Отражение (СИ) - Скорова Екатерина. Страница 18

Прохладная вода из подтекающего ржавого крана немного успокоила. Я подняла голову и столкнулась взглядом с другой собой — жесткой, хитрой, безжалостной. Она ухмылялась, кривя пухлые губы. Моё отражение. Неудачница — будто говорило оно — что ты без меня?

От неожиданности я отшатнулась от зеркала и уперлась спиной в дверь туалетной кабинки. Мгновенье — и наваждение исчезло, оставляя после себя мурашки на спине. Я подошла к раковине и провела ладонью по покрытому каплями воды и грязными разводами зеркалу. Отражение послушно проделало то же самое, ни на секунду не отставая. Хотя, что это я? Ведь это я и есть! Или нет?

— Да что творится-то?! — закричала я во весь голос.

— Да выхожу я уже, — послышался чей-то ворчливый голос.

Через минуту из кабинки вышла Катя из отдела по кредитованию, мельком взглянула на меня и быстренько ретировалась, даже не помыв руки.

Я так и стояла около раковины, с полными безумия глазами, готовая вцепиться в саму себя, только бы избавиться от чужой воли в голове. Миг — и я разразилась безудержным хохотом.

Когда спустя несколько минут вернулась на рабочее место, стало стыдно и неловко за тот концерт, который я устроила в туалете. Это надо же — воевать с собственным отражением! Видения какие-то… С нервишками плохо совсем стало, а тут еще предстоящая встреча с Кешиной мамой и перебранка с Шуриковной… Я наказала себе купить еще и успокоительного и принялась искать в интернете все возможные причины резкого похудения.

Результат получался неутешительный: туберкулез, заболевания щитовидной железы, рак и прочие диагнозы в том же духе — один другого страшнее. Самыми безобидными в этом списке оказались язва желудка и дисбактериоз. Кроме того, я начиталась всяких разных статей по этому поводу, и теперь от хорошего настроения не осталось и намека. Даже неожиданное повышение не радовало. Зато теперь знала, над чем работать: надо выяснить конкретную причину. Походы по врачам, потом по аптекам, потом снова по врачам… Мне вдруг захотелось плюнуть на всё, но от мысли о том же самом раке стало страшно. Я похудела чуть ли не за день больше, чем на двадцать килограммов — это слишком весомый аргумент, чтобы не обращать на него внимание.

Соня время от времени подкалывала насчет повышения, но я погрузилась в себя и лишь изредка отвечала ей вымученной улыбкой. И еще, в этот день она зачастила бегать в курилку. Похоже, главная сорока не могла оставить коллег без новостей.

Наконец, насыщенный событиями рабочий день завершился, и я под сыпавшимся с неба первым липким снегом побежала догонять тронувшийся с остановки автобус. Как ни странно, водитель маршрутки притормозил, и я успела втиснуться в битком набитый салон. Мужчины, оказавшиеся поблизости, приветливо улыбались и старались втянуть животы — чтобы освободить мне побольше пространства. Женщины помоложе окидывали оценивающим взглядом, кривили губы и отворачивались.

По дороге я заскочила в аптеку — накупила снотворного и успокоительных капель, а также зашла в магазин одежды, где на двери висела зазывная надпись «Sale». Поскольку от зарплаты остались по большей части одни воспоминания, приобрела одно платье и сапожки и удалилась, решив, что на первое время хватит. Около самого подъезда меня перехватил Аркаша. Глаза его сияли, хлопья снега облепили куртку.

На душе потеплело. Я чмокнула любимого в щеку и поспешила открыть дверь подъезда. Он извлек из-за пазухи белую розу и протянул ее мне.

— Мама на поправку идет. Сегодня у врача были, говорит: еще один курс лечения — и хоть замуж выходи!

— Здорово, — мы поднимались по лестнице. — А меня повысили сегодня, — тоскливо добавила я.

— Почему ты тогда грустная такая? — удивился Кеша.

— Устала очень.

Мы зашли в квартиру и стали снимать верхнюю одежду. Аркаша повернулся ко мне, снимая ботинки и выуживая из-под тумбы тапки, да так и застыл в изумлении.

— Викуня, ты… ты… Ты здорова? — произнес он наконец.

Несмотря на собственные тревоги, его слова показались обидными. Я скорее ждала восторгов и комплиментов. Ответила резко.

— Вполне. А что?

— Ты так похудела, просто ужасно, — последние слова он почти что прошептал. Но я услышала, и сердце облила ядовитая неприязнь — как так, стала топ-моделью, а он недоволен! Можно подумать, прежняя толстуха его во всем устраивала!

— Похудела немножко, — ответила я небрежно, отправляясь на кухню. — Разве плохо?

— Да я не об этом! Выглядишь здорово, но тебе не кажется, что это слишком быстро? Ни одна диета этого не сотворит, только какая-нибудь болезнь. В крайнем случае стресс, но… Не знаю, — он подошел ко мне и заглянул в глаза. — Ты точно в порядке?

Забота Кеши растрогала чуть ли не до слез. Вспыхнувшее раздражение как ветром сдуло. Невесть откуда взявшееся моё второе я еще пыталось сопротивляться нахлынувшей в душу нежности, но справиться с ним теперь не составило труда.

— Кешунь, я и сама хочу к врачу сходить, — сказала, прижимаясь к его груди. — Спасибо, что беспокоишься.

— Не за что, — он крепко обнял меня. — Ты выглядишь, как богиня, но я боюсь, что если продолжишь худеть, то скоро от тебя совсем ничего не останется.

— Я понимаю.

Я поставила на плиту чайник, и через пару минут мы уже пили фруктовый чай и болтали о всяких мелочах. И снова моя берлога наполнилось уютом и радостью.

— Ты с врачами не затягивай — иди как можно быстрее.

— Да в нашей поликлинике особо не полечишься, — ответила я с иронией.

— У меня есть знакомый врач, хочешь, я с ним договорюсь? — осторожно предложил Аркаша.

— Хорошо. Ужинать будешь? — я принялась убирать пустые чашки со стола.

— Ага, сильно только не напрягайся. Яичницы пожарь или пельмени свари.

— Ну вот, уже готов меня в постель уложить и горчичниками обложить, — рассмеялась я.

— Такими вещами не шутят, — серьезно ответил любимый. Вот уж кто действительно беспокоился о моем здоровье.

Кеша вышел в коридор и принялся разговаривать по телефону. Разбивая яйца на нагретую сковородку, я уловила часть слов и поняла, что он договаривается насчет меня со знакомым врачом. В Аркашином диалоге несколько раз промелькнуло слово «онкология» и мне стало не по себе. Умереть на больничной койке с бритой головой и изможденным болезнью и химиотерапией лицом мне не хотелось. Меня передернуло. Если диагноз подтвердится, порву с Кешей — твердо решила для себя. Мало того, что он с больной матерью полжизни провозился, так еще и со мной будет мучиться.

Я настолько погрузилась в размышления, что вздрогнула от неожиданности, когда Аркаша вернулся из прихожей и обнял меня за плечи.

— Испугалась? — засмеялся он, хотя голос всё еще был встревоженный — видимо, врач дал ему веский повод для волнений. — В среду вечером он свободен, я тебя провожу.

— А как же встреча с мамой?

— Отложим — мама поймет. Главное, чтобы ты была здорова, трусишка! — он поцеловал меня в шею и уселся за столом. — Кормить-то будешь? Или ждешь, когда подгорит?

— Вот нахал! — я тоже рассмеялась. — У меня всё под контролем!

Я выключила плиту и принялась деревянной лопаткой раскладывать по тарелкам ужин.

— И ужин, и страхи, — добавила, терзая яичницу вилкой.

— Видел я, — Кеша тоже уплетал за обе щеки. — Как ты от любимого мужчины шарахаешься.

— Ничего, сейчас таблеточек наверну — и буду спать, как младенец!

— Каких таблеточек? — снова посерьезнел Аркаша.

— Успокоительных. Хотя нет, сейчас, наверное, уже снотворное пора пить.

— Ты из-за кошмаров что ли?

— Не только… Конечно, из-за них тоже… — как ему всё объяснить, не рассказывая при этом подробности сновидений? — Хочется во сне отдохнуть, а я последнее время вся разбитая просыпаюсь — такая белиберда снится, что хоть вовсе не ложись!

— Не надо таблетки, я знаю другой способ, — Кеша заговорщицки подмигнул, — чтобы снять стресс и напряжение. Заодно и спится потом…

Он не стал договаривать и доедать — тоже. Схватил меня в охапку и потащил в комнату. В его объятиях я и впрямь забыла обо всём на свете. Тело послушно отзывалось на ласки, я жадно ловила его губы, наслаждаясь каждым его прикосновением.