Улей. Отверженная (СИ) - Лужанская Алёна. Страница 41

Ники ежеминутно увещевала, что следует одеться, прежде чем знакомиться с окружающими реалиями. Она заприметила кучу тряпок, лежавших по центру, и направила меня к ним.

Хрясь!

Под ногой захрустели косточки. Внутренняя сирена заорала: «Назад!». Я выругалась и успела прыгнуть обратно на топчан, когда из горы хлама на меня кинулось неизвестное существо. Когтистая лапа-рука остановилась в нескольких сантиметрах от моего лица. Продвинуться дальше ей не позволила бряцавшая цепь и шипастый металлический ошейник на шее.

Две руки, две ноги, тощее тело посередине — отверженный. Мужчина или женщина — было не разобрать. Косматая голова и изувеченное лицо могло принадлежать обоим.

— Пить, пить, — как заведенное, твердило существо, щелкая зубами и брызжа слюной.

Я обернулась: на тумбе вместе со склянками стояла чашка с обломанной ручкой. В ней, судя по запаху, была вода. Не первой свежести, но уж какая есть.

Поставив чашку на пол, я подвинула ее ногой к беснующемуся существу. Не знаю, на что оно рассчитывало, но у бывшей разведчицы реакция однозначно была быстрее. Потерпев неудачу при попытке цапнуть меня за ногу, отверженный разозлился и махнул рукой. Вода растеклась по полу, глиняные осколки разлетелись по всему шатру.

— Ну и зачем ты это сделал? — Все же жилистые руки выдавали в нем особь мужского пола.

— Источник, — рявкнул он и в очередной раз дернул цепь в попытке достать меня. — Пить!

И снова безуспешно.

— Понятно. Сторож ты отменный, через тебя мне не пройти.

Забравшись поглубже на топчан, я бросила тоскливый взгляд на «дверь». Обозначая выход, ткань расходилась и открывала узкую полоску света. Ничего другого не оставалось, кроме как ждать, а это умели делать обе мои личности.

Вторая, конечно, лидировала. Ее рекорд — пять часов. Мы с Девятнадцатым тогда успели сыграть триста сорок девять партий в кости. Убитое время, изуродованные спины и смехотворный грим — с самого начала миссия выглядела провальной. Однако моего напарника не смущали ни спешные сборы, ни противоречившие друг другу приказы, ни отсутствие конкретной цели. Он был юн и неопытен, и в сравнении со своим почившим предшественником чересчур суетливым. Задание в паре с сильнейшей разведчицей воспринималось Девятнадцатым как шанс завоевать уважение в глазах высшего эшелона. Время, проведенное за игрой, считалось им безвозвратно утерянным. Мальчишка рвался в бой, но без моего согласия не мог ступить и шагу.

Мы впервые подобрались так близко к сборищу отверженных. Лагерем назвать это было сложно — несколько обезображенных фигур случайно или по чьей-то воле собрались в одной точке. Не было никакого порядка, царил сплошной хаос. Они дрались за найденную стекляшку, толкались, жевали друг друга и бесцельно вытаптывали маленький пятачок земли, пока к ним не присоединился «рогатый». В инструкциях было четко указано наблюдать и не вмешиваться, чтобы ни происходило, но Девятнадцатому уж больно хотелось прощупать того типа. Манерами и поведением отверженный сильно отличался от своих собратьев и выглядел почти разумным. Ко всему прочему он сразу нас почуял…

За воспоминаниями я не заметила, как уснула. Незнакомый голос резко выдернул из сновидений.

— Иди на место, — не рявкнул даже, а прохрипел. И в этой мнимой слабости и немощи было столько власти, что у меня поползли мурашки по коже.

Сторож не стал спорить с владельцем такого страшного голоса, жалобно пискнув, зашуршал уже в дальнем углу шатра.

— Не бойся, этого паршивца я приструню моментом.

Не было смысла дольше прикидываться спящей. Я обернулась и села, свесив с топчана голые ноги. Передо мной, опираясь на трость, стоял сгорбленный старик, древний, наверное, как сам мир.

— Вы меня лечили? — Разведчица, в отличие от Ники, предпочитала идти на опережение и с ходу задала вопрос.

— Три дня. — И, глядя на мое лицо, вытянувшееся от удивления, пояснил: — Ты была сильно истощена, отверженные хорошо потрепали. Сделал что мог, но следы останутся.

— Да мне не привыкать. — Рука непроизвольно потянулась к шраму на животе.

Заметив этот жест, старик нахмурился.

— Откуда он? Ты знаешь?

— Конечно. — Вторая отважилась посмотреть прямо в бесцветные, подернутые пеленой глаза. Доверить тайну или нет? Неизвестно кем был этот дед, но однозначно не мерзавцем. Человеческая девушка, больше всех радовавшаяся спасению, готова была выложить незнакомцу всю информацию про себя.

— В мире людей это один из путей родоразрешения.

— У тебя есть ребенок? — Почему-то именно этот момент поразил старика больше всего, словно путешествие с помощью порталов было для него житейской обыденностью.

Ребенок…

— Ты побледнела. Я задал не тот вопрос?

Лицо! Я не могла вспомнить его лицо. Ники взвыла раненой волчицей. Сначала ушло имя, теперь память и вовсе стерла из прошлого маленького человека, самого родного, самого любимого. «Почему?!»

Разведчица молчала. Она не знала, что сказать.

— Все в порядке. Просто… давно не ела.

— Я принес немного.

На сухой, сморщенной ладони лежал фрукт неизвестного происхождения, а на тумбе материализовалась плошка с кашей, остывшей и, судя по запаху, древней, как сам старик.

— Память очень коварна, — словно прочитав мои мысли, вдруг произнес нежданный благодетель и, кряхтя, присел на край топчана. — Мне вот постоянно приходится проговаривать важные вещи вслух, дабы не забыть. Пока ты ешь, я кое-что расскажу. Они-то слушать не умеют. — И кивнул на притихшего в углу отверженного.

— А поведаю я тебе о воде.

Вода? Должно быть, многие годы одиночества свели его с ума. Непохоже, чтобы он злится из-за разбитой чашки. От лужи на полу и вовсе не осталось следа.

— Да, про реку Бурую, званную давным-давно Лазурной. Помнишь, что с ней стало? Хотя ты очень юна, откуда же тебе знать.

— Она поменяла свой цвет и свойства, когда пролилась кровь Несогласных во время сражения…

— Все так, да не так! — прищурился старик. — Битва Сотни длилась всего час времени, и шла она на высокогорном плато, рядом с Пристанью. Только благодаря этому стены Улья остались целы. Так почему же речка окрасилась в бордовый?

— Битву Сотни чаще упоминают как Кровавую бойню. Кровь стекала с гор и попадала в воды реки.

Вторая с вялым интересом поддерживала разговор. Ее больше волновало состояние человеческой девушки, столь резко замолчавшей.

— Сказочники многое насочиняли. Лазурная некогда поила весь Улей, воды ее были чистейшими. Устье действительно прокопали до самого Меридиана. Корона лично курировала проекты по орошению прилегающих полей. Но город забирал почти всю воду, и до гор река просто-напросто не доходила.

Я пожала плечами. Разведчикам всегда хватало работы, и как-то было не до разбора исторических нюансов.

— Исток Лазурной находился в Зале Жизни, где как раз состоялась последняя встреча перед Битвой. Несогласные пришли в Красные Палаты с мирными намерениями и открытыми сердцами, с надеждой быть услышанными… Но Королева решила иначе. Поставив безоговорочную точку в давнем споре, она дала понять, что не разделяет их интересы. Знаешь, что тогда сделали Несогласные?

Пришлось напрячь извилины, чтобы вспомнить давно забытое и никому более не нужное прошлое.

— Вышли из дворца, собрали свое войско и взяли курс на Пристань.

— Все верно, только перед этим сняли с себя клятву верности и вышли из-под Королевской власти.

— Очень за них рада.

Пропустив мою едкую фразу, старик самозабвенно продолжил:

— Наша связь с Королевой — это пуповина, невидимая глазу, она тянется от Ее Величества к каждому жителю Улья. Многие полагают, что именно сердце — орган, отвечающий за накопление энергии. Оно же качает кровь, почему бы еще не проводить и силу? Мы же любим Королеву, тоскуем по ней. То колкое, щемящее чувство возникает непосредственно в груди. Ты должна быть с ним знакома.

Подумав, я кивнула. Рассказ вдруг принял интересный оборот. Переживания о чувствах Ники ушли на второй план.