Артемида. Изгнание (СИ) - Хант Диана. Страница 54

Грубая работа, – пригляделась я внимательнее к стене. Но это явно сделали люди. Люди. А значит, я в том из миров, где они есть. Интересно, в прошлый раз воспоминания забросили меня в Астрелию, а потом на Парнас. А где я сейчас?

Размышляя, я продолжала обходить пещеру по кругу, шаря ладонями по стене, то и дело, сгибаясь и разгибаясь, в поисках выхода. Не хватало оказаться здесь запертой, как жук в узкой высокой бутылке, или ещё какой ловушке юного натуралиста!

Не успела я как следует поразмыслить над тем, что было бы, если бы меня просто подло заманили в ловушку таким образом, как высоко над головой раздался шорох. Я подняла голову к окошку под сводом пещеры, откуда бил яркий дневной свет, скудно освещающий мою временную тюрьму, как окошко это исчезло. Я сначала не поняла, что произошло, а потом меня осенило: некто солидных размеров заглянул в это самое окошко, заслонив собой солнечный свет.

И без того неверный полумрак, царивший здесь, кончился, сменившись практически полной темнотой, от которой у меня почему-то мелкой дрожью затряслись коленки и ослабли ноги, а в центре живота появилось неприятное шевеление. Отсюда мне никак не разглядеть было того, кто заглянул в пещеру, тем более, в такой темноте, но отчего-то казалось, что о н, кто бы о н ни был, видит меня. Насквозь.

Осторожно, стараясь не производить шума, я ступила ногой назад, отступив на шаг, потом ещё раз, тесно прижавшись к гладкой прохладной стене, неизвестный посмотрел ещё немного, а потом в пещеру опять хлынул свет.

Я даже вздохнуть с облегчением не смогла – ведь ясно, что меня увидели. И вряд ли это друг. Друг окликнул бы меня, позвал. А эта тишина пугала больше всего. В следующую секунду я поняла, что секунду назад пугаться и отчаиваться было рано.

А вот теперь в самый раз.

Раздался неприятный, тяжелый скрежет, какой бывает, когда в скалистых горах начинается оползень, а потом свет померк опять, и я поняла, что неизвестный, обладающий помимо нехилых размеров, ещё и недюжинной силой, попросту завалил отверстие, через которое я сюда попала, огромным валуном.

Это была катастрофа.

Оказаться запертой в тёмной холодной пещере, в неизвестном мне мире, одной… Зная, что Ида, почему-то опять в облике лани, где-то неподалёку… И вряд ли подруга сможет мне помочь, пока она в этом теле… То ли дело, если бы она была нимфой. Впрочем, тогда я вряд ли так глупо угодила бы в расставленную ловушку. Ида, дурочка, как будто нарочно увлекла меня сюда.

Стоп. А если это была не Ида? С чего я вообще взяла, что она опять стала ланью? Может, какие-то враги наи, или, не знаю, что хуже, мои личные враги, соперники в погоне за Свитком Гекет подсунули мне просто очень похожую на мою подругу, лань? Или это и вовсе, был какой-то злой дух, искусно притворившийся Идой, чтобы заманить меня в ловушку? Звучит как сказка, я понимаю, но… наи в погоне за Свитком Гекет… вампиры… эльфы… тоже так себе реальность.

Я ещё раз вернулась воспоминаниями к бодро скачущей пятнистой лани с голубыми глазами-блюдцами на берегу ручья. Совсем молоденькая, ещё даже без рожек. На тоненьких длинных ножках, с озорно торчащими в разные стороны ушками. Ушками несколько даже большими, чем полагается лани по классике пропорций. Хотя, может, это потому что сама очень тоненькая, узенькая?

Нет, у меня нет никаких сомнений по поводу того, кто это был. Я точно видела Иду.

Значит, можно предположить, что подруга не заманивала меня в ловушку, и в этой пещере я оказалась по собственной глупости и неосторожности.

И этот… человек… Это существо, которое завалило вход в пещеру камнем, может быть, просто не увидело меня, – попробуй что-то разглядеть в кромешной темноте! – а вход завалило как раз, чтобы какая-то неосторожная курица, вроде вашей покорной наини, не попалась в этот импровизированный чулан.

Однако прежде чем окончательно предаться отчаянию, стоит осмотреть, точнее, теперь только ощупать, последнюю стену.

Когда пальцы, скользящие по скалистой шероховатой поверхности неожиданно вместо камня нащупали воздух, я сначала даже не поняла, что именно произошло. А поняв, не спешила верить. Наверняка это просто небольшой проем, вмятина, вогнутость, я не знаю, всё что угодно. Но было бы слишком хорошо, если бы это было лазом!

Но это был именно лаз. Даже туннель. Низкий, чтобы попасть в него, мне пришлось встать на четвереньки.

Вытянув вперед руки, и убедившись, что лаз не окажется тупиком, по крайней мере, не так скоро, я стала пробираться вперёд, стараясь не думать, что будет, если и этот узкий крошечный лаз чем-то завалят за моей спиной.

Возразив себе, что, во-первых, это вряд ли случиться, потому как кому бы там его заваливать, ведь в пещере, кроме меня, никого не было, а во-вторых, напомнив себе о том, что назад-то пути нет, и потому остаётся только идти вперёд, и, согласившись с неопровержимостью собственных доводов, я продолжила ползти, практически упираясь спиной в низкий потолок этой норы, вырубленной в стене.

Сколько продолжалось моё путешествие, не помню, тревожным звоночком для меня прозвучало то, что даже моё непривычно сильное тело начало уставать, постепенно теряя силы, а сколько ещё нужно ползти в этом неудобном положении, было непонятно.

Стараясь даже не думать, что я могла за это время не проползти и половины туннеля, да что там половины, могла ведь и одной десятой части не проползти, мало ли кто и с какой целью вырыл эту нору.

Воздуха здесь не было совершенно, и перед глазами возникла картинка, как я, эдаким маленьким « муравьём» пробираюсь по тоненькому и невероятно длинному тоннелю, лежащему ниточкой под огромным массивом горы. Вот у меня, рано или поздно, заканчивается воздух, или счастливится натолкнуться на «жука» покрупнее и поагрессивнее… От картинок, сменяющих друг друга одна за другой, горло сжало невидимой рукой ужаса, я и поняла, что ещё немного паники – и умирать от удушья, вызванного отсутствием воздуха в пещере, будет необязательно, потому как это самое удушье наступит куда быстрее.

С силой взяв себя в руки, я заставила себя осторожно и медленно вдохнуть и выдохнуть несколько раз прореженный, больно царапающий дыхательные пути, воздух, и поползла вперёд, стараясь не думать о том, что меня ждёт, и перестать, наконец, представлять страшные картинки.

К моему же удивлению, это удалось. В голове раздавался слабый приятный гул, и я принялась безудержно зевать.

Как же сильно хочется спать, – подумалось мне. – Вряд ли случится что-то непоправимое, если я вот немножечко отдохну. Прямо здесь, на этом уютном полу…

Холодный пол тоннеля, покрытый тут и там мелкими и крупными острыми камнями, то и дело больно впивающимися в ладони и коленки, стал как будто даже теплее. А острые камни, впившиеся в рёбра, стоило мне растянуться во весь рост, показались едва ли не мягче и удобнее ортопедического матраса.

Стоп, Артемис, что ты делаешь?! – взвыл сиреной в моей голове почему-то голос Иды. – Нельзя спать, ни в коем случае, нельзя! Если заснешь, больше не проснёшься!

…Что за чушь, – возразил Идиному голосу мой собственный, благодушный и ленивый. – Ничего и не случиться, если я немножко полежу здесь, и отдохну. Буквально пару минуточек…

Я сладко зевнула.

…Кто говорит о том, чтобы спать, – степенно, с чувством собственного достоинства продолжала я. – Как будто я не понимаю, что спешу. И спать я вовсе не собираюсь. Вот только маленькую капельку малинового варенья намажу ещё на эту сдобную, ароматную булочку… мм… бабочку… Кажется, я так проголодалась, что с малиновым вареньем съем даже этого мотылька с розовыми светящимися крыльями… И почему мне раньше никто не сказал, что варенье светится в темноте? Наверно, все в курсе, кроме меня. А запью всё это дело стаканом холодного ароматного чая с лимоном. Что ж такого! Вот, и птице тирохвосту с раздвоенным синеватым хвостом и глазками-бусинками на фоне глубокого ночного веера в цветочки, нравится.