Государь поневоле (СИ) - Осин Александр Васильевич. Страница 35

Я ещё несколько минут пытался добиться понимания стольника куда идти и что спросить. Упарился! В это время к нам подошли князь Борис Голицын и мой наставник Никита Зотов. И почти в один голос поздоровались:

— Здоровья тебе, Пётр Алексеевич! Здоровья и тебе, царевна!

— Здравствуй и ты, князь Борис Алексеевич, и ты, учитель мой!

Майор посмотрел на стоящего рядом стольника. Сегодня мы, наконец, собрались определиться с дальнейшими планами. А то всё забегут, поздороваются и снова исчезнут из дворца. Или к матушке засядут — не дождёшься. Я отослал Никиту исполнять поручение и остался сидеть, ибо "негоже самодержцу вставать навстречу своим холопам". Голицын спросил:

— Чего Пётр, надумал мочить кукурузника? Так сперва надо песню спеть, потом чертёж нарисовать!

— Да ладно, пускай живёт. Я чай, не тупее многих парнишка, зато каков красавец! Чистый, незапятнанный русский генофонд.

— Ты бы, государь, следил бы за речью своей! — затянул известную песню Голицын — Не ровен час кто услышит.

Я оглянулся — мамки и стольники сидели на лавках довольно далеко, в тени сада и к разговору не прислушивались. Воинские холопы кравчего сами принесли лавку. Голицын и Зотов сразу пристроились на ней.

— А не всё ли равно теперь, Вадим? — спросил Майора Учитель. — И так уже завернули всю историю в новое русло. Я пять лет каждый свой шаг выверял, каждое действие не раз обдумывал, чтобы воздействие на политику было минимальным. А сейчас всё кувырком пошло — всю хованщину в один месяц уложили. Вот скажи, Дима, зачем ты к стрельцам выбегал? А если бы убили тебя? Зачем Наташку прыгать заставлял? Лестницу-то уже несли. А если бы она убилась?

При этих словах Наташка вздрогнула.

— Нет, Учитель, не успели бы они с лестницей. Я прыгала, когда дверь уже гореть начала. Хорошо Прохор, царствие ему небесное, — мы все перекрестились — лавкой окно высадил, да потом дверь держал, да постелью щели от дыма затыкал. Так что не вини брата — он всё правильно сделал.

— Да, Олег, ты зря Дмитрия обвиняешь, — Майор помолчал немного — Знаешь же, что я никогда бы не стал этот "планктон" защищать. Однако тут немного другое дело.

Голицын даже не взглянул на меня, хотя говорил обо мне в третьем лице. Учитель, что-то хотел ему возразить, но тот остановил его жестом.

— Пока, вроде, сложилось удачно — все спасены, мы в Преображенском, а Софья сейчас сама вынуждена умиротворять стрельцов. Хованского они конечно на копья подняли, но дух его, его идеи ещё живы и недовольство тлеет. Трудновато Шакловитому будет гайки затягивать. Главное теперь Пётр народу показался как государь, а не ребёнок. Ты, Дима, не обольщайся, что намедни площадь распропагандировал. Убивали-то Хованского мои люди, а стрельцы просто не вмешивались. Но и ладно. Теперь выжившие благодаря тебе подсылы будут укреплять царский имидж в надворной пехоте. Тут и пожар тоже в струю был. Царь сестру спас, да поджигателей на чистую воду вывел. Это и сделаем одной из тем. Нам важно, чтобы за те семь лет, что остались до совершеннолетия Петра, укрепилась у всех мысль, что правление Софьи — это временно, пока истинный государь мал.

— Ну а как Софья испугается и решится на переворот? — не сдавался Зотов — Сам ведь знаешь, тут не Троицкий монастырь — крепких стен нет. Поднимут Милославские стрельцов, и убежать не успеем.

— Не стенами крепость сильна, а воинами! Что-то кремлёвские стены не спасли Матвеева. Помнишь, как он говорил, что не пустит бунтовщиков к царям? У меня верных людей мало-мало есть. Задержать бунтовщиков и тем временем тайно увезти государя в Троицу сумеем!

Он пожевал губами, огладил бороду и продолжил.

— Но и это не главное. Главное нам надо гвардию для Петра набрать, и хотя бы с тысячу человек обучить, да вооружить чем нибудь скорострельным и дальнобойным. Я вот сделал проект гвардейского корпуса и думаю надо начать собирать первых потешных солдат. Первый год можно человек двадцать из более знатных семей — из них хоть треть будет толковых. Потом года через два можно набрать ещё человек семьдесят. Первый курс будет у второго командирами отделений. Третий курс будет еще больше и у него командирами отделений будет второй курс, а первый будем учить на следующий уровень — взвод-рота. Ну и так далее. Потом солдат из простого люда наберём, и через семь лет будет два-три полка на голову превосходящее любые стрелецкие или солдатские. С князем Василием я договорился — из казны будут царю выделять на потехи тысячу рублей в год, да матушке ещё тысяч пять на содержание дворца.

— Подожди, Борис Алексеевич, ты дай мне проект для начала прочитать.

— Пётр, ты, что его править будешь? — насмешливо спросил Майор.

— Посмотрим. По крайней мере, прочитаю. У тебя конечно специфического опыта больше всех, кто сюда попал. — Голицын удовлетворённо кивнул. — Но я на слух плохо воспринимаю. Да и указ подписывать мне же надо.

Мой собеседник поморщился, но согласился. Я пока из беседы не понял, кто будет учить первый курс — неужели сам князь. Как без местных специалистов обойтись?

— Учитель, а ведь мы хотели школу по такой же схеме разворачивать, не так ли? — обратился я к Зотову.

— Нет, государь, не по такой же. По подобной, по близкой, но отличия будут. Нам надо закладываться первоначально на два потока — педагогический и реальный. В одном будем учить будущих учителей, а во втором будущих инженеров и мастеров. Фундаментальную науку пока нам рано иметь — обойдёмся адаптацией того, что мы сами можем вспомнить. Главное наши знания как можно сильнее распространить по России. А для начала давай обживёмся, школу построим. Про твой указ я с государыней переговорил. Она не возражает.

Вмешалась молчавшая до этой поры сестра.

— Подождите, а я, меня кто-нибудь в школу возьмёт? — и сделала такое умильно-просительное личико, что я невольно засмеялся. А отсмеявшись сказал:

— Нет, сестрица, обучение у нас раздельное. Здесь царит патриархат и мешаться женщинам в мужские разговоры не след!

Наташка надулась. Отвернулась от меня.

— Ладно, не плачь!

— И не думаю!

— Посмотрим, что можно сделать. Вот как такая идея: учить тебя с твоими девочками будем вместе с нами, но отдельно? В классе отделить часть помещения ширмой, чтобы мои одноклассники вас не видели — ибо это ниизя! Даже сейчас то, что ты гуляешь с чужими мужчинами — урон чести царевны.

— Урон чести, говоришь? Когда из окошка голым задом вниз сигала, что урона не было? Зевак там поболее, чем в иной праздничный день было!

— Так, то пожар, сестрица был. — Я обернулся опять к наставникам. — Борис Алексеевич, Никита Моисеевич, а хватит ли у меня времени и в школе, и в корпусе заниматься? Ребёнку вообще пока больше играть хочется. Да и где мы столько народа найдём. Да ещё на два потока в школе?

Первым ответил Зотов:

— Я полагаю, Пётр, что надо сначала школу открыть, педагогический поток, и обучать там сначала тех, кто будет учить. Реальные и офицерские потоки надо отложить на год-другой. В той истории потешных серьёзно начали набирать с конца 83 года.

Его сразу перебил Майор:

— Кхм! Подожди Никита, как отложить потешных? Именно военные потехи сплотили "птенцов гнезда Петрова". У царя уже с два десятка робят набрано для военных потех. Да и в армии нужны именно верные, наши люди. Думаю надо сначала собирать кадетский корпус — потешных, а их уже учить. Сейчас гражданских нет должностей — все служат. Сам ведь знаешь!

— Так Пётр Первый как раз и ввёл гражданские должности. Этой зимой, ещё при Фёдоре думали над разделением и проект был. Мы сейчас гражданскую программу в рамки военного обучения не втиснем! И что это будут за учителя? Кого они смогут научить — тоже только военных? Ты пойми без гражданской школы, без развития общих знаний качественные реформы будут невозможны! Что опять бежать на поклон к Европе? Уж они научат!

— Никита Моисеевич, учитель наш дорогой. — Борис добавил в голос слащавой ироничности. — Так ведь воевать надо скоро. И за престол, и за выход к морю! А отличный офицер — всегда хороший педагог! Сам знаешь: солдаты это те же дети, только… — тут он "вспомнил" о присутствующей царевне и продолжать не стал.