Кто ищет… (СИ) - Скорова Екатерина. Страница 10

— Не ожидала от тебя, — Анин голос задрожал, из глаз покатились слезы. Он и впрямь всегда был так учтив, внимателен, нежен, заботлив… А на самом деле думал только о сексе! Все-таки правильно, что она до сих пор никому не доверилась!

— А чего ты ждала? Что я буду на тебя слюни пускать и в кулачок дуть?! — но тут он осекся, словно налетел на невидимую стену. — Анют, ну не могу я спокойно спать, когда ты рядом сопишь! Пойми, рано или поздно придется это сделать, так почему не со мной? Или ты для принца бережешь?

Последнее было сказано с таким ожесточением и злостью, что Аня съежилась. Ей хотелось спрятаться, превратиться в горошину и закатиться под кровать.

— Я тебя прошу — не надо, — прошептала Аня и зажмурилась.

Она не надеялась, что Женька послушается, поэтому беспомощно ждала, когда все закончиться. По щекам продолжали лить слезы, плечи тряслись, ноги сжались, и теперь его ладонь больно впивалась в бедра. Она не знала, сколько прошло времени — оно застыло каплями холодного пота над ее губой, растворилось в монотонных шумах общаги. Ничего не происходило, будто никто и не собирался брать ее силой. Наконец, в комнате раздался приглушенный рык Женьки, а потом — шарканье его тапок по коридору.

Вернулся он через полчаса — мокрый, замотанный в полотенце, и злой. Не глядя на Аню, Женька плюхнулся на матрас и отвернулся к стене. А она продолжала давиться слезами и дрожать под одеялом, только не в его футболке, а в своих джинсах и блузке.

Глава 8

До утра Аня не сомкнула глаз. Ей все время казалось — стоит уснуть, как все повторится. Только теперь она содрогалась не от страха, а от смеха. Истерического приглушенного смеха сквозь слезы — оказалось, что ночью бояться надо было не чудовищ и оборотней, а собственного парня. А она-то, дура, действительно поверила, что он не такой, как все…

Если бы Аня могла — убежала бы из Женькиной комнаты, но тогда по универу поползли бы слухи… Пол-общаги вчера видело, как они заходят в обнимку в один из блоков. И скрыться под утро — значит, дать повод грязным языкам растаскивать пошлые слухи. Хотя… они все равно поползут… И о чем она думала?

Аня спохватилась — наверняка, после бессонной ночи видок у нее тот еще. Жалко, посмотреть не во что — в Женькиной комнате зеркал не обнаружилось. Она задумалась — стоит ли светиться в общажных коридорах? Хотя, куда деваться? Прийти растрепанной и заплаканной в универ ничем не лучше. Рассудив так, Аня отправилась в душевую — приводить себя в порядок. Навстречу то и дело попадались заспанные парни в трусах с полотенцами в руках. Кого-то она знала, других — видела впервые. Скорее всего, девушка помятого вида с красными заплаканными глазами их не удивила. Парни приветливо кивали, подмигивали, равнодушно скользили взглядом сквозь нее. Правда, в душевую Аню пропустили без очереди, но, захлопывая дверь, она уловила насмешливый шепот. Внутри похолодело, на душе стало гадко, словно облили помоями.

— Какая же ты идиотка! — произнесла Аня, разглядывая собственное отражение в узкой зеркальной полоске над раковиной. — Неужели мозгов больше ни на что не хватило, кроме как пойти ночевать к парню в университетскую общагу?!

Она вздохнула, подставила руки под льющуюся теплую воду. Пролитого не подымешь… И если уличную грязь легко смыть, то от навешанного товарищами-студентами «клейма» будет крайне трудно избавиться…

— Может, забудется? Пошумят чуть-чуть, пошепчутся и дело с концом? — пыталась Аня обнадежить сама себя.

Дождалась, когда вода нальется в ладони и плеснула в лицо. Сейчас она больше ничего не может сделать — только смыть следы ночного кошмара.

Когда Аня вернулась, Женька запихивал в рот бутерброды с толстыми кусками колбасы, прихлебывая дымящимся чаем. Пока она ходила в душевую, он успел одеться и заправить кровать, вернув на место матрас. Завтракал он с безразлично-каменным лицом, и даже бровью не повел, когда Аня вошла в комнату. Она подозревала, что это выражение Женька нацепил специально для нее, и от этого стало еще обиднее. Мало того, что руки распустил, так еще игнорит!

Вот только говорить Аня ничего не стала, напрашиваться на завтрак — тоже. Молча прислонилась к стене и принялась изучать потолок. Слезы опять запросились на глаза. Она даже разозлилась сама на себя за такую сопливость. Чуть что — сразу реветь! Мама, например, когда ее загоняют в угол, ведет себя жестко и решительно. По крайней мере, с чужими… Аня стиснула зубы, потом принялась покусывать верхнюю губу. «Ну уж фигушки! Женька ее слез больше не увидит… Да когда же этот козел, наконец, нажрется и соизволит пойти на занятия?!» — навязчивой мухой крутилось в голове.

А Женька будто и не замечал ее около двери. Неторопливо стряхнул крошки с джинсов и рубашки, встал с кровати, разгладил вмятину после себя… И только потом направился к двери, прихватив пакет с тетрадками и ручкой. На Аню глаз от так и не поднял, даже чуть плечом не задел, проходя мимо.

До здания основного корпуса универа они дошли вместе. Вернее, она плелась рядом, стараясь успевать за Женькиными шагами. Ждать ее он точно не собирался. Наоборот, всем встречным давал понять, что к Ане не имеет никакого отношения. А ей всю дорогу так и хотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым по голове. Каков гад! И ведь не получил же, чего хотел, но окружающим всем видом намекает, что повеселился на славу! Только сейчас Аня поймала себя на том, что ее сердце будто зачерствело. Все происходящее казалось сном, или чужой жизнью, за которой наблюдаешь со стороны. Она шагала, дышала, смотрела по сторонам, кивала знакомым, но не чувствовала ничего. Будто мир вокруг потерял краски, запахи и звуки, став пресно-серым.

Она почти бегом вскочила на выщербленные ступеньки выкрашенного в коричневый цвет здания с выступающим граненым фасадом и колоннами. Новенькие пластиковые окна били по глазам солнечным отражением. В одном из них Ане показался знакомый силуэт. Она попыталась разглядеть его, но тут сбоку на нее прыгнула Карина:

— Ну что у тебя там случилось? — Терпение — не ее добродетель. Но, обладая неуемным любопытством, она всегда умела держать накопленные секреты при себе.

— А где привет? — и тут с Ани спала пелена равнодушия. — Кариш! — бросилась она к подруге на шею, чувствуя, как бешено бьется сердце. — Столько всего случилось, столько произошло…

Но рассказать обо всем до занятий не получилось — слишком мало времени осталось до начала лекций. А расписывать все на бумажках, как они с Кариной обычно общались под монотонные голоса преподавателей, Ане не хотелось. Во-первых, записки могли попасть в посторонние руки, во-вторых, на бумаге сложно выразить чувства и ощутить поддержку. Поэтому излить душу удалось только на большой перемене, когда прочие студенты осаждали столовую.

Аня же с Кариной уединились в женском туалете, предварительно убедившись, что все кабинки пусты. Конечно, место не совсем подходящее для задушевных разговоров. Грязная раковина, служившая ленивым студенткам пепельницей, очи унитазов с разводами от следов чьей-то обуви, исписанный подоконник… Именно на нем они и уселись. Сейчас окружающая атмосфера не играла роли. Главное, чтобы их никто не услышал.

— Ничего себе! Прямо — мексиканский сериал! — Карина выслушала длинный монолог Ани, прерываемый вздохами, и нахмурилась, медленно качая головой. — А этот Женька твой — гаденыш редкостный! Зря я ему тогда пятьсот рублей одолжила…

— Он больше не мой, — угрюмо буркнула Аня.

За прошедшие две пары она во всей полноте ощутила собственную мнительность. Ей казалось, что окружающие знают, что произошло у них с Женькой, и теперь шепчутся по углам и противно хихикают. И это чувство не покидало потому, что однокурсники считали Аню задавакой — она редко тусовалась на студенческих попойках, так как не любила ужираться вдрызг, не сплетничала и всегда следила за собой. Поэтому, моральное падение «принцессы» — как окрестила ее Васька, наверняка, многих порадует.