Дорога боли (СИ) - Левин Александр Анатольевич. Страница 35

— Очень интересно, — произнёс конунг Асутры, повернувшись к серому словно пепел Фредерику, — Я б даже сказал, крайне интересно.

***

Впервые я не мог найти слов, чтобы сказать присутствующим хоть что-то. Даже глупость. Казалось, язык онемел, а словарный запас вылетел из памяти. Я просто молча стоял у погребального костра, на котором сгорала мёртвая Лайла. Внутри не было ни боли, ни ярости — только пустота и щемящее сердце чувство потери.

Убийцу взяли на месте. Им оказался один из последних представителей почти уничтоженного Империей народа метаморфов, принявший облик главы дипломатической коллегии. Разум этой расы имеет иммунитет к ментальным воздействиям, а считывать сведения с информационных полей метаморфов почти невозможно. Он смеялся, когда я сутками пытал его. Смеялся, выплевывая кровь. Смеялся, когда я отрезал ему пальцы. Смех не прерывался, даже когда я магией превратил его в женщину и запихнул в половые органы и анус раскаленные угли. Ублюдок страдал, чувствовал боль, но продолжал смеяться. Остатки его народа искренне ненавидели всё, что связано с Империей и мистиков, как её главную составляющую. Эти ублюдки и сами по себе старались нам подгадить, хотя у них это почти не получалось из-за того, что мы всегда применяли очень серьёзные меры безопасности. Однако, одному из них, использовав артефакты маскировки ауры, удалось проникнуть в королевский дворец во время большого приема, оглушить главу дипломатического корпуса страны и подобраться к Лайле.

Теперь же, глядя на то, как она сгорает, объятая пламенем, я хотел двух вещей. Крови и мести. И горе тому, кто окажется у меня на пути. Фредерик, лично прибывший в мою крепость, судя по всем, это прекрасно понимал. Как и то, что теперь ждет врагов клана. Ведь нас уже даже не полсотни. Очередной набор детей, обучавшихся у нас в зонах измененного времени, прошел приобщение. Тридцать два человека стали мистиками. Благодаря чему наша численность подошла к сотне. Мало. Ничтоно мало для того, чтобы поставить весь этот мир на колени и заставить лизать подошвы наших ботинок. Однако, я уже поставил перед собой цель. Жуткую и кровавую, но вполне реализуемую цель.

Смерть Лайлы открыла мне глаза. Мы живем и действуем, плывя по течению. Мы реагируем на внешние факторы, порой превентивно, но это не выстраивание собственной линии поведения, а реагирование на угрозы. Так наш клан, мой клан, останется вечным обороняющимся. Так нельзя. Вместо того, чтобы лишь защищаться, нам самим пора нападать. Прошли времена, когда мистиков было лишь четверо и мы едва ли не прятались от всех. Ныне Крайны — сила, с которой вновь считаются, как это было с нашими давно погибшими собратьями из Империи.

Огонь, поглотив волосы и одежду, опалил белоснежную кожу Лайлы, её побледневшие губы, от чего те пошли волдырями, а затем быстро почернели, сгорая. В воздухе появился запах горящей плоти, а я не мог оторвать взгляда от костра. В нём сгорал единственный человек этого мира, кому я доверился больше, чем самому себе.

— Дарек, — на моё плечо опустилась рука Деймона, — Думаю, нас стоит выпить бренди.

Оторвав взгляд о бушующего пламени, к котором остался лишь смутный силуэт сгорающего тела, я посмотрел на непривычно осунувшегося Деймона. Лайла была дорога не только мне. Мы, полудемоны, мы монстры в человеческом обличии. Чужая боль дает нам силы. А мы об этом забыли, приняв человеческие правила игры.

— Выпьем, — кивнул я, — А потом ещё. Только бренди нам не поможет. Месть и смерть ублюдков смогут заполнить ту пустоту, что осталась с нами вместо Лайлы.

Посмотрев на пламя погребального костра, Деймон кивнул и произнёс:

— Фредерик прибудет вечером. Он не успел на обряд из-за отбытия кланов Асутры.

— Я знаю. Ничего, Лайла бы на него не обиделась.

— А ты? — спросил Деймон.

— А я не знаю. Мне сейчас не до обид. Куда больше хочется убивать.

Книга-артефакт помогла. Я пришел в норму и перестал быть опасным для живых существ без метки нашего клана. Однако, смерть Лайлы так сильно выбила меня из колеи, что я почти час молча стоял над её телом, не веря в то, что она мертва. Почти два десятка лет эта девушка была рядом со мной. Она поддерживала меня и помогала советами. Надежный друг, напарник и член клана, страстная любовница… А теперь у меня остался лишь мой клан.

— Я понимаю, — кивнул Деймон, — Тот метаморф… Он ещё жив?

— Пока да, — ответил я, не сдержав оскала, — Ублюдок ещё не расплатился за Лайлу.

— Что ты хочешь с ним сделать? В итоге?

— Помещу в пространственный карман с закольцованным временем и наложу на урода заклятия, мешающие ему умереть. Потом добавлю туда каких-нибудь прожорливых тварей, чтобы жрали его вечность.

— Сойдет, на первый взгляд, — кивнул Деймон, — Хотя, стоит придумать нечто более изощренное.

— Значит, придумаем…

Вечером в крепость прибыл Фредерик.

— Дарек, — произнёс он, — Я приношу свои соболезнования и…

— Успокойся, — перебил я его, — Слова тут бесполезны. Лайлу ими не вернёшь. Потому возьми кубок и выпей за неё. Она была хорошей колдуньей, надежным помощником, верным другом и отличным мистиком.

«И ещё лучшей женщиной,» — мысленно добавил я.

На следующий день мы установили на кладбище Жданки, где похоронили урну с её прахом, памятник из стекла — её саму в полный рост. На пьедестале из черной стали с табличкой из алого металла — «Лайла Крайн. Первая приобщенная возрожденного клана Крайн. Урожденная Лайла Хольд». Второй памятник, высотой десять метров появился перед главными воротами крепости. После этого Фредерик, король Норринга, покинул мой замок.

Только тогда я смог взять себя в руки и заняться делом.

Первым был метаморф, которого я оставил без кожи, рук и ног в пространственном кармане с закольцованным временем. Ублюдок будет страдать вечно, а заклятие поддержания жизни не даст ему подохнуть, откусив себе язык.

Затем Рилер получил приказ усилить работу его служб и найти всех подельников метаморфа. Любыми средствами отследить путь, который он прошел. Вместе с тем, я всерьёз взялся за стратегическое планирование. Деймон, Райнер, Рой и я, пока наш разведчик перекапывал всю страну, собрали баронов, включая Арна, и принялись решать как быть в текущих условиях. Получившийся разговор оказался откровенным и жестким.

Иллой, О’Харк, О’Хейрн, О’Терн и О’Лайд, вылушали меня молча, не перебивая, не задавая вопросов, а лишь делая пометки в своих рабочих дневниках.

— Значит, Фредерик ищет вам альтернативу или противовес, — произнёс Филиус, когда я закончил, — Это ожидаемо. Любой монарх, заметил столь серьёзный рост влияния одной группы лиц, попытается его ограничить или создать противовес. Другое дело, что для нас это будет равносильно смерти. Богатство клана держится на монополии, а он хочет её разрушить. Логично предложить применить его же тактику, но уже в отношении потенциальных конкурентов.

— Предлагаете истреблять магов? — спросил О’Хейрн, — Не самое разумное решение. Во-первых, такие действия сразу же покажут обеспокоенность клана, не говоря уже о том, что не получится отвести следы на кого-то стороннего. Фактически, только нам выгодно ограничение развития магической науки в стенах оккультных орденов.

Отметив про себя это «нам», произнесённое бароном, вмешался в намечающийся спор:

— Можно не убивать, а захватывать, вмешиваться в сознание, направляя по ложному пути, а затем отпускать обратно, подменив воспоминания. Однако, это тоже риск. Любая осечка приведёт к тому, что король узнает об этом и тогда нам придется менять династию досрочно.

— Досрочно? — спросил О’Терн, — Полагаю, что некие планы на этот счет у вас имеются?

— Скорее, наметки планов, — усмехнулся я.

— Допустим… Тогда есть предложение иного плана. Почему бы не создавать то, что не смогут повторить вообще? Ведь, фактически, всё, что вы сейчас производите, имеет некие аналоги, хоть и уступающие вашим товарам по всем пунктам.

— Я об этом уже думал. В тот период, когда рассматривался данный вопрос, у нас не было собственных производств и ресурсов. Но… такие вещи действительно есть.