Последний довод главковерха (СИ) - Перестукин Виктор Леонидович. Страница 50

— Пехота опять тянет одеяло на себя! — Ворчал Винарский, пробегая глазами список. — Сдались нам их пулеметы, сначала гаубицы бы подавить! Где их батареи, что слухачи говорят?

— Предполагают, что в этих районах. — Макарский протянул планшет с заправленной картой.

— Лапушкин! — Рявкнул полковник. — Примерз ты там к машине? Бегом сюда!

Политполковник пошел посмотреть на работу расчетов, а я и вправду стоял возле машины, делая вид, что прислушиваюсь к звукам канонады, обшаривая тем временем степные дали в немецком тылу верхним взглядом.

— Лапушкин? Тот самый Лапушкин? — Живо поинтересовался майор, разглядывая меня с нескрываемым любопытством.

— Тот самый! — Проворчал Винарский. — Сейчас он нам всю правду-матку о немцах выложит!

Похоже, желание посадить меня в лужу у полковника никуда не делось.

— Что скажешь, ясновидец, — поинтересовался с легкой издевкой, — правы наши слухачи, или врут, как обычно?

— А тут не надо быть ясновидцем, товарищ полковник, — разыгрываю я простачка, — достаточно подключить простую логику, чтобы понять, что загонять в эти буераки тяжелые гаубицы фашисты не будут, ни к чему это. И воткнут они свои батареи вот сюда, я бы лично так сделал.

Я указал ногтем мизинца в место на карте, далекое от заштрихованного карандашом района.

— Ты не пальцем в карту, ты пальцем в небо попал, Лапушкин! — Откровенно злорадствует Винарский. — Никакого тактического понятия о размещении артиллерии на закрытых позициях, а еще в командиры батареи набивался. Никто не будет ставить тяжелые дальнобойные орудия так близко к линии фронта, да еще в открытом поле, где их моментально засекут, и накроют даже из полковых пушек!

— Поле открытое, но с наших позиций не просматривается. Отсюда они дальше дотянутся, а на нашу контрбатарейную стрельбу они плюют, наши корректировщики еще руку не набили, и лупят в молоко, почем зря. — Нагло упираюсь я. — Дайте карандаш.

Черчу на карте три маленьких овала.

— Вот весь их дивизион, первая батарея, вторая и третья, — поясняю я процесс комментарием, возвращаю карандаш Макарскому и демонстративно отворачиваюсь, давая понять, что спорить не намерен, а соглашаются они с моим мнение или нет, это их дело.

— Забьемся, Лапушкин, на твои золотые, — заводится с полоборота азартный полковник, — что ты с пяти снарядов их не подавишь?

— Пяти снарядов даже для одной батареи невозможно мало, а тут целый дивизион, — наверное, впервые выступает против любимого отца-командира майор, — тут при самой точной стрельбе меньше, чем полусотней делать нечего. А потом, как узнать, что батареи подавлены, они даже стрельбу не ведут?

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ