Улей. Отверженная (СИ) - Лужанская Алёна. Страница 38

Наконец, Королева остановилась. Музыка затихла.

— Вторая, слушай.

И раздался звук — протяжный, грустный.

Изящный коготок подцепил струну на этот раз гораздо сильнее. Был момент, когда я подумала, что тонкая нить порвется, но вдруг глухой стон ясно выделился из всего музыкального фона. Вероятно, на моем лице отразилось удивление, поскольку Королева самодовольно улыбнулась.

— Я уже начала опасаться, что вместе с памятью и мудростью у тебя пропал еще и слух.

— Что это за место?

Она ждала от меня подобного вопроса и, довольно заурчав, пояснила:

— Кровеносная система Улья, а я его сердце. Смотри!

Королева поднялась на цыпочки и пальчиками пробежала по верхним струнам, выбрала одну из наиболее толстых и выпущенными когтями порвала ее.

Раздался вскрик! Фаворит, стоявший рядом, мешком упал под ноги Ее Величества. Через секунду взвыл и схватился руками за длинный подол ее платья. Треск рвущейся ткани заставил идеально очерченные губы скривиться от досады.

— Чего застыла?! Не желаешь помочь своей Королеве?

Стряхнув с себя оцепенение Ники, Вторая дернула за желтый воротник и пригвоздила его хозяина к полу. Тот, несмотря на безвыходность положения, продолжал с пеной у рта извиваться и корчиться. Внешняя хрупкость щеголя оказалась обманчивой. В какой-то момент он сумел вырваться и снова кинулся к Королеве. Чудом не задев ближайшие струны, я успела подставить ему подножку и заломить руки за спину. До хруста.

Ее Величество почти сразу потеряла интерес к нашей возне и, соответственно, к судьбе любовника. Когда мужчина затих и резко обмяк, я перевернула его на спину. Модный сюртук треснул во время борьбы, а на гладком, ухоженном лице застыла страшная гримаса.

— Даже находясь на пороге смерти, лезет под юбку. Надоел. — Бросив презрительный взгляд, Королева направилась вглубь зала. — Самое интересное, что таких ничтожеств, как он, Правящий Совет сканирует досконально. Эти всезнайки видят угрозу только в представителях сильного пола, а к фавориткам, напротив, никакого интереса не испытывают, считают временной блажью, что пройдет через сотню-другую лет… Глупые старики!

Я осторожно следовала за ней, не вступая в диалог. Внутренние чувства обострились до предела и были нацелены на то, чтобы случайным движением не оборвать чужие «жизни». Опасения показаться вандалом сменились страхом стать по неловкости для кого-то убийцей.

— Правильно боишься, Вторая. — Полуоборот головы и легкая усмешка. — Впрочем, мои любовники — это отдельная история. Они стали слишком зависимы, дышать без меня не могут. Для них моя Сила — самый вкусный нектар. Пьют без остатка и просят еще.

В голове вдруг всплыл образ Искаженного, что встретился мне на пороге трактира Сотого. Интересно, жив он или, игнорируемый всеми, подох в каком-нибудь темном закоулке города? Должно быть, он тоже был «ничтожеством». Получил допуск в Красные Палаты с благословения Совета, но быстро наскучил Ее Величеству…

— Если бы отверженные гибли так же легко, у нас бы не было проблемы с их возросшей популяцией. У большинства особей имеется некоторый запас «кислорода» — резерв, который истощается слишком медленно. — Королева резко остановилась.

Проследив за ее взглядом, я не заметила ничего нового. Перед нами были растянуты все те же струны, внешне почти одинаковые, полностью обезличенные.

— Ты, должно быть, не помнишь наш последний разговор. Он состоялся перед твоей спонтанной миссии к отверженным. Для участия в ней тебе даже срезали крылья. — Ее Величество сделала паузу, а затем добавила: — Это, конечно, официальная версия, иная на тот момент вызвала бы в Улье бурю. Ведь в глазах общественности ты была достойна награды, а не наказания….

Мягкая улыбка не гармонировала с пронзительным, ледяным взором, и у меня засвербело между лопатками.

— Я тогда разозлилась, очень сильно. А знаешь из-за чего?

Догадывалась, но тем не менее покачала головой.

— Даю подсказку. — Хитрый прищур глаз и одно брошенное слово: — Двадцатый.

Всколыхнув события многолетней давности, Королева словно вытащила кирпич из стены, разрубившей мои воспоминания на «до» и «после», и меня будто магнитом потянуло к образовавшейся щели.

— Я не должна была спасать Дока в той аварии на Пристани?

— Ты взвалила на себя чужие обязанности, посчитала себя талантливее других!

Слова хлестали больнее прута. Однако покорность не входила в число достоинств разведчицы.

— Двадцатый дышал, его можно было спасти. Он бы не протянул до Улья в том состоянии, в котором был. Лекари получили бы в работу его хладный труп.

— О чем я и говорю. Ты помешала естественному ходу вещей.

— Я не…

— Молчать!

Королева махнула рукой. Мое сердце пропустило удар. Струна под ее когтем натянулась, но не лопнула. Более эластичная, чем другие, она беззвучно растягивалась, стягивалась и, не подчиняясь монаршей воле, отказывалась рваться.

— Я была в ярости. Мои лучшие лекари ничего не смогли сделать с контуженным ученым. — Ее Величество сделала выдох и снова вернула себе образ приторно милой особы. — Думаешь, я оставила его таким уродливым тебе в назидание? Увы и ах! Впрочем, не виню. Так считают все и главный пострадавший в том числе.

От Дока веяло холодом не из-за металла, вживленного в тело, его душу съедала злость.

— Между вами были такие теплые отношения. Он же одиночка по натуре, скрытный, себе на уме. А тебе вдруг стал доверять, даже поделился своими чувствами ко мне.

А я загубила его мечту…

— Исправь свою ошибку. — Изящные пальчики зажали дрожащую нить. — Докажи, что твоя преданность мне абсолютна.

— Вы хотите, чтобы я убила его?

Тот же диалог, с разницей лишь в семь лет. В прошлый раз за непослушание Вторая лишилась крыльев. Я вспомнила.

— Ну что ты, прямой приказ был бы оформлен иначе. — Королева покачала головой. — Но стоит признаться, такие мысли посещали меня гораздо чаще, когда Двадцатый обивал пороги Красных Палат. Его прогоняли, а он с настойчивостью барана приходил снова и снова. Пришлось выписывать официальный запрет.

Я никак не могла взять в толк, что от меня в таком случае требовалось, и Ее Величество терпеливо пояснила:

— Между вами установилась некая силовая связь, осознанно или по ошибке — уже неважно, она неприглядна в любом контексте. Видишь эту непослушную струну? Да, мне интересно, сможешь ли ты ее разорвать или Двадцатый теперь несокрушимее гранита?

— Док может умереть?

— Может, — будничным тоном отозвалась Королева, будто решала не судьбу своего подчиненного, а выбирала пирожные на завтрак. — Но все-таки я надеюсь, твое разовое вмешательство не перечеркнуло мой многолетний труд.

Вторая колебалась, несмотря на то, что последняя фраза лишила ее даже призрачного выбора.

— Ты же хочешь вернуть мое доверие? Я слышала, барьер не пропустил тебя и да сил у тебя поубавилось. Очень интер-ресно. — Запах меда окутал меня облаком, а вкрадчивый шепот обжег шею.

— Я как раз пришла к вам с этими вопросами.

Но Королева меня не слушала.

— Мы запланировали еще один проект. Ты же соскучилась по тому миру? Сможешь снова там оказаться. — Сладкие слова лились рекой, топили горечь и разочарование. — Все эти научные исследования, скучные по большей части, на деле оказываются невероятно полезными. На них строится мостик в наше общее будущее. А его я могу доверить только самым верным и преданным лицам…

Грубое, резкое движение — и нить, отливающая золотом, натянулась и с протяжным воем лопнула под моими пальцами, вспоров кожу. Капли крови упали на пол.

— Браво! — Королева захлопала в ладоши. — Теперь нам пора возвращаться.

Я брела за ней, механически переставляя ноги, уже не заботясь о целостности других струн. Стоило покинуть музыкальную комнату, как туман в голове рассеялся. Док ведь не умер? Я же не могла так легко его убить? Нет у Второй той власти, тех способностей, которыми обладает Её Величество.