Я страдаю по тирану (СИ) - Веммер Анна. Страница 16

— А почему ты не идешь?

— А потому что у мальчика больше шансов заслужить прощение женщины. Даже у такого, как ты.

— Что за…

Мне надоедает его уговаривать, и я начинаю ненавязчиво подпихивать в сторону налоговой.

— Все, Отелло, вперед, иначе тебя Дездемона так изнасилует, что молиться начнешь.

— Тебя тоже!

— У меня это хотя бы в обязанностях прописано! — отрезаю я и запихиваю беднягу-помощника внутрь здания.

Мне вдруг становится дико смешно. Если бы Архипов знал, что сейчас творят двое его подчиненных, он бы сначала побледнел, потом покраснел, а потом начал орать. Или сразу драться.

А Макс все же зараза: запер машину и теперь мне негде скоротать время до его прихода. Так что я брожу по улице туда-сюда, стараюсь не думать о манящем запахе палатки с хот-догами, и проигрываю в голове воображаемый диалог с Архиповым на тему денег за съемки. Ненавижу просить! Но пора от этой ненависти избавляться, есть хочется больше.

Наконец Макс возвращается. Без цветов, уже неплохо.

— Ну? — спрашиваю в нетерпении.

Вместо ответа недовольный и насупившийся помощник сует мне в руки папку.

— Ну вот, — хихикаю, — можешь, когда хочешь.

У меня всего двадцать минут до назначенного времени, так что я несусь к метро. И слышу в спину злобное и многообещающее:

— Я тебе это еще припомню!

Хоть сейчас и не час-пик, я все равно прибегаю в банк, опоздав на десять минут. На самом деле я не прибегаю, а прилетаю, потому что даже дышать выходит с трудом. Злой, как черт, Архипов, выходит в холл и мрачно на меня взирает, пока я пытаюсь вспомнить собственное имя.

— Ты опоздала, — слышу приговор, сказанный стальным голосом самого настоящего тирана.

Да всего на десять минут! Очень хочется сдать его помощника-идиота, но это не спортивно, так что я лишь виновато молчу.

— Олененок, ты должна была быть здесь десять минут назад.

Да он выговаривает мне дольше, чем я задержалась! Если все так срочно, чего же он не бежит с этой папкой скорее-скорее в нужный кабинет? Будто отвечая на этот вопрос, Архипов усмехается:

— К счастью, я предполагал такое развитие событий и придержал полчаса времени до встречи с менеджером. Но тебя, Олененок, я накажу.

От удивления я открываю рот. У меня было еще полчаса?! Полчаса на то, чтобы спокойно, не рискуя попасть под поезд и убиться на лестнице, доехать до банка?! Слов нет, одни эмоции. Причем даже тот факт, что шеф, крепко держа меня за руку, куда-то за собой тащит, не пугает. Я всецело возмущена! Зато понятно, почему они с Максом сработались. Оба козлы.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, чуть отдышавшись.

— Я же сказал, что тебя накажу. Для этого нам потребуется укромное место.

"На моем месте должен быть Ма-а-акс!", — взвыл внутренний голос.

Потом я думаю, что Макса-то это лишь обрадовало бы, и затыкаюсь. Как говорится, пофиг, что корова сдохла, плохо — что у соседа жива!

— Здесь вообще можно находиться клиентам?

— Да, если твой отец — совладелец банка, — отвечает шеф.

Ну, тогда он здесь может секретарить секретаршу прямо в холле, и вряд ли кто-то скажет хоть слово.

— А почему тогда мы бегаем с документами? Разве нельзя просто решить все проблемы через вашего отца?

— Нельзя. Олененок, будешь задавать много вопросов, увеличу наказание.

Хм, еще бы сказал, в чем оно заключается. Вдруг в полном игнорировании? Или… не знаю, в отстранении от работы! Хотя нет, отстранение от работы грозит отстранением от зарплаты.

Тем временем мы приходим в какую-то комнату с большими кожаными креслами, плазменным телеком в половину стены, массивным деревянным столом и другими атрибутами эдакой бизнес-роскоши, которой грешат все подобные компании. В комнате темно, окна закрыты жалюзи, свет не горит.

— Это что? — спрашиваю я.

— Комната отдыха для вип-клиентов.

Влад смотрит на часы, будто прикидывая что-то в уме, а потом вдруг подхватывает меня и сажает на стол прежде, чем успеваю задать новую порцию вопросов. Мы оказываемся так близко друг к другу, что я чувствую тонкий и почти незаметный запах его парфюма. Приятный запах: ловлю себя на мысли, что хочется придвинуться еще ближе и как следует принюхаться.

В темноте все ощущения будто ярче и острее. И мужские ладони на голых коленках, медленно приподнимающие подол платья, и губы, чуть-чуть касающиеся шеи. Себе можно не врать: такого медленного и чувственного соблазнения я никогда не испытывала. Весь прошлый, не будем выгораживать бывшего, не слишком позитивный опыт, просто меркнет в сравнении с воздействием, которое оказывает шеф на меня. Это осложняет ситуацию, ибо гадость, сказанная тихим и хриплым от желания голосом теряет почти весь эффект.

То, что делает Архипов, мало похоже на наказание. Я совсем не чувствую себя виноватой, и хоть ни за что на свете не признаюсь ни одной живой душе, но все же наслаждаюсь мягкими, дразнящими ласками.

Разве что капелька смущения мешает отключить голову полностью и отдаться во власть возбуждения. Я все равно нервничаю, когда пальцы шефа добираются до особенно нежной кожи на внутренней поверхности бедер.

Он что-то достает из кармана, я пытаюсь скосить глаза, чтобы посмотреть, но меня отвлекают медленным поцелуем. Невольно вспоминается удовольствие, накрывшее тогда, в студии, и тело дрожит от предвкушения. Нельзя сдаваться так сразу, но увы — на сопротивление нет сил.

На самом деле я почти уверена, что дольше тянуть с сексом Архипов не станет. Поэтому когда чувствую едва уловимое прикосновение чего-то теплого к клитору, вздрагиваю.

А потом меня словно бьет током. Сладкая, до болезненного напряжения мучительная пытка. Пульсации воздуха в самом чувствительном месте с каждым тактом подводят меня к вожделенной черте. Я теряюсь в водовороте ощущений, цепляюсь за плечи мужчины, как за спасательный круг — единственный ориентир, необходимый для того, чтобы не погрузиться в наслаждение.

Мне хочется застонать от нетерпения и запертого внутри возбуждения. Я понятия не имею, что за игрушку из купленных вчера, использует Влад, но я готова умолять, чтобы он не останавливался. К счастью, мои губы слишком заняты, чтобы я могла внятно говорить.

Я стремительно подбираюсь к вершине, замираю, чтобы полнее почувствовать взрыв, и… все стихает. Поцелуй прекращается, пульсации затихают, а шеф, будто ничего особенного не происходит, отстраняется и поправляет мои волосы.

От обиды и жалости к себе я всхлипываю. Мне кажется, в глазах шефа даже мелькает капелька нежности, хотя вряд ли эта нежность придется мне по душе. В ней нет ничего искреннего, кроме искреннего желания.

— Чего ты хочешь, Олененок? Скажи мне, — просит он.

Я готова сказать все, что угодно, меня бьет мелкая дрожь, а от того, как мужчина осторожно гладит рукой шею, по спине ползут мурашки. Но я буду не я, если признаюсь, если дам слабину. Поэтому я жалобно говорю:

— Есть хочу!

На лице у Архипова целая гамма эмоций. От того, чтобы убить меня, его отделяет тоненькая ниточка самоконтроля.

— Олененок, ты постоянно хочешь есть. Ты что, кот? Я раньше думал, что у моего кота нет донышка, но теперь мне интересно — у тебя, котенок, оно есть?

Я злюсь, не столько на подколки, сколько на саму себя. За преступно жаркую реакцию тела, за обиду, горечью отравляющую душу. Пожалуй, я смирилась с тем, что придется оказаться в постели Архипова, но вот с тем, что он играет со мной, смириться оказалось сложнее.

— Хорошо. Сейчас я разберусь с делами и тебя покормлю. Жди меня здесь. И Олененок… не развлекайся в одиночестве. Я все равно узнаю.

Я старательно делаю вид, будто мне совсем все равно, что он оставляет меня в совершенно растрепанном виде и с ноющей тянущей болью от неполученного удовольствия. Сижу на столе и мечтаю, чтобы он скорее ушел. Но когда Архипов почти у дверей, не выдерживаю:

— А если бы я пришла вовремя или раньше? — спрашиваю в спину, просто чтобы последнее слово осталось за мной.