Серое братство (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 104

— Чего приперся? — неожиданно рявкнула женщина и недобро сверкнула глазами. Егерь поперхнулся, но, проследив за ее взглядом, увидел на пороге палатки карлика в ветхом одеянии. Изо рта посетителя вырывался пар.

— Дай мне, Олия, кружечку твоего волшебного эликсира, — довольно грубым голосом, не уступающим хозяйскому, проговорил карлик и вдруг шмыгнул. — Промерз я до самых косточек, пока шел побережьем.

— Никто тебя не звал сюда, Сухарь! — отрезала женщина. — Проваливай, давай-давай! Знаю, что за твоей душонкой ни гроша!

— Иногда ты становишься очень злой, Олия, — укоризненно покачал головой карлик и протопал на коротких ножках до скамейки, подпрыгнул и сел рядом с Егерем. Нисла настороженно поглаживала лук.

— Девочка, я догадываюсь о твоих намерениях, — сразу вычислил принадлежность Нислы к слабому полу Сухарь и подмигнул. — Расслабься! Ничего я не подсыплю твоему дружку.

— Олия, налей еще одну кружку, — попросил с улыбкой Егерь.

— Да он же настоящий прохиндей! — Олия не остывала, но кружку наполнила. До самых краев.

Карлик быстро осушил ее и, крякнув от удовольствия, повеселел.

— Мир не обделен великодушными людьми! — он посмотрел на Егеря и подмигнул едва заметно.

— Откуда идешь, Сухарь? — Егерь полагал, что за бесплатную выпивку карлик обязан развязать свой язык. Мелкие детали в мешанине образов и в хаосе мыслей могут вывести на едва видимый след.

Карлик и не думал что-либо скрывать.

— Из Паунса. Я уже два месяца в пути. Пора искать берлогу на зиму. Вот думаю, Лебен подойдет для таких целей. Что думаешь, девица? Не скоротаешь со мной зиму?

— Перебьешься, — отрезала недружелюбно Нисла. — Допивай и проваливай!

— Женщины из одного теста вылеплены, — по-дружески, понизив голос, сказал Сухарь фарогару. — Стоит одной завестись — другая тут же подхватывает песню. А по тебе и не скажешь, что похожа на Олию.

— Вот еще! — фыркнула девушка.

— Закажи еще по одной, — поглядел карлик на Егеря донельзя усталыми глазами. — А потом разбежимся по разным углам.

— В Паунсе тихо? — фарогар подал знак Олии, дождался, пока она наполнит кружку, и только потом пододвинул ее к карлику.

Сухарь уже не спешил и смаковал каждую каплю напитка.

— Корабли Морской Гильдии уходят в море, нагруженные под завязку. Но куда бежать? Некуда! По ту сторону Драконьих Зубов их не ждут.

— Патриканцы наступают?

— Пока я вижу, что наступило затишье, воин, — карлик охватил Егеря цепким взглядом. — В Берге сколачивают ополчение.

— Много заметил?

— Достаточно. Кроме глаз у меня есть еще уши и быстрые ноги. Это помогло мне вовремя исчезнуть из города.

— А что еще?

— А ничего, — хихикнул карлик. — Что это ты вдруг стал интересоваться чужими делами?

— Ищу кое-кого, — Егерь положил на стол одну золотую монету. — Думал, дорога свела тебя с интересными людьми. А ты, оказывается, все время от чего-то или от кого-то убегаешь. Ладно, пошли мы… Не мое дело.

Со скучающим видом фарогар вышел из-под навеса. Нисла многозначительно посмотрела на Сухаря, но ничего не сказала, и покинула палатку следом. Торговый люд просыпался. Со всех сторон слышался гул голосов. Где-то остервенело лаяли собаки, мычали коровы. К Олии потянулись ранние выпивохи.

За рукав Егеря осторожно дернули. Он оглянулся, но никого не увидел. Только после повторного подергивания, более настырного, воин догадался посмотреть вниз. Карлик, насупившись, переминался с ноги на ногу.

— За угощение, конечно, спасибо. Это к тому, чтобы ты не считал меня скотиной. Ты ищешь чужаков?

— Не нарывайся на неприятности, — предупредил его Егерь.

— Да их у меня на хвосте десяток, — беспечно махнул рукой собеседник. — Обо мне не переживай.

— Какой заботливый и вежливый карлик, — язвительно сказала девушка.

Сухарь пропустил мимо ушей колкость, и так как Егерь пошел в сторону базара, засеменил рядом, смешно передвигая ноги.

— Ты можешь мне сказать что-то важное?

— Я же не зря брожу по Континенту, — обиделся Сухарь.

— Докажи.

— Семь храмовников Агведы торчат в Лебене уже трое суток, — торжественно заявил карлик. — А ты не из их шайки, парень. Так? Тебе нужны они?

— Да я об этом знал вчера, — нарочито лениво ответил Егерь, внутренне насторожившись. — Мимо, Сухарь.

— Хм, ладно. Ты знаешь, с кем я шел из Паунса в Лекс? Догадаешься?

У Егеря часто забилось сердце. Он каким-то образом почувствовал, что сейчас скажет недомерок. Нужно только сдержаться, не показывать, насколько важна весть о чужаках.

— С кем? С бродячими артистами, наверняка, — придав голосу равнодушие, ответил следопыт. — Их сейчас развелось великое множество.

— Ага! — хитрая бестия поняла, каким образом можно было заинтересовать Егеря. — С тебя пять золотых реалов! Гони монеты!

— Успеешь, — отрезал фарогар. — Первым делом я хочу услышать от тебя интересную историю.

— Задаток — два реала! Чтобы не передумал оплатить за важную весть, — продолжал торговаться карлик.

— Позволь, я проткну его поганый рот стрелой! — возмутилась Нисла и ловко взяла лук наизготовку. — Это же грабеж!

Егерь сделал властный жест рукой, и девушка опустила лук, ворча под нос проклятия, которые обрушатся на наглого коротышку после того, как он отойдет от них на пару шагов.

— Чтобы это золото превратилось в твоем кармане в головешки!

— Золото не горит, — рассудительно заметил Сухарь. — Его можно расплавить, но я до такого цинизма не дойду.

— Откуда ты взялся?

— Твой хозяин позвал!

Девушка от неслыханной дерзости только открыла рот, и слова, готовые сорваться с ее языка, застряли в горле.

Егерь вытащил из внутреннего кармана деньги и положил в грязную ладонь Сухаря. Два ярких кругляшка исчезли в недрах драной куртки. Карлик со счастливой улыбкой кивнул:

— Теперь можно вести разговор. Эти парни прибыли издалека, из Алама, как я понял. Они ищут путь к Вечным Смотрителям. Я подслушал их разговор у костра. Один из них хорошо говорит на нашем языке. Проговорился на мое счастье. Так вот, Смотрители им нужны для подготовки к приходу Претендента, которого аламцы ожидают со дня на день. В их задачу входит расчистка дороги к Драконьим Зубам, если возникнут некоторые неприятные обстоятельства. Ну, вдруг соперник всплывет…

— Всплывет? — переспросил Егерь, ощущая непонятное волнение. — Так и сказали?

— Да.

— Сколько их было?

— Четверо. По ним видно — тертые калачи. Нож под ребра засунут — не поморщатся. Но ведь ты тоже не слабак, воин?

— Дальше!

— Они хотели пожить в Лебене неделю. Вчера я их видел здесь. Остановились в трактире «Бездонная бочка». Все.

Карлик снова протянул руку, и Егерь без лишних колебаний вложил в нее обещанную награду. Информация стоила того. Это уже было что-то полезное и нужное для него. Сухарь же довольно шмыгнул носом, и собрался было уходить, но вдруг передумал и сказал:

— Ты бы мог дать мне работу, воин. За один золотой в неделю. Лучше шпиона не найдешь.

— Я подумаю, шнырь, — Егерь ускорил шаг, стремясь оторваться от назойливого спутника. Нисла не отставала, поглядывая через плечо на стоящего посреди площади Сухаря. Фарогар думал над словами карлика. Что-то было не так, какая-то неувязка. Он не привык доверять первым попавшимся проходимцам, набивающимся на службу. Если идет сброс ложных вестей для Серого Братства, то становится ясным, что заинтересован в этом Лебедь. Колдуну ничего не стоит узнать, кто идет следом за ним. Карлик сдает тех, кто мешает храмовникам. Агведа стремится поставить над миром своего Претендента, и потому так активно сталкивает Егеря с аламцами. Пока они разбираются между собой, храмовники благополучно первыми достигают Смотрителей. Да, такая работа тянет на Третий Чин!

Последние две ночи Лация спала плохо, если только это можно было назвать сном. К постоянно мучавшей ее жажде прибавилась стойкая и неосознанная тревога — на уровне инстинкта — что вокруг древних стен бродит опасность. И она пострашнее кочевников. Кстати, их стало меньше. В долине горели костры, возле которых расположились степняки. Как только солнце выглядывало из-за изломанных шапок холмов, они по десять-двадцать человек пробовали прорваться за стены, но натыкались на меткую стрельбу оборонявшихся. Памятуя о скудном наличии стрел, арбалетчики тщательно выцеливали врага. Было десять выстрелов — и десять трупов остались между камней. Но степняки уносили убитых с собой, прихватив и такие драгоценные боезапасы.