда Генри быстро, едва заметно касается моих губ, а затем вкладывает что-то в ладонь, выдыхая на ухо:

— Активируешь в машине.

Я смотрю вниз, но из-за странной пелены, застилающей глаза, ничего не видно. На руку что-то капает, и лишь тогда я понимаю, что плачу. Тянусь было вытереть слёзы, но Генри меня опережает.

— Что это? — спросила тихо, глядя на шпильку.

Самую обычную. Казалось, он просто выдернул одну из моих волос.

— Артефакт-переносчик. Боюсь, что в столице для тебя сейчас не безопасно и…

— И ты решил, что я должна трусливо сбежать?

Злость вспыхивает в груди, иссушая слёзы. Я шагаю назад, с негодованием глядя на него. Ладно, его родители, бедные пожилые люди. Но я маг огня и могу защитить себя.

— Мила, — рычит он угрожающе. — Не заставляй меня нарушать клятву и приказывать тебе. А теперь я имею на это полное право.

Как… ожидаемо.

Я усмехаюсь, складывая руки на груди, и повторяю зло:

— Я никуда не поеду. А если посмеешь отдать приказ, то можешь забыть про все договора. Потому что теперь у меня будет одна цель — сбежать.

И по тому, как темнеют его глаза, понимаю — довела, и сейчас что-то будет.

— Камилла, — начинает он угрожающе, но тут я вспоминаю кое-что ещё.

— Это моё условие, — говорю, тихо радуясь, что теперь у меня их два. — Никаких приказов. Я хочу решать сама.

Он тяжело вздыхает, мрачнея всё больше.