Святой Грааль (СИ) - Орлов Борис Львович. Страница 10

— Возможно, там, где вы выросли, дорогой мой Робер, было принято поступать иначе, но не подумайте о сэре Энгельрике дурно… — сказала она, рассеяно вертя на пальце кольцо из сокровищницы Тауэра. — Он ваш вассал, и знает: если его жена станет вашей любовницей, то на него самого прольётся даже не дождь, а настоящий водопад королевских милостей. А уж если его жена станет матерью королевского бастарда — это и вовсе означает чуть ли не родство.

В ответ на мое удивленное восклицание, она сдержанно усмехнулась и продолжила:

— Посмотрите на происходящее его глазами, мой дорогой Робер: жену его вы не любите, в этом он уверен, а, значит, насовсем ее не отберете. Так что он может быть спокоен. Ну, а если королю захотелось, — тут она чуть брезгливо сморщила носик, — всего лишь немного развлечься, то ваш вассал, как и другие мужья, будет рад оказать своему королю такую услугу.

— Как "и другие"? То есть ты хочешь сказать, что все…

Она перебила меня:

— Не все, конечно, но многие, очень многие… Для того, чтобы отказать королю, надо быть очень гордым человеком, а когда дело доходит до подобного, то гордость встречается редко… Или надо очень любить свою жену, а это бывает еще реже. Так что ваш Энгельрик, — не исключение. Тем более что он, как я могу видеть — ваш истинный друг…

Вот так. Здесь так принято. Получи, Роман Владимирович, и распишись…

С нами отправлялся и Примас Англии — благочестивый, хотя и несколько нетрезвый архиепископ Адипатус. Объяснил свое решение товарищ замполит Тук примерно следующим образом:

— Апостол Петр изрёк: пасите Божье стадо, вверенное вам, не по принуждению, а охотно, не из любви к нечестной прибыли, а из усердия, не господствуя над Божьим наследственным владением, а подавая пример стаду. А потому должен я быть вместе с вами, дабы окормлять вас… [10]

— Окормлять — это, типа, напоить?..

Его круглое лицо расплывается в счастливой улыбке:

— Отнюдь, сын мой, ибо не дам я вам уподобится свиньям, упившись вином, потому что, пожертвовав собой, оставлю вам лишь малую толику!

Мне оставалось лишь рассмеяться, и Адипатус вторил мне своим гулким хохотом…

… К моему удивлению, Беренагрия наотрез отказалась ехать с нами. Она заявила, что в этой поездке от нее будет мало толку, да и к тому же должен же хоть кто-то остаться и подготовить Тауэр к возвращению Машеньки с наследником. Зато со мной вместе оправились все валлисцы и все русичи, и весь свежесформированный Второй Кавалерийский Героического Рыцарства Графства Солсбери, Отстоявшего Свою Честь В Отчаянной Битве При Скарборо, Своими Длинными Мечами Доказавший Свою Преданность Пресветлому Королю Роберу, Веселой Англии, Господу Нашему Иисусу Христу Со Всеми Святыми И Своему Небесному Покровителю Архистратигу Михаилу. Как явствует из названия, к созданию этого полка приложил руки "дядя Вилли". И как ни странно, этот полк оказался даже более дисциплинированным, чем Первый Лондонский Кавалерийский. Похоже, что Уильям Длинный Меч сумел втолковать своим рыцарям азы дисциплины быстрее и эффективнее, чем Энгельс…

В диспуте об имени наследника дядюшка участия не принимал. По вполне объективным причинам: до стеклянно-оловянно-деревянного состояния он надрался даже быстрее моего тестя. Но, придя в себя, горячо одобрил имя "Генрих", утверждая, что именно это имя он и собирался предложить, но из уважения уступил эту честь вдовствующей королеве. По этому поводу дядя чуть было опять не ушел в запой. Пришлось взять его с собой — а то ещё помрет, дурак, с перепою…

А еще с нами ехал Бен Маймун, загрузивший в свой небольшой возок столько лекарственных средств, что казалось, будто где-то в Англии началась эпидемия. И наконец, прямо перед самым отъездом бойцы взвода моей личной охраны водрузили на коня тестя Мурдаха. Невменяемого, по причине алкогольного опьянения мощностью не менее десяти мегатонн…

Наконец, мы тронулись в путь. И мне это, между прочим, удалось не хуже других, несмотря на то, что восседал я на старом добром Адлере — этом громадном немецком битюге… Можно сказать, что со дня первого знакомства — чертовой охоты, на которой германский Орёл чуть не расшиб меня в лепёшку! — мы стали неразлучны. Смешно, правда? А всё потому, что моя милая "матушка" настояла на моих выездках на Адлере. По два часа каждый день минимум!

— Послушайте меня, Робер! — сказала она, очень серьёзно глядя мне прямо в глаза. — Король должен уметь ездить на лошади. Хорошо уметь, понимаете? И вот этот жеребец, — тут она похлопала по здоровенной шее вороного зверюги, — самый подходящий для вас конь. Умный, спокойный…

— Спокойный? Скажи, мы с тобой говорим об одном и том же коне? Да он понес меня, стоило только чуть-чуть тронуть его шпорами…

— Чуть-чуть? — она рассмеялась. — Не знаю, кто учил вас, сын мой, сидеть в седле, и учил ли кто-нибудь вообще, но вы так ткнули его шпорами, что он волей-неволей поскакал как только мог быстро, лишь бы не получить от вас еще разок это самое "чуть-чуть"! А вы ещё и вопили, словно укушенный тарантулом!

И я начал заниматься верховой ездой. В смысле, сначала это было верховое стояние, потом — верховая ходьба, но до езды дело все же дошло. Очень скоро я понял, что моя официально признанная матушка опять права: Адлер оказался довольно добродушной и покладистой скотинкой. Горбушка с солью раз в день — и вот уже у нас с ним полная любовь и взаимопонимание…

Во всяком случае, за последние три месяца немецкий битюг великолепно научился стоять как вкопанный, не обращая внимания на скачущих к нему, от него или мимо него других четвероногих. Ровно, как и на блеск стали и громкие звуки вроде оркестра или взрывов фейерверка — короче говоря, Адлер стал прекрасным парадным конем.

Наша кавалькада двигалась по древнеримской дороге — Беря растолковала мне, что тесть был прав, и римляне действительно жили в Британии, и довольно долго. Так долго, что даже дороги успели построить. И очень неплохие дороги. По ним — хоть днем, хоть ночью. И не споткнешься, не заблудишься! Хотя, кажется, насчет последнего я ошибся…

Навстречу нам двигались… двигалась… В общем, то, что мы увидели на дороге, больше всего напоминало заблудившуюся Первомайскую демонстрацию. Довольно-таки плотная толпа с какими-то фиговинами, напомнившими мне транспаранты, флагами, лентами и прочей дребеденью бойко шагала по дороге, периодически останавливаясь и выкрикивая что-то радостно-протяжное, но, к сожалению, абсолютно неразборчивое. Приглядевшись, я не обнаружил у "демонстрантов" ничего похожего на оружие, что окончательно примирило меня с их появлением на нашем пути, и я бестрепетно послал коня вперед…

То, что случилось в следующие несколько минут, повергло меня состояние полного офонарения и заставило лишний раз сказать мысленное спасибо моей маме Беренгарии за то, что заставила меня научиться держаться в седле — сейчас это умение мне чрезвычайно пригодилось, ибо демонстранты с дикими воплями окружили нас с конем и попадали на колени…

— … Да здравст!.. Англия!.. Свят… Геор! — вот и все, что мне удалось разобрать из общего ора.

Какая-то женщина сунула мне ребенка и заголосила:

— Благослови!!!

Мать моя! А как тут благославляют?!

Я припомнил действия отца Тука и осторожно положил на голову ребенка ладонь. Толпа зашлась в экстазе. Люди принялись скандировать:

— Ко-роль Ро-бер! Ко-роль Ро-бер!..

О господи! Интересно им сейчас не придет в голову нести меня на руках? Вместе с конем?!

— … ЛЮДИ!!!

Ой! Дал же бог Джону голосище! Толпа даже несколько сдала назад, от такого рева иерихонской трубы…

— ЛЮДИ!!!

Де Литль приподнялся в стременах и проревел:

— Король спешит к своему наследнику! ДАЙТЕ ДОРОГУ!!!

… Остальную часть пути к Ноттингему мы проделали без помех. Специально высланные вперед патрули Второго Кавалерийского расчистили путь от восторженных толп, так что к полудню третьего дня мы увидели городские стены и башни. Повинуясь внезапно нахлынувшим чувствам, я хлопнул Адлера хлыстом по крупу, и тот, радостно заржав, припустил тяжелым галопом. За мной рванулся взвод Литлей во главе со своим Гранд-сержантом, валлисцы, русичи и полк Длинного Меча. На скаку рыцари трубили в рога, русичи визжали, подражая степнякам, валлисцы выли, точно злые духи, а родичи Маленького Джона просто орали, но так, что порой заглушали всё остальное…