Юстиниан - Лэйдлоу Росс. Страница 36

— Всё это звучит очень достойно, сенатор, — отвечал Прокопий, — но с разгромом «Ники» Юстиниан снова в седле — и сидит в нём прочно. Теперь его не так-то легко сбросить.

— Возможно, но мы должны попытаться. В настоящее время, после разгрома восстания, движение сильно ослаблено, его члены рассеяны и деморализованы. Однако всех нас объединяют решимость и готовность. Мы намерены оставаться на связи путём переписки и доверенных людей. Координатором всего этого, если ты не против, мы хотели бы видеть тебя. Таким образом мы сможем вести согласованную политику.

— Я не совсем понимаю...

— Как ты будешь участвовать во всём этом? — Юлиан внимательно смотрел на Прокопия. — Ты мог бы иметь неоценимое значение для движения. Ты близок к императору, ты — его доверенное лицо. Когда он отправится на Запад, для тебя не составит труда убедить его взять тебя с собой.

— В качестве кого?

— О, не знаю. Наблюдателем, посредником... ты умный и образованный юноша, ты что-нибудь придумаешь. Могу ли я считать, что ты согласен сотрудничать с Либертас?

— Может быть. Смотря какая в этом выгода для меня лично, — молодой человек пожал плечами. — Не поймите меня неправильно, сенатор. Я одобряю цели вашего движения, но я вовсе не такой альтруист, как вы и остальные его члены.

— Что ж, по крайней мере ты честен. — Юлиан криво усмехнулся и наполнил бокалы. — Вот о чём я тебя попрошу: как только западная кампания Юстиниана станет делом решённым, ты будешь присылать мне или моим агентам регулярные отчёты, чтобы наше движение было в курсе всего происходящего до мельчайших подробностей. Кроме того, периодически ты будешь получать инструкции по шпионажу и саботажу, действуя в качестве нашего агента-провокатора, сочиняя дезинформацию и тому подобное. Такие занятия требуют от человека железных нервов и инициативы — всеми этими качествами ты обладаешь и уже успел их наглядно продемонстрировать за недолгое время сотрудничества с нами. Тебе будет предоставлена специальная секретная информация о контактах, пунктах встреч и мест для передачи писем и сообщений, безопасное жилище и так далее. Твои услуги будут щедро оплачены, за каждое успешное дело ты получишь дополнительное вознаграждение. Большинство из нас всё ещё богаты, хотя состояние некоторых вскоре изрядно уменьшится — спасибо конфискациям. Всё, что ты сможешь сделать для дестабилизации обстановки во время западной кампании Юстиниана, поможет ослабить его власть — и таким образом, будет способствовать его свержению. Ну, Прокопий, что скажешь?

— Когда начинать?

— Считай, что с этого момента ты на жалованье. — Юлиан улыбнулся и передал молодому человеку увесистый, призывно звякнувший мешочек. — За Либертас! За освобождение!

— За Либертас!

Подойдя к подиуму, Прокопий взглянул на сидящего — мужчину плотного телосложения с густыми рыжими волосами.

— Римлянин Прокопий, ваше высочество! — Негромко произнёс проводник, а затем повернулся к молодому историку и объявил:

— Герцог Амматас, брат короля Гелимера!

Прокопий с раздражением подумал, что вся эта сцена напоминает пошлую и глупую пьесу, придуманную вандалами. Всё делалось для того, чтобы подчеркнуть высокий статус Амматаса и отвести римлянам вторые роли. Вытянув шею и фальшиво улыбаясь, Прокопий сказал:

— Я приветствую его высочество! Согласно достигнутым ранее договорённостям, я пришёл на эту встречу, чтобы почтительно сообщить следующее: в обмен на помощь гуннов вандалам в разгроме римских войск вы должны заплатить Айгану — командиру гуннов в армии комеса Велизария — тысячу фунтов золотом, половину — сейчас, оставшееся — после успешного завершения нашего дела.

— Хо-хо! Ты торгуешься, словно баба на ярмарке! — прогудел Амматас. — Слышишь, римлянин? В эту игру играют двое. Тысячу, говоришь? Ты наверняка хотел сказать — сто!

Прокопий стиснул зубы, глубоко вздохнул — и принялся торговаться, хорошо зная, что рано или поздно они согласятся на приемлемых условиях.

После казавшихся бесконечными из-за изнурительной жары переговоров обе стороны договорились о сумме и принялись обсуждать тактику совместных действий. Затем Амматас со своими людьми удалился с подиума, а Прокопий вернулся к туннелю — он выходил в коридор, ведущий к Двери Жизни, — воротам, через которые на арену выпускали гладиаторов и диких зверей.

Гунны с трудом тащили мешки с золотом. Маленькая процессия медленно зашагала по сырым, растрескавшимся плитам коридора, сжатого массивными каменными стенами, которые были построены римскими инженерами три века назад — когда Александр Север правил Империей безраздельно.

Выйдя из туннеля, они погрузили поклажу на ожидавших их в тени мулов, а затем незаметно вернулись в лагерь Велизария, разбитый неподалёку...

ПЯТНАДЦАТЬ

Яростное африканское солнце палило с небес, жару лишь немного скрашивал прохладный морской бриз, дующий с Mare Internum [70], а армия двинулась маршем на север, увязая в песке. Потом песок сменился морем травы, увенчанной пушистыми венчиками соцветий; затем начались оливковые рощи и поля пшеницы, простиравшиеся до самого горизонта. Высоко над головами римлян тянулись стаи птиц — аистов, гусей, зябликов, — расчерчивая пунктиром ярко-синее осеннее небо. Они летели зимовать из Европы в жаркие и плодородные земли, лежащие за Великим Песчаным морем.

Поднявшись на холм, Велизарий и его заместитель, фракиец Дорофей, смотрели вниз, на длинную колонну кавалерии: конных лучников сменяли копейщики [71], за ними ехал корпус катафракт, следом — собственный корпус Велизария, наёмники-гунны: коренастые, одетые в кожу мужчины с желтоватым оттенком кожи и восточными чертами лица ехали верхом на громадных конях, вооружённые своими смертоносными, причудливо изогнутыми луками. За кавалерией, растянувшись на несколько миль, шла пехота.

Вдали показалось быстро приближающееся облачко пыли — возвращался разведчик. Через несколько минут всадник натянул поводья, осадив лошадь перед командирами.

— Вандалы! Их авангард всего в двух милях отсюда!

Дорофей воскликнул:

— Но гуннские разведчики говорили, что вандалы в одном дне пути отсюда! Наши войска слишком растянулись, я прикажу трубить отступление?

— Разумеется, нет! — возразил Велизарий. Впрочем, новость его сильно обеспокоила.

Из-за ложной информации, полученной от гуннских разведчиков, римляне не были готовы к столкновению с вандалами. Противник атаковал бы их первым, пока они разворачивали боевые линии, а пехота могла не успеть им на помощь. Однако перспектива отступления, для которого придётся ломать строй, была ещё хуже, в особенности для морального состояния солдат.

Волновало Велизария и то, что предстоящая стычка станет первой проверкой на прочность его самого. До сих пор его боевой опыт сводился только к службе на персидских границах. Именно там он заработал репутацию энергичного и решительного командира, однако там приходилось сражаться с цивилизованным противником, признающим правила ведения войны, понимающим, что разум — лучшая часть доблести. Вандалы же — германское племя, чьё имя стало нарицательным, символизируя агрессивность, жестокость и полное пренебрежение к личной безопасности, — могли оказаться гораздо более страшным противником. Надеяться на то, что нрав их смягчился благодаря сытой жизни в жарких странах, было бы глупо и неосмотрительно.

— Прикажи копейщикам изготовиться! — сказал он Дорофею. — Я возьму на себя центр вместе с тяжёлой кавалерией. На флангах пойдут лучники и лёгкая кавалерия.