Песнь Гнева (СИ) - Кадышева Дарья. Страница 67

Все эти мысли разнились с тем, как заботливо и почти ласково прикасались руки Лиама к ее коже.

— Я почти закончил.

Лета не ответила, переставшая уже чувствовать боль.

— Мой меч.

— Да?

— Я надеюсь, что он не остался в развалинах Бастиона.

— Он в сохранности.

— Я хочу получить его назад.

— Он дорог тебе?

— Он — часть меня.

Лиам убрал локон ее волос, упавший ему на руку.

— Я верну его. И, возможно, не стану задавать вопросов о том, почему он так рьяно защищает себя, будто живое существо.

— Он полон магии. И не признает никого, кроме своего хозяина.

— Тогда тебе повезло. Такую сталь ковали много столетий назад, но теперь эти технологии утрачены. Так, потерпи еще немного.

Вернулась эльфийка с какой-то маленькой стеклянной баночкой в руках. Она встретила взгляд Леты и ответила ей доброжелательной улыбкой. Девушке вдруг стало стыдно за свою зависть.

Она и Лиам обменялись парой слов, затем он снова отослал ее.

— Я должен кое-что рассказать тебе, — проговорил он тихо. — Я помню твою историю. О близком друге, которого ты потеряла. В развалинах Фоль Эль`та, где Ковен разбил илиарское войско, мы нашли множество тел. Они были похоронены здесь же, на островах.

— К чему ты клонишь?

— Среди тел илиаров мы нашли человека. У него было клеймо Стражей Маарну.

Сердце Леты остановилось на мгновение.

— Я не похоронил его.

Она молчала долго, почти не шевелилась и смотрела перед собой. Лиам закончил с раной, смазал ее какой-то смесью из баночки, что принесла эльфийка. Потом он перенес табурет и сел напротив Леты. Она заметила немного крови на его руках и тонкую, загнутую полукругом иголку. Она одела рубашку назад и поглядела в глаза эльфу.

— Я хочу его увидеть.

Он хотел что-то сказать, но прервал себя, увидев выражение ее лица.

— Хорошо.

— Сейчас.

Он не стал спорить и помог ей подняться. Они двинулись по набережной в противоположную сторону. Лета несколько раз неосторожно ступила на сломанную ногу и почувствовала боль. Но она была рада чувствовать хоть что-то в конечности, которая казалась ей чужой, похожей на неподъемный груз. Лиам вел ее к шатрам на верхнем ярусе набережной.

Подойдя к ним, Лета увидела длинный ряд кушеток, которые по удобности гораздо уступали ее кровати. Легкая пунцовая ткань служила крышей, размещенная сверху на вбитых в землю балках. На кушетках лежали крупные люди, между ними ходили эльфийки, ухаживая за их ранами. Лета заметила вытянутые характерные луки, сложенные возле балок. Она с надеждой вглядывалась в лицо каждому илиару. И узнавала их. А они узнавали ее.

Она проходила мимо них, кивая каждому головой. Они заговорили друг с другом, улыбаясь и кивая ей в ответ. Полог, скрывавший самую дальнюю кушетку, откинулся могучей рукой. Все нутро Леты перевернулось от радости, когда она увидела густые черные волосы.

— Кроха!

Прихрамывая, Лиакон подбежал к ней. Его плечо было забинтовано, как и нога чуть выше колена, и через бинты проступала кровь. Царапина на щеке все еще выглядела страшной. Лиам выпустил Лету из своих рук, и скоро она оказалась поднята над землей стараниями высокого илиара, крепко сжавшего ее в своих объятиях.

— Не переусердствуй, Волк, — произнес Лиам. — Она еще слаба.

— Но жива, хвала богам, — Лиакон опустил ее, но не разжал рук. — Ты жива. Я думал, что они забрали тебя. Навсегда.

— Забрали. Но мне удалось спастись, — ответила Лета, улыбаясь.

— И они поплатятся за то, что сделали, — прорычал он. — Как тебе это удалось?

— С помощью одного знакомого эльфа, разумеется.

— Царь будет рад услышать, что ты помог его дочери, Олириам.

Лиам усмехнулся и посмотрел в сторону.

— Он услышит также весть о поражении сотен своих воинов. И о том, чем лутарийцы занимались в своей крепости, которую мы уничтожили, — проговорил он. — Это угроза для того нейтралитета, что царь с Твердоликом обязались соблюдать.

— Не наша вина, что fillari его нарушили, — отозвался Лиакон и вновь посмотрел на Лету. — Расскажи мне, где ты была все это время.

— А ты поведаешь мне о том, как вы спаслись. Я вижу, что большая часть Стрелы уцелела.

— Великий Ахторас пощадил наши души.

— Кто?

— Наш бог войны.

— О, — промолвила Лета неловко. — Это чудесная новость.

— И мы разделим ее за чашей вина этим вечером.

— Да, но… Ты ведь знаешь, да?

Лиакон опустил голову.

— Я иду посмотреть на него.

— Не стоит.

— Я должна, — произнесла Лета. — Тебе известно, кто убил его?

— Нет, — тихо ответил он.

— Милован.

Брови его изогнулись, исказив лицо в гримасе гнева.

— Kachirlachas1,- выдавил он.

— Он выжил.

— Это я знаю.

Она посмотрела в его прищуренные глаза, и ей стало не по себе.

— Я пойду. Я хочу его увидеть, — сказала она.

Лиакон молча кивнул и отпустил ее. Лиам тут же возник позади нее, обхватив девушку за плечи. Волк отошел, давая им пройти. Они обогнули шатер, прошли где-то с десяток шагов и спустились по ступенькам к небольшой углубленной площадке. На ней хватило места лишь для одного маленького шатра. Лиам остановился в нерешительности. Лета дернулась вперед, заставляя его войти внутрь.

В шатре было темно. И прохладно. Пахло благовониями, созданными из смесей душистых трав и цветов. Но Лета все равно почувствовала запах гниения. Глаза медленно привыкали к темноте. На земле, укрытой кусками грубой ткани и крупными листьями, лежало нечто бледное и страшное.

Лета потянулась вниз, и Лиам не стал ее останавливать, только помог ей опуститься и сесть. Она посмотрела в белое мертвое лицо и едва узнала его. Голова напоминала череп, обтянутый кожей. Губы своим цветом сливались со скулами. Превратившееся в костлявое человеческое подобие тело обмыли, и оно почти не внушало отвращения. Лета старалась не смотреть на черную дыру на животе, резко выделявшуюся на общей бледности.

Она протянула руку и убрала с лица мертвого прядку волос. Коснулась щеки. Положила ладонь на впавшую грудь. Другой рукой взялась за окостеневшие негнущиеся пальцы. Из ее глаз потекли слезы.

Утихшая на долгое мгновение боль вновь поднялась из пучин ее сознания, нахлынула на нее, ударила в грудь, обожгла. Она смотрела на веки, которые больше никогда не поднимутся, чтобы открыть нежную небесную голубизну глаз Драгона.

Ей не стоило этого видеть.

Она подняла его ледяную руку и прижалась губами к ладони.

«Ты будешь отомщен».

— Я хочу похоронить его, — хрипло сказала Лета после долгого молчания. — Со всеми почестями.

Лиам ответил кивком, хоть она и не видела этого. Потом он вышел из шатра, решивший оставить ее наедине с ее горем.

В ту ночь все собрались на самой высокой скале, поросшей темной травой, откуда были видны соседние острова и жуткое черное море, провожая в последний путь неизвестного человека. Его одели в то, в чем и нашли, выстиранное и подлатанное. Его обложили цветами, сорванными здесь же, на цветущих полянах недалеко от гавани. Его перенесли в достойное и красивое место. Никто не знал его.

Но для девушки, которая долго смотрела на его тело, прежде чем положить горящий факел в хворост, он был всем. И эльфы замерли в скорбном молчании, наблюдая за ее прощанием.

Когда дело было сделано, и погребальный костер запылал высоко, взметая языки пламени к звездному небу, она повернулась к ним. Ее глаза были сухи и полны решимости.

***

Мертвая тишина, стоявшая в зале, била по ушам словно хлыстом. Не только мертвая, холодная, но и до ужаса неловкая тишина, полная презрения и гнева, садилась на головы и хваталась за мозг. Высокие витражные окна были зашторены, и в залу не пробивалось ни одного лучика. Лишь только свет из украшенного резьбой камина открывал глазу диковинные картины на гобеленах вдоль стен.

В зале было лишь трое. Дубовые двери были плотно закрыты, чтобы ни одно слово не ускользнуло из помещения и не превратилось в колкие и ехидные сплетни. Двое стояли на небольшом расстоянии друг от друга и ждали, когда заговорит третий.