Улей. Отверженная (СИ) - Лужанская Алёна. Страница 43

— Ну что решила? Согласна быть подле меня?

Честно говоря, я прикидывала, смогу ли его убить. Со всех сторон выходило, что пока не смогу. Поиск решения займет определенное время, и посему стоило попытаться вписать в сделку свои условия.

— Мне нужно попасть за барьер.

— Давай сразу без лишних иллюзий. Я тебя не отпущу. — Волк взял паузу на раздумья и через пару минут добавил: — Но на совместную прогулку к Пристани ты можешь рассчитывать.

Я кивнула. Довольно осклабившись, он направился к стоявшим в углу сундукам и начал раздеваться. Худое, угловатое тело с выступавшими ключицами и ребрами, как сказал бы Королевский лекарь, было «никуда не годным».

— Это необязательно. В прошлый раз…

— Кожа к коже. Я знаю, чем больше площадь контакта, тем сильнее импульс.

«Вот скотина! Ему-то какая разница, если Сила все равно уйдет в землю?» — гневался внутренний голос. А выходец из гетто ждал и, судя по шальному блеску в глазах, ждал протеста.

Он пожалеет, что оказался в том лесу и встал на пути Уугра. Шутки с разведчиками, хоть и бывшими, иногда заканчиваются летальным исходом. Милосердие все же было чертой человеческой девушки, но та временно канула в небытие, дав Второй полную свободу. Несмотря на кипевшие внутри эмоции, я молча стянула рубашку и все так же без слов позволила заключить себя в кольцо из чужих рук. И даже не дернулась, когда сухие потрескавшиеся губы впились в шею. Они кололи и царапали кожу, рваными движениями продвигались выше, к моему лицу.

Лишь со скрипом разжала зубы, когда его рот завладел моим — яростно, пылко, жадно, словно желая выпить всю жизнь без остатка… Пора!

Код 805 — самоуничтожение.

Мы горели вдвоем. Языки пламени облизывали наши сплетенные обнаженные тела. Лавина плескалась, радовалась свободе и не спешила оставлять своего проводника.

Чистая Сила могла породить огонь, но с ним она никогда не сравнится, и нет в мире явления более обворожительного и беспощадного, в один миг съедающего до костей…

Разбудил меня вой, за ним ругань и скулеж. Последний случился на высоких нотах и болезненно резанул по ушам. Жутко раскалывалась голова. С трудом разлепив глаза, я увидела старика, сидевшего рядом. Он без слов понял мой вопрос и кивнул.

— Живой.

Я от всей души выругалась, не стесняясь присутствия пожилого благодетеля. Он ведь снова вытащил меня и на этот раз — едва ли не с того света.

— Да что этому ироду будет! Уугрова натура. Говорит с ними на одном языке, знает их слабые стороны, не боится…

— Он же смертный.

— Смертный, но наша Сила ему нипочем. Только мозги дурманит, как опий, и все сильнее привязывает к себе. Он не отпустит тебя.

— Знаю.

Меня знобило и трясло. Чашка с обычной водой, казалось, согревала заледеневшие пальцы, и я вцепилась в нее, как в единственное спасение от расползавшегося внутри холода. Несколько одеял, лежавших поверх моего дрожащего тела, не справлялись со своей задачей.

— О чем ты думала?! — Впервые хриплый надломленный голос звучал строго. — Последние капли Силы отдала. Еще чуть-чуть — и огонь погас бы!

— С чего ему вдруг гаснуть? Жар стоял такой, что плавилась земля…

Вспомнив свои ощущения, я вздрогнула: определенно лучше гореть, чем замерзать.

— Ты совершенно ничего не понимаешь! — Морщинистое лицо исказила страшная гримаса. Лекарь вдруг ни с того ни с сего разозлился, словно мой поступок задел его за живое. От резкого окрика Сторож — трусливый пес — забился под лежак и тихо взвыл.

— Не знаю, кто это с тобой сделал. — Древняя иссохшая рука указала на живот. — Но, порвав связь с Королевой, разбудил твой внутренний источник. Причем сделал это довольно грубо, оставил ошметки, криво заштопал. У меня есть две альтернативные версии. Первая — это делал полный неумеха, но вряд ли ты добровольно легла бы такому под нож, а вторая — операцию провели осознанно небрежно и сохранили куски нитей, чтобы Королева ничего не заподозрила.

«Что за чепуху он несет?» — Из всей его длинной речи меня больше всего возмутило начало.

Наша жизнь полностью зависела от Ее Величества, наши организмы не предполагали возможность благополучного автономного существования. Должно быть, старик и вправду спятил!

— Я подумать не мог, что кто-то выжил из старой закладки. У новых биологически выведенных особей одна оболочка, и только Королева решает, как и чем ее наполнять. Она сильно обожглась с Первой Сотней, сделала их почти непобедимыми. А постоянный избыток Силы расслабляет, рождает вольность и непослушание…

У меня голова шла кругом.

— То есть риск сойти с ума, как другие отверженные, сведен к минимуму? — Из всех вопросов, крутившихся на языке, я задала самый глупый.

— Будучи изгнанной из Улья, ты окончательно распрощалась с дарованной силой. Но вполне в состоянии обеспечить себя своей. Если сумеешь оторвать от себя пиявку, будешь жить долго, как я. Скромно, тихо, осторожно, не тратясь понапрасну…

В одиночестве, страшась внешнего мира — такая перспектива годилась для старика, меня она абсолютно не прельщала.

— Как вас сюда занесло? Так высоко и далеко от родных стен?

— Мое место в Улье занял другой. — И с выражением глубокой задумчивости и внезапной рассеянности лекарь начал перебирать стоящие на столе склянки.

— Обычное дело. Ответ не принимается. — Я упорно покачала головой.

— Двое не могут существовать под одним номером и представлять единое звено в цепи питания Улья. Я оказался лишним, более слабым…

Он продолжил увиливать, приводя общеизвестные факты.

— Говорили, Первая Сотня полностью перебила друг друга. Это правда? Какой вы номер?

— Наши номера давно стерлись.

Такой ответ разведчицу не устроил, и она, схватив за рукав, вынудила его сесть на край лежака.

— Вы хорошо помните последний визит Несогласных в Красные палаты. Вы там присутствовали?

— Пятьдесят Первый был моим отцом. Он сохранил тайну моего рождения, спрятал от зоркого ока Королевы, вырастил сам за пределами города, обучил немного. Мать умерла при родах. Ее номера не знаю, да это и неважно. Тогда детей заводили по любви, а не по нуждам Короны.

Любовь — это код 037. «Взаимоотношения жителей Улья между собой строго регулируются пунктами 2.4, допускается физиологическая привязанность, но деторождение контролируется Правящим Советом и должно происходить по согласованию с оным».

— Как же великий целитель не спас свою любимую? — Я скептически изогнула бровь. — Неужели пресловутый дар не помог?

— Он помог. Мне, — отрезал старик и, кряхтя, поднялся. — Что-то мы заговорились. Тебя ждет вождь.

— Да чтоб он сдох! Я никуда не пойду.

У меня действительно не было сил куда-то идти. Разговор утомил физически похлеще любого марш-броска.

Нужно будет — придет сам.

И он пришел. Здоровый и невредимый, не обугленный кусок головешки, как я рассчитывала. Выходец из гетто принес с собой коробку и, поставив ее на пол, сделал шаг ко мне.

— У меня один вопрос: зачем?

Мне показалось или он действительно выглядел виноватым?

— Я переживал, места себе не находил… Тряс старика, не знал, чем помочь.

— Ты уже и так мне помог.

Я внимательно следила за его движениями и стоически перенесла его неловкую попытку погладить меня по голове.

— Ну-ну, не куксись. Это ты контролируешь силу. Я не просил отдавать мне ее всю.

Да, по глупости подумала, что смогу убить его обычным способом.

— К счастью, полоумный отшельник смог тебя откачать. Поэтому он пойдет с нами во избежание подобных неприятностей. Упирается, старый черт, но я умею уговаривать…

Когда Волк в очередной раз потянулся к моим волосам, я скинула его руку.

— Прекрати, иначе сломаю.

Его взгляд, ранее приторно-ласковый, вдруг сделался холодным и задумчивым. Пальцы до хруста сжались в кулаки, но уже в следующую секунду мужчина вернул себе самоконтроль.

— У меня есть для тебя подарок.

Он поставил коробку на топчан и приоткрыл крышку. Луч света тут же нырнул внутрь и отразился от гладкой металлической поверхности сотнями игривых бликов.