Ледяное сердце (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 16

Отказывать на Балу невест никому нельзя. И она танцевала с каждым, чувствуя только ужас и отчаянье, и в итоге пришла к мысли, что из всех кандидатов, она, пожалуй, выберет того «косенького» юнца, о котором Маргаретта, правда, отзывалась пренебрежительно. Он хотя бы бить её не будет. Да и во время танца он спрашивал, на каких языках она умеет говорить, и, узнав, что на семи, был впечатлён, а когда музыка стихла, вёл её к кушетке торжественно и очень долго и церемонно кланялся. И не важно, что она почти на голову выше него. Какая, в общем-то, разница…

Хотя вот Дарри бы над ней начал подшучивать…

От этих воспоминаний стало больно. Неужели он так на неё обиделся за то, что она убежала? Уехал, даже не простившись.

Она щёлкала веером и думала о том, что завтра будет ещё один день этого кошмара — маскарад. Сегодня смотрины невест и женихов — весь вечер и полночи свахи и родственники будут обмениваться предложениями, а уж на маскараде эти предложения нужно будет принимать или отклонять. Завтра обещали приезд самой королевы, говорили, это большая удача, что её величество посетят в этом году Рокну.

Кайя вышла на террасу, постояла, глядя, как внизу среди кустов цветущих роз факельщик дышал огнём и вращал подвешенные на цепях плошки с горящим маслом. Отец разговаривал с важными людьми, Маргаретта, обмахиваясь веером, тащила за руку лысоватого мужчину в атласном жилете, белых бриджах и с большим шёлковым галстуком во всю грудь, какие носят банкиры. Кайя отошла в тень оливковых деревьев в больших вазонах, отделявших залу от террасы.

Может, её и не заметят.

Обернулась…

Он стоял у окна в окружении трёх прелестных дам в светлых платьях и что-то им говорил, а они смеялись. Но смотрел он поверх их голов на Кайю. Тёмные волосы, строгий чёрный фрак и крахмальная белая рубашка с жёстким воротничком, схваченным чёрной бабочкой, из-за которого едва ли можно согнуть шею. Лаковые сапоги, широкий атласный кушак на стройной талии. Бледное лицо, чёрные брови. И глаза, которые нельзя забыть.

Гречишный мёд или тёмный янтарь. И смотрел он так, что сердце уходило в пятки.

Кайя смутилась и отвела взгляд.

Лучше не смотреть. Такой мужчина вряд ли ищет себе пару на этом балу. Да и она уже, в общем-то, приняла решение. Надо быстрее с этим покончить.

— Миледи, вот вы где! — цепкая рука Маргаретты поймала её запястье. — А я вас ищу везде! Мэтр Браккай из Гидэльина, полгода как овдовевший, не знатен, конечно, но богат. Держит ссудный дом…

Она подтащила Кайю к тому месту, где стоял отец, но мэтра уже отодвинули в сторону — генералу церемонно кланялся тот самый мужчина во фраке.

— Ваша милость, очень рад, — ответил голос низкий, напевный.

— И я весьма рад, — отец поклонился в ответ, — наслышан о вашей семье.

— Вы позволите следующий танец? — мужчина повернулся к Кайе.

— Но, а как же мэтр Браккай? — начала было почтенная Маргаретта, по правую руку которой стоял лысоватый мужчина в атласном жилете.

— Мэтр Браккай не будет против, так ведь? — с усмешкой произнёс мужчина разглядывая ростовщика.

Тот почему-то не был против, посмотрев на незнакомца, он как-то сразу потерял к Кайе интерес и отошёл в сторону.

— Кто он? — спросила Кайя шёпотом у Маргаретты. — Я не расслышала, когда его представляли отцу.

— Ах, если бы все девушки слушали то, что нужно, я бы осталась без дела, — усмехнулась довольная Маргаретта и, прикрываясь веером из рыжих перьев, прошептала Кайе на ухо, — это — Ройгард Лардо из Ирмелина. Между прочим, старший сын князя Лардо! И притом красавец. А? Ну вот и лучшая партия, верно милая?

И это был лучший танец за весь вечер. Это был первый танец, от которого не хотелось махать веером, нюхать соли и молить Богов, чтобы музыка кончилась поскорее. Они вышли в центр зала, её рука лежала поверх его руки, и от него исходила такая сила и уверенность, что люди невольно пропускали их, даже не понимая, почему они это делают.

Они встали друг напротив друга. С первыми аккордами приблизились ладонями, не касаясь. Медленный круг, плечо к плечу, глаза в глаза. И взгляд не оторвать. Не слышно гомона вокруг, и не заметила она, как все на них смотрят. И в глазах этих что-то такое, что и не даст оторваться.

Снова навстречу друг другу, лёгкое прикосновение пальцев, и снова назад. Ещё один круг. И в третий раз, приблизились. Ладони соприкоснулись, и вот его правая рука обхватила её талию. Он не прижимает её к себе, и не давит, но и не держит на расстоянии.

Ровно так, как нужно.

А в его левую ладонь, безвольная, опустилась её правая рука и легла почти невесомо. И он подхватил её уверенно и нежно.

Идеально.

Другой рукой Кайя придерживала платье, чуть отклонившись, боясь оказаться к Ройгарду слишком близко. Но даже и так, его дыхание опаляло ей шею, а сердце билось невыносимо громко. И волна дурмана накрыла её с головой. Они, кружась, летели по залу, носки туфель едва касались пола, и дыхание застывало в наивысшей точке. Она отпустила платье, шёлк струился и летел следом, взвивался, оборачиваясь вокруг его ног. А её рука сама легла на его плечо. И он притянул её к себе, не выпуская из плена своего взгляда.

Слишком близко, слишком опасно…

Ройгард не спрашивал её ни о чём и ничего не говорил. Только смотрел в глаза, когда позволяли фигуры танца. И этот взгляд был красноречивее всяких слов — прикасавшийся к волосам, ласкавший плечи… Этот взгляд шептал, гладил и целовал, скользя по губам и, задерживаясь на шее, там, где колье с изумрудом скрывало гулкие удары сердца, обжигал, заставляя её тело пылать.

Он предугадывает желания и её движения, как будто читает её мысли…

Лицо горело, и Кайя чувствовала пульс на шее, в висках и пальцах. И горячке этой объяснения не было, а воздух вокруг них будто пропитался грозой.

Это наваждение. Очнись, Кайя, очнись!

Но она не могла.

Когда танец закончился, Ройгард подвёл её к кушетке и, низко склонившись, чуть коснулся губами кончиков пальцев.

— Вы доставили мне огромное удовольствие этим танцем, миледи, — прошептал он, — надеюсь, вы не будет против ещё одного танца?

Она хотела сказать: «Да», но не успела. Ройгард посмотрел куда-то поверх её головы, нахмурился и добавил:

— Хотя нет. В следующий раз. Миледи, мне очень жаль, но я вынужден вас покинуть. Надеюсь на продолжение нашего знакомства.

Поклонился ей и генералу и быстро скрылся в толпе.

Музыка остановилась, по залу пробежало лёгкое волнение, и тут же за спиной Кайи появилась почтенная Маргаретта со словами:

— Королева прибыла! А ожидали только завтра!

Кайя обернулась, чтобы посмотреть, что же так смутило Ройгарда, и увидела красивую женщину рядом с князем Рокны. Зал замер, дамы присели в реверансе, мужчины склонились, и королева, махнув веером, велела продолжать веселье.

В Обители рассказывали о королеве разное. В основном шёпотом, в темноте спальни, когда погашены свечи, и луна, пробиваясь сквозь занавески, ложилась на пол белыми квадратами призрачного света. После рассказов о духах, являвшихся ночами в девичьи сны, и страшных историй о Звере шли рассказы о королеве. Кто-то говорил, что она старуха, но выглядит как шестнадцатилетняя девица, что она красива до безумия, и, чтобы такой оставаться, пьёт кровь младенцев и девственниц, что каждое утро она купается в козьем молоке и ей служит армия колдунов. Кто-то рассказывал, что в ней есть кровь айяарров, и что она извела короля колдовством, чтобы завладеть троном. И, конечно, увидеть королеву мечтала любая воспитанница Обители. Вспомнив все эти рассказы, Кайя подумала, что, наверное, что-то в них всё-таки было правдой.

Королева стояла в чёрном платье, расшитом серебром, и смотрела на зал с балкона. Чёрные волосы украшены бриллиантовой диадемой, чёрные глаза, фарфоровая кожа и божественная улыбка. Она была куда красивее любых рассказов о ней. И поверить в то, что ей служит армия колдунов, было совсем несложно.

Зачарованно глядя на неё, Кайя не видела, как Ройгард вышел на террасу, спустился по лестнице и, остановившись там, где аллеи уходили в темноту, сказал кому-то, стоявшему в тени деревьев: