Ледяное сердце (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 52

Сейчас он всё поймёт! Он узнает, где она была и поймает Дарри!

Она сделала шаг назад. Лихорадочно представляя между ними стену, стиснула в руке мешочек, который дал капитан, и спрятала его в карман платья.

— Да, ми… джарт Эйгер, слишком душно, я хотела пройтись, — голос предательски дрогнул.

Они стояли на открытой галерее, арки которой выходили на запад, туда, где ушедшее солнце оставило лишь багровый росчерк среди туч. Было сумрачно, а под сводами и вовсе темно, и Кайе внезапно стало страшно.

Может, он следил за ней?

И теперь вот она стоит здесь совсем одна, в темноте, не считая чудовища под маской, которое может…

А что мешает ему сделать это при свете дня и в любой момент?

Она и так в полной его власти, разве ему нужно ждать темноты?

Разве в темноте она в большей опасности, чем днём?

Успокойся, Кайя!

И страх отступил.

Она поняла, что пугает её сейчас совсем другая мысль — она не сможет ему соврать, если он спросит, о том, где она была.

Почему ей так трудно лгать ему?

— Красивый закат, верно? — произнёс он и облокотился о гранитные перила.

— Да. Красивый…

Она посмотрела на горизонт. Чёрные тучи, подсвеченные по краю ушедшим солнцем, клубились над перевалом, а с другой стороны, из-за гор, медленно выползала луна. Большая, жёлтая, чуть скошенная сбоку, отчего походившая на огромный маслянистый блин, она наливалась призрачным светом — завтра полнолуние. И идущие с запада тучи тянули к ней свои хищные пальцы.

Было тихо и тревожно. Мир вокруг не засыпал, мир замер в ожидании грозы. Ни одного движения воздуха, ни дуновения ветерка.

Как душно, как жарко для осени…

— Сегодня ты улыбалась, — сказал Эйгер тихо, — впервые. И… я рад. Тебе это очень идёт, Кайя.

— Спасибо, ми… джарт Эйгер. Мне понравился город. Спасибо, что вы мне его показали.

— Почему ты все время говоришь мне это коринтийское «вы»? Я же просил тебя! — в голосе досада.

— Простите, но я…

Она запнулась.

Что сказать ему? Как объяснить, что каждый раз у неё горло перехватывает, когда нужно подойти к нему или сказать что-то первой. А это «ты» — оно сокращает пространство между ними. Безопасное пространство. И почему он хочет, чтобы она называла его Эйгером? Почему он носит это странное и страшное имя?

— …но ты не можешь себя заставить. Да?

Как он понял?!

— Я не это хотела сказать, ми… л… джарт Эйгер, я не…

Она снова запнулась.

— Я так сильно тебя пугаю?..

Хорошо, что он не видит её лица. Это даже хорошо, что сейчас темно. Ведь она не знала, что ответить. Соврать? Он поймёт и будет кричать на неё. Сказать правду? Он обидится. А она не хотела ни первого, ни второго.

— …Я так страшен, и поэтому всякий раз, когда ты обращаешься ко мне, то начинаешь дрожать, как осиновый лист? Скажи, я действительно, так ужасен? — он повернулся к ней, тёмное пятно на фоне восходящей луны.

Ей так трудно, потому что она не видит его лица, как будто она слепа. Не понимает, о чём он думает. Улыбается или хмурится. И эта маска… она пугает её даже больше, чем то, что под ней. Уж лучше бы она увидела его лицо, каким бы оно ни было ужасным.

— Я не знаю…

— Не знаешь? — он усмехнулся. — И как это понимать? Ты боишься, я же вижу, не лги мне.

Она набрала воздуха в лёгкие. Лучше сказать правду. Пусть он накричит на неё, зато хотя бы не догадается о том, куда она ходила.

— Иногда, ми… джарт Эйгер, вы… то есть, ты… меня пугаете. Когда кричите или требуете… требуешь, чтобы я говорила правду или… не важно. Когда злитесь… злишься на меня. А иногда, нет, когда… говоришь с Иртой, например.

— Хорошая попытка перейти на «ты»! Но я понял, — он усмехнулся, а затем ответил серьёзно: — Иногда я бываю не сдержан и груб, но это не потому, что я хочу тебя обидеть. И я не злюсь на тебя, если ты так думаешь. Просто я такой. Я уже давно такой. Все привыкли.

Почему? Почему он такой?

Она сделала полшага назад, и тоже прислонилась к перилам.

— Я ждал тебя. Хотел с тобой поговорить, наедине… в подходящей обстановке, — произнёс он негромко.

И слова эти пугали.

Слишком уж серьёзным был его голос. Слишком странной эта встреча. И эта темнота заставляла думать всякое. Кайя прижалась к перилам, пытаясь унять сердцебиение.

Почему он здесь? Может быть, он следил за ней? Караулил? Догадался?

— Знаешь, я не люблю ложь. Не люблю, когда мне врут. Но ещё больше не люблю врать сам. И я мог бы тебе, конечно, соврать, и попытаться добиться того, что мне нужно, как Дитамар, ложью или лестью. Но я не Дитамар. Так что, наверное, сначала это будет просьба…

Он говорил медленно, даже осторожно, взвешивая каждое слово.

— …Но если ты не согласишься, а мне бы хотелось, чтобы ты согласилась… Так вот, если нет, то, наверное, мне придётся тебя заставить, подчинив своей воле. И я это могу. Но я всё-таки хотел бы, чтобы ты поняла, почему я это прошу, и сделала добровольно. Потому что мы оба заложники ситуации, хотя это и звучит глупо.

Кайя слушала, и сердце её билось в ушах набатом.

О чём это он? Что ему от неё нужно? О чём таком он хочет её просить и что собирается заставить? Неужели он всё-таки понял?

— И что вы… ты… хотел попросить? — она запнулась дважды.

Ей показалось, он вздохнул.

— Я жду важных гостей. Из прайда Тур. В честь которых Ибексы устраивают приём. Скоро. Будет праздник, бал, видимо. И мне нужно, чтобы на этом приёме ты сыграла определённую роль.

— Роль? — она выдохнула с облегчением. — Какую роль?

Слава богам, он не догадался!

— Мне нужен союз с Турами. Военный союз. Направленный, как ты понимаешь, против твоего отца и… королевы. Но Туры — торговцы. В любом союзе ищут выгоду и присоединяются всегда только к сильной стороне. И они хотели, зная, что нас ждёт, получить от Лааре кусок пожирнее. Но своим появлением здесь ты спутала их планы. Их гонец, Нэйдар, когда был здесь, видел тебя. И мы сначала не придали этому значения, пока Ирта не рассказал, что их гонец тебя узнал.

— Он меня просто перепутал.

— Да, перепутал… с твоей матерью. И это в корне меняет дело. Ты знаешь, кем была твоя мать?

— Кроме того, что была ведой? Нет.

— И я тоже не знал сначала. Но Дитамар выяснил это у Туров. Она была Хранительницей Древа. Как я в прайде Ибекс — верховный джарт, так и она в своём прайде была старшей. Гонец Туров потому тебя и узнал, думал, что ты — это она, а он её знал когда-то. Сказал, что ты похожа на неё, как две капли воды. И вот Дитамар, которому врать, как с горы катиться, не растерялся. Он вообще мастер махровой лжи, и сказал Турам, что прайд твоей матери жив и поддерживает нас, хотя о нём давно ничего и не было слышно. А ты посланница от прайда, дочь самой Рии Миларды. И после этого Туры переменились, пообещали нас поддержать. Для этого они и приезжают. Для переговоров. И план таков, что они должны увидеть тебя и поверить в ложь Дитамара. Вот поэтому мы и устраиваем праздник, как сказал мой брат: «Блеф — это блеф». И я понимаю, что для тебя помочь мне в этом деле, значит помочь врагам своего отца. Но мы в отчаянном положении, не буду врать — без союза с Турами следующая весна будет для нас последней.

Он не знает, что последней для Лааре станет уже эта осень…

Эйгер замолчал, глядя в темноту. А Кайя смотрела на него и думала о том, что сказал Дарри.

Луна отделилась от горы, и на фоне её жёлтого света отчётливо проступал силуэт Эйгера — большой, горбатый и чёрный.

В его словах было столько горечи и усталости, и она легла Кайе на плечи, просто накрыв её. И мысли о Дарри и побеге ушли куда-то вглубь. Вспомнилась Мирра и пожар, крики, раздавленная игрушка и вся эта боль…

«…Они и так обречены, без Источника, ты же понимаешь? На сколько их хватит, когда Источник умрёт, на год? И то, если раньше королева не велит всех перевешать на берёзах по дороге на Олений Рог после того, как войска Альбы возьмут город…».