Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей. Страница 92

— Вообще-то, меня всегда способным считали, — опустил глаза всадник.

— Прекрати! — рассердился Всевед. — Сие не повод для шуток! Хорошо, если за всем кроется слепая удача! А если нет?! Готовя нашу встречу, я наткнулся на Ягу, пришлось дожидаться, пока старуха отвлечётся на твою спутницу…

— Света во власти колдуньи?! — Ратибор вскочил. — Мне нужно обратно!

— Успокойся. Яга — покровительница женщин. Ничего с твоей красавицей не случиться. Честно говоря, старуха ничем не лучше Мериддина, — чародей скривил губы. — Тот хоть обустройством Миров занимается, пусть и ложными методами. А полоумная чародейка вместо того, чтобы подчинить искусство — немалое надо признать — великим целям, занимается устройством судьбы каждой попавшейся ей на глаза девчонки. И твою подружку, наверняка, сейчас всяким приворотным зельям обучает да любовными заговорами пичкает.

— Ты в этом уверен? — всадник не спешил занять прежнее место. — Если с ней что-то случится, я такого в вашем Межмирье наворочаю… Мериддину не снилось! Век потом свои Миры отстраивать будете!

— Свои Миры?! — глаза Всеведа гневно сверкнули. — Кому ты говоришь такое, невежа! Дерзкий мальчишка, которого я собирался сделать учеником своим! Кто дал тебе право на подобные речи?!

— Жизнь! Мне плевать на Миры! Она мой Мир! И если ей причинят вред из-за того, что кто-то любит наблюдать, а кто-то всё ломать, я… О, учитель, ты ещё не знаешь, на что я способен!

— Не знаю, — чародей стал похож на человека, у которого в один день сгорел дом и сгинула вся родня. — Теперь не знаю. Как я на тебя рассчитывал. Думал — остановить Мериддина, удалиться в уединённое место, передать тебе все знания, помочь развить природные таланты, ввести в синклит. Через сотню веков ты стал бы подобен мне…

— Мне и одного многовато будет. Верни меня назад, учитель.

— Боги-Покровители! Отчего зависит судьба Вселенной! Сядь, неразумный отрок! Даю слово посвящённого, с девчонкой ничего не случится.

Ратибор медленно опустился на траву.

— Извини, учитель, — произнёс он после минутного молчания, — но я никогда не смогу наблюдать, когда есть возможность действовать. Я предпочту свинцовый заряд спорам и рассуждениям, пусть и очень мудрым. Недолгое счастье мне дороже векового прозябания.

— Надо же так ошибиться, — Всевед обвёл взглядом идолов, призывая их в свидетели собственной скорби. — Променять вечность на ничтожный зов плоти! Но я умолкаю. Бесполезно спорить с безумцем! Ты хотя бы не оставил идею отомстить Мериддину?

— Я не отказываюсь от слов данных погибшему товарищу.

— Хотя бы одна добрая весть. Своими дерзкими словами ты оборвал нить разговора! О чём я говорил до твоей безумной вспышки?

— О Яге…

— Верно. Воспользовавшись занятостью чародейки, я поспешил к тебе, полный, как, увы, оказалось, пустых надежд и замыслов. Кстати, я чувствую приближение Мериддина.

— Вовремя, — Ратибор взялся за револьверы.

— Не сейчас, юноша! — запротестовал Всевед. — Не подвергай Межмирье подобному испытанию, если в тебе осталась хоть капля уважения ко мне.

— Добро, — всадник нехотя убрал оружие. — Чего колдун-то здесь забыл?

— Святилище! Он надеется проникнуть в Святилище, а через него в Крепость Миров! Он наивно пытается подслушать или меня, или Ягу. От меня-то он ничего не узнает, а вот Яга, — чародей выглядел взволнованным, даже слегка напуганным. — Если старуха заметит его, может случиться непоправимое. Она очень не любит чужое вторжение. Времени в обрез. Убить Мериддина может только ему подобный, но это невозможно, так как это вызовет катастрофу. Смертный, подобный тебе, может лишить его физического тела, тем самым, на время, прекратив череду безумных опытов.

— Уж не промахнусь при случае, — пообещал Ратибор.

— Не перебивай. Оружие не принесёт ущерб старому чернокнижнику. Одолеть его можно в рукопашной схватке.

Ратибор ухмыльнулся.

— Не обольщайся его тщедушностью, юноша, — поджал губы Всевед. — В старческом теле укрыта великая сила. К тому же Мериддин хороший воин. Потому не ожидай лёгкой победы. Во время отсутствия чернокнижника чародеи, о коих ты так дерзко отзывался, попытаются отыскать и Святилище, и Крепость Миров. Это поможет нам успешно противостоять чернокнижнику, когда произойдёт его новое воплощение. Впрочем, тебя это, наверное, совершенно не интересует. Суетливые страстишки затмили твой разум. Но я не теряю надежды на твоё прозрение.

— Учитель… , — начал было Ратибор.

— Стоп! — чародей прислушался. — Так и есть: Яга обнаружила проклятого авантюриста и готовит силы для отпора. Если я не выступлю миротворцем произойдёт непоправимое. Торопись, юноша! Здесь скоро станет чересчур жарко. Не забудь разобраться в рунах! В них ключ…

Ратибор очнулся в тени куста. Неподалёку стояла Света. Живая и здоровая. В руках девушки была корзина. Всадник потянулся, зевнул и вспомнил всё происшедшее. Чёрт возьми! Они оказались промеж троих, весьма агрессивно настроенных чародеев. Всевед, конечно, старик слишком уж осторожный — во всём ему гибель драгоценных Миров мерещится, но может всё-таки стоит унести ноги. И так старика обидел — уж не стоит ещё оставаться и становиться свидетелем того, как он примиряет поскандаливших колдунов. Зрелище, наверное, не особо приятное.

— Со мной…  — заговорила Света.

— Уходим, — Ратибор уже был на ногах и бежал к Каурой, увлекая за собой девушку.

— А что собственно…

— Шлея под хвост попала, и сон плохой приснился. По дороге расскажу, — добавил он, увидев обиду в глазах спутницы.

— Я его перед престарелой феминисткой защищаю, а он меня как мешок с отрубями таскает! — возмущалась девушка, сидя перед Ратибором на спине Каурой. — Не стыдно, коварный соблазнитель?

— Не понял? — при последних словах, Ратибор перестал оглядываться. — Кто соблазнитель?

— Ага! Проняло?! Тебя Яга, которая ещё и Дана, и Апия, так обозвала.

— Колдунья ничего тебе плохого не сделала?

— Откуда ты знаешь, что она колдунья?

— Наслышан… Не к одной тебе гости приходили.

— Ты же спал всё время, — удивилась девушка. — Я за тобой приглядывала.

— С одной стороны спал, с другой со Всеведом повздорить успел. Он, кстати, твою Ягу с Мериддином разнимать отправился.

— Ого! За тобой и спящим глаз да глаз нужен! Не завидую я Мериддину — старуха на мужиков зуб имеет, он у неё единственный и остался. Да и твоему приятелю достанется на орехи.

— Не думаю. Всевед и гром потише греметь упросит, и дождь не слишком мокро идти. Меня чуть в стовековое отшельничество не уволок.

— Я тебе покажу — отшельничество! Я тебя сто веков ждать не собираюсь.

— Так из-за того он на меня рассердился! Сказал, что я великое дело на суетные страсти размениваю, — вздохнул всадник.

— Вот и пусть ему бабушка Яга по мозгам настучит за такие речи! — рассердилась Света. — Он не голубой, случайно?

— Нет, седой как лунь… Ты чего смеёшься?

— Извини, всё забываю, что ты наш язык плохо знаешь.

— А чего тут знать — голубой и есть голубой, как небо, например.

— В нашем Мире небо на тебя очень бы сильно обиделось.

— Ладно, пусть с мудрёными словами книжники разбираются, — отмахнулся Ратибор. — Я теперь зато знаю, как в вашем Мире выругаться, чтобы и небу стыдно сделалось. Тебя старуха не обижала?

— Ты что! — улыбнулась девушка. — Яга и мухи не обидит, если та, конечно, не мужчина. Ваше племя добрая бабушка и без соли съесть готова.

— С чего бы это?

— Какая-то древняя исто…

В эту секунду земля задрожала. Безумный порыв ветра стеганул по лицам влюблённых, уносясь дальше в степь и вырывая невидимыми крыльями высохшую траву. Воздух сделался плотным, хоть режь ножом. Огненные зигзаги разодрали быстро темнеющее небо.

— Подрались… , — прошептал Ратибор побледневшими губами.

Света хотела что-то сказать, но замерла с открытым ртом, оглушённая раскатами грома, в коих различались человеческие голоса.