Love Is A Rebellious Bird (ЛП) - "100percentsassy". Страница 20

Они как раз догнали Луи, который нетерпеливо ждал грузовой лифт.

— Фотосессии голышом? — пошутил он. — Юный Гарольд должен чувствовать себя здесь как дома.

Гарри залился румянцем, прежде чем действительно понял, что сказал Луи, а затем двери лифта с грохотом открылись, и его запихнули внутрь кабины вместе с Лиамом. Повисло неловкое молчание, пока они поднимались на три этажа вверх. Гарри надавливал носком замшевого сапога на стальную платформу. Итак, Луи видел ту самую статью от Esquire. Интересно.

Очень интересно.

Двери лифта вновь открылись перед огромной студией с великолепным натяжным потолком. Несколько полукруглых окон, начинающиеся с пола до, примерно, уровня талии, открывали вид на окрестности и ближайший канал. Стены были из голого кирпича, пол же покрывала лакированная древесина. Худощавая женщина, одетая в чёрный брючный костюм, в огромных чёрных очках и с затянутыми в тугой пучок волосами, регулировала освещение на одном конце студии, где был расположен большой, абсолютно чистый белый фон. Лиам поспешил пройти к ней и представиться, в то время как Луи со своей сумкой нырнул в небольшую комнату, расположенную слева.

Гарри кивнул другим руководителям секций, которые уже прибыли и переоделись в парадную одежду. Мария Сантьяго-О’Брайен стояла в углу, держа виолончель, завёрнутую в элегантную, сложно скомбинированную упаковку, и дружелюбно беседовала с Зейном Маликом. Натан Сугияма и Джанет Ингерсоль также находились в помещении; Джанет держала во рту тростниковый гобой, будто бы она была здесь, чтобы играть на нём, а не позировать. Глэдис Говард смотрелась потрясающе в длинном чёрном платье из бисера. Ей только закончили делать макияж в задней части студии, когда Гарри встретил её.

— Приятно видеть кого-то, кто гордится своим инструментом, — сказал он, глядя на её блестяще отполированную французскую валторну. Ей было очень далеко до помятого и поцарапанного «конфуза» Найла. Тому никогда не было важно, сколько денег было потрачено на новый инструмент, — в течение трёх недель он непременно будет уничтожен.

— Не оскорбляйте мистера Хорана при мне, Гарри Стайлс, — Глэдис пригрозила пальцем, заправляя седую прядь за ухо. — Я не хочу слушать это.

Гарри фыркнул.

— Но ты делаешь это всё время!

— Это другое, — ответила она, сдерживая улыбку. — Я старше него. И он настаивает на немного повреждённой фактуре.

— Фактура, — Гарри скептически поднял брови.

— У каждого свои методы для улучшения качества звучания инструмента.

— Хорошо, что вы оба сидите сзади, — улыбнулся Гарри. Он не пытался скрыть своё удовольствие, когда Глэдис направилась к фотографу, который настраивал оборудование. Лиам порхал вокруг, указывая на фильтры и световые модификаторы, спрашивая, для чего они будут использованы.

— Мистер Стайлс? — он обернулся. — Почему вы до сих пор не одеты? Вы должны быть на всех снимках.

— Гримёрная комната… — он собирался сказать «занята», но когда указал на неё, Луи Томлинсон как раз вышел оттуда, и голос Гарри пропал. Не то чтобы он не видел Луи в смокинге раньше, он смотрел его видео на YouTube — и пересматривал — ради профессиональных исследований, разумеется. Но там Луи был на небольшом экране, нижнюю часть которого обрезала камера, а здесь был настоящий Луи, убравший очки в футляр и поправлявший белый галстук, застенчиво укладывая свои волосы в кресле визажиста. Его глаза были цвета голубого льда, а острые черты лица — прекрасными, вперемешку с немного обречённым видом. Он был ошеломляющим.

(И Гарри не мог заглянуть под фрак, но он знал, что у Луи был невероятный зад, он провёл долгие ночи, фантазируя о нём, будучи подростком.)

— Ну же, — Лиам аккуратно подтолкнул его по направлению к раздевалке. — Смокинг и немного косметики, и мы будем готовы.

— Полностью готовы. Да, — Гарри кивнул и попытался сосредоточиться, скрестив ноги. Он встряхнул головой, чтобы выйти из оцепенения, когда остался один в тёмной каморке, раздевшись до трусов, будучи всего одной ногой в костюме. Его привлекал Луи Томлинсон. Очень, очень привлекал. Как бы почти отчаянно чертовски привлекал.

«Я предполагаю, некоторые вещи никогда не меняются».

— Хорошо! Когда мне начать раздеваться? — Луи напал на фотографа с вопросами, когда Гарри вновь появился, говоря настолько громко, что эхо отражалось от потолка. — Потому что я слышал, обнажённые фотографии классических музыкантов популярны в Америке. Глэдис, вы думали, моя скрипка оплачивает это всё? Я не могу гарантировать это!

Гарри снова почувствовал, как румянец заливает его лицо, когда все в комнате начали посмеиваться и бросать не него понимающие взгляды. «Да, — подумал он, в то время как лёгкое чувство знакомого унижения поглотило его, извлекая из закоулков подсознания старые воспоминания. — Некоторые вещи действительно никогда не меняются».

— Мистер Стайлс, давайте вы и миссис Говард будете первыми.

Гарри позволил визажисту нанести немного тонального крема на его лицо, а затем встал в центре перед белым фоном. Он неподвижно держал палочку поперёк своей груди, как было сказано, а Глэдис стояла рядом с ним, за левым плечом, вместе со своим горном.

— Сделайте серьёзные лица, пожалуйста, — попросил Лиам. — Осанка, Гарри.

Гарри прокашлялся и встал прямо, придавая уголкам рта и гладким щекам нейтральное выражение. Он подумал об исполнении «Дон Жуана» на премьере в Барбикан, отыскивая в памяти то, на чём можно было бы сфокусироваться, привести оркестр к безупречному выступлению. Фотограф щёлкнула их несколько раз под разными ракурсами, периодически меняя линзы на камере. Спина Гарри начинала побаливать, когда Лиам попросил Натана Сугияму присоединиться.

Они повторили ту же серию снимков с каждым руководителем секций. Глэдис играла успокоительное соло Чайковского № 5, чтобы остальные немного расслабились. Гарри почувствовал смутную тоску, когда Мария Сантьяго-О’Брайeн встала рядом вместе с виолончелью — иногда он скучал по постоянному ощущению собственного инструмента в его руках и между ног, создавая богатые фразы смычком. Но то, чем он пожертвовал ради непосредственного участия, он получил вместе с опытом… Сейчас Гарри был ответственен за формирование целой программы, целого музыкального произведения, которое должен был исполнить оркестр. Нет, прожить его.

Это было важной работой, и он любил делать это. Иногда ему казалось, что он был рождён для этого.

— Мистер Малик, пожалуйста.

Гарри улыбнулся Зейну, когда тот вошёл в кадр. Они должны были сымитировать краткий поединок с его палочкой и одним из молоточков для литавр Зейна, перед тем как Лиам окликнул их: «С чувством торжественности, пожалуйста; ЛСО — не оркестр для двенадцатилетних». Гарри не знал Зейна достаточно хорошо пока что, но встреча с ним была одной из самых славных. Он мог сказать, что Зейн выглядел непринуждённо и был готов принять его руководство вполне серьёзно, будучи полностью посвящённым своей работе, после чего они разговорились немного больше, сравнивая свои татуировки. Кроме того, он был исключительно красив. (Гарри не мог не заметить этого.)

— Встаньте ближе, пожалуйста. Прижмитесь друг к другу.

Зейн подошёл ближе к Гарри, становясь за его плечо и держа молоток у груди, подражая позе Гарри с его палочкой. Фотограф начала делать моментальные снимки, а уголком глаз Гарри заметил Луи, стоявшего в стороне. Он беседовал с Джанет Ингерсоль (с одним из тех своих анимированных добродушных лиц, которые Луи всегда надевал, как маску, когда общался с другими людьми), но сейчас он занимался внимательным изучением Гарри и Зейна, которые были так близко друг к другу, хмурясь и тем самым создавая небольшие морщины.

По телу Гарри пробежалась дрожь, когда он почувствовал, что Луи смотрит на него. Он попытался проигнорировать это, стоя настолько прямо, насколько это вообще возможно, с невозмутимым лицом, когда фотограф быстро покончила с новой партией фотографий.

— Хорошо, — подытожил Лиам и проверил снимки, что отправились в буфер обмена. Гарри поспешил отойти от Зейна, с любопытством наблюдая, заметит ли Луи и изменится ли выражение его лица. Резкий контраст. Пронзительные голубые глаза Луи метнулись, чтобы на долю секунды встретиться со взглядом Гарри, а затем его лицо снова стало непроницаемым. Он кивнул и ответил что-то Джанет, так и не потеряв тонкую нить разговора с ней. Гарри смутился.