Песнь Гнева (СИ) - Кадышева Дарья. Страница 68

Князь молчал долго, сводя присутствующих с ума. И когда он наконец начал говорить, его слова резали и обдавали исступлением, которое он уже не мог сдержать.

— Вы, вероятно, задаетесь вопросом, отчего же я вас привел в Зал Совета? — произнес он и сжал кулаки.

Они не ответили, опустив головы.

— Это единственное место во всем замке, где мой голос звучит так, как ему положено: громко и гулко, вызывая желание подчиниться. Ведь вы этого не сделали, когда я беседовал с каждым из вас в других комнатах. Надеюсь, что сегодня до вас дойдет смысл моих слов и сила моего гнева.

Твердолик выдохнул, балансируя на грани бешенства.

— После того, как вы покинете эту залу, на сборе моего совета вы будете молчать в тряпочку. Это ясно? Своим поступком вы выставили вашего князя бесчестным и гадким человеком, плюющим на слова, которые он дает другим! Вы это понимаете?!

Архип смолчал, вперив взор в носки своих сапог. Он ждал, когда злость князя утихнет.

— Я получил подробное донесение Милована о том, что вы творили на островах, — проговорил Твердолик. — Я счастлив видеть вас живыми после налета эльфов на крепость, но это никак не умаляет вашей вины в содеянном… Понимаешь ли ты, Архип, что я доверил тебе важнейшее на сегодняшний день дело, от исхода которого зависят жизни наших подданных?… А ты, что ты сделал? Ты самовольно устроил пыточный лагерь, а это категорически противоречит условиям нейтралитета! Я приказал убивать прихвостней Катэля, давить их, рубить, не давать ни единого шанса на спасение, а ты их щадил, держал в закромах крепости непонятно зачем… Исследования? В гузно твои исследования, разве ты не понял до сих пор, что адепты Ордена Аррола — звери, демоны, темные солдаты чародея, которые ни перед чем не остановятся, дабы угодить своему господину?! А илиары, эльфы? Я отдал приказ, разве он не был ясен?! Договор, подписанный лично мною, гласил: «не трогать друг друга на земле Пирин`ан Дарос», а вы просто нападали на них, брали в плен, занимались всем, что только приходило к вам в дурные головы, кроме уничтожения Ордена!

— Ваша Светлость… — пробормотал Архип, прочистив горло.

— Молчи, молчи! — лицо Твердолика побагровело. — Почему ты не вспоминал про мою Светлость на островах?!… Вот, что я сделаю. Некоторых из тех, кто остался в живых после нападения на Бастион, я отправлю под трибунал.

— Что? — Архип округлил глаза. — Они действовали по моему приказу, они невиновны, я должен нести кару…

— Это и будет твоей карой. Казнь пятидесяти человек, попавших под твое командование, потому что приговор, который отнюдь не будет милосердным, вынесу лично я. Их гибель будет на своей совести.

— Но…

— Я сказал: молчать! — взревел князь. — Не вздумай перечить мне, мой любимый кузен, или я найду для тебя другое наказание! Разве Милован не смог убедить тебя в неверности твоих действий?

Архип снова опустил глаза. Милован Свартруд… Конечно, вышел сухим из воды, любимец Твердолика. Что бы он ни сказал, князь поверит его слову…

— Молись о том, чтобы китривирийский царь ни о чем не узнал раньше времени, — прошипел Твердолик. — Потому что когда он узнает, у него будет право затянуть потуже петли на наших шеях, ибо мы совершили военное, мать его, преступление из-за твоего скудоумия и моего слепого доверия к тебе!

Князь смолк и повернулся к камину, тяжело дыша. Архип нервно теребил застежки на своем дублете и косился на Есению, которая тихо плакала и утыкалась в длинные рукава нежно-лимонного кафтанчика. Он хотел коснуться ее, обнять, но в присутствии Твердолика не мог и только сочувственно смотрел на нее.

— Есения, — позвал князь, заставив ее дрогнуть и поднять покрасневшие глаза. — Подойди ко мне.

Она с неуверенностью подчинилась и покинула свое место. Когда она подошла к Твердолику, она так низко опустила подбородок, что волосы скрыли ее лицо. Князь перестал смотреть в пламя камина и обратил внимание на свою супругу.

— Я мог поверить в причины, по которым ты оставила меня. Но я до сих пор не верю в то, что ты была способна бросить наших детей, — проговорил он ледяным тоном.

Есения всхлипнула и обняла себя руками за плечи.

— Посмотри на меня.

Она покачала головой.

— Посмотри на меня, — повторил Твердолик с угрозой в голосе.

Есения подняла голову и взглянула со страхом в суровое лицо мужа. Князь протянул руку и провел большим пальцем по рваному шраму на ее щеке, испортившему и без того угасающую красоту.

— Моя душа радуется тому, что ты жива и невредима, — сказал он голосом чуть более теплым, чем вода в зимнем пруду. — Однако мое сердце преисполнено боли от твоего предательства.

Она задрожала и отвела глаза.

— Ступай к себе. Я вернусь, и у нас будет время обсудить наше с тобой положение.

Архип услышал наплыв новых рыданий. Есения отошла от князя и устремилась к дверям. Еще они не закрылись за ней, как Архип стоял у камина, глядя на Твердолика сверху вниз.

— Я слышал, Куврата пропал, — сказал он. — Сразу же после самоубийства Беляна.

— Алистер задержался на одном из тех поручений, которые я ему отдал, — отозвался князь и положил руку на голову резного льва на камине, рассматривая тлевшие поленья.

— Неужто?

— Мне снова повысить голос, чтобы ты не забывался, перед кем стоишь? — выбросил Твердолик, царапая ногтями резьбу камина. — У тебя есть право не верить моим словам, но щетиниться и наглеть — никогда. Если ты пытаешься связать эти два события воедино — твоя воля. Но вряд ли ты придешь к тому результату, который ожидаешь.

— Тогда, я надеюсь, мы закончили, — вежливо сказал Архип, мысленно представляя, как толкает брата, и тот валится в камин, как вздуваются ожоги на его лице, как он истошно вопит…

— Посмотрим. Ты ведь еще что-то хочешь сказать?

Архип обратился к гобелену, чтобы не смотреть на князя.

— Хотелось бы, чтобы Милован передал тебе и более важные сведения, чем те, что касаются Бастиона, — произнес он. — Ты знаешь, Катэль собрался призвать, как он думает, Создателя Хаоса, Разрушителя из эльфийских сказаний, но на деле же он создаст еще один взрыв, куда мощнее, чем тот, который был на Тор Ассиндрэль. Его нужно остановить, пока этого не случилось.

Твердолик со вздохом прикрыл глаза.

— Я знаю об этом, Архип. Но это уже не твоя забота.

— О чем ты толкуешь?

— Ты отстранен. Ты не вернешься на острова.

— Что?! — выпалил Архип, дернув себя за серебряную брошь на дублете. — И кто будет командовать? Этот садист, Милован?

— Замолчи. Ты не вернешься на острова и ближайшее время проведешь в столице. За каким занятием, я еще не решил. Но не сомневайся, после того, как я разберусь с судом над несколькими твоими людьми, я придумаю тебе применение, гораздо менее достойное твоего чина, — сказал Твердолик, будто выплевывая каждое слово. — Ты его не лишился только благодаря родственным узам, что нас связывают. Ты оскорбил меня и царя Китривирии таким поступком, а это непростительно… И посему ты даже рта отныне не раскроешь в моем присутствии без разрешения. Это тебе понятно?

— Да.

— Что?

— Да, Ваша Светлость, — сквозь зубы произнес Архип.

— То, что я буду делать дальше и кого назначу командовать войсками на Скалистых островах от своего имени, больше не твоя забота. Этим займутся люди с серьезными намерениями, а не с ветром в голове, как у тебя. Который, ко всему прочему, подбил твою наивную и глупую натуру разрешить Есении отправиться на острова… Чем ты думал? Явно не мозгами.

— Я думал сердцем, — смело отвечал Архип, встречая полный ненависти взгляд князя. — Я люблю ее и делаю все для нее, чего не делаешь ты.

— Ты подверг ее опасности.

— Я услышал ее желания и мечты, потому что не был ослеплен молодым тельцем, снующим перед глазами каждый чертов день.

Архип ожидал, что это вызовет очередной приступ бешенства у Твердолика, но тот промолчал и отвернулся к огню.

— Велиград полон сплетен обо мне и Мив, — сказал он равнодушно. — Люди жалеют Есению и обвиняют меня в неверности.