Кто сильней - боксёр или самбист? - Тагиров Роман. Страница 11

У меня генерал.

А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,

Говорил, будто все меня продали...

Тимур знал, что Миша Чубарев по устоявшейся между ними традиции обязательно зайдёт к нему на ужин перед ночной стрельбой, и решил этот тяжёлый разговор отложить до вечера. И вот, как обычно, командир девятой роты с пакетом в руке вошёл во двор расположения стрельбища ровно в 19:00. Он был одет в новый зимний танковый комбинезон (высший шик в пехоте!) и обут в ярко-жёлтые кожаные сапожки. Офицер немного прихрамывал.

«Жмут-с новые сапожки генеральскому сынку», злорадно подумал прапорщик и хмуро сказал:

— С обновочкой вас, офицер.

— И ты, Брут? — вдруг устало произнёс ротный и протянул пакет с бутылками пива. — Накорми вначале, потом поговорим.

Законы армейского гостеприимства ещё никто не отменял. Оба зашли в офицерский домик. Михаил аккуратно разулся. Тимур взял в руки сапог и внимательно разглядел обувку. Он видел эти кожаные сапожки фирмы «Саламандра» стоимостью триста девяносто марок (при зарплате прапорщика в пятьсот марок) в городе, в самом дорогом немецком магазине «Экскьюзит».

«Да уж, да уж! Куда нам до китайских Дауш!» — Тимур опять вспомнил слова из песни Владимира Семёновича. Миша сел за стол, открыл одну бутылку, разлил пиво по кружкам и залпом выпил свою. Затем пододвинул тарелку жареной картошки с тушенкой, начал жадно есть и одновременно говорить:

— Блин, достали все с этими сапогами. Уже прозвище дали! Знаешь, в городе есть бассейн?

Тимур согласно кивнул, а Чубарев продолжил:

— Я в кои-то веки из-за этой грёбанной постоянной боевой подготовки в свой первый за весь месяц выходной вырвался там поплавать. И ударился пальцем ноги о лестницу под водой. Попала инфекция! Палец стал сильно болеть и распух. И вот, Тимур, хорошо помня ещё с училища: «Бойся трёх ВВ: военного врача, военного водителя и взрывчатого вещества», — пошёл сдаваться к капитану Пташке в наш полковой медицинский пункт. И этот эскулап недолго думая удалил ноготь с пальца! А в роте перед итоговой проверкой всего три офицера: я, Климов и замполит. Поэтому вопрос о больничном даже не стоял. На следующий день, когда я припрыгал на одной ноге в штаб, командир полка тут же приказал взять его уазик и достать себе любую обувь, в которой я смогу ходить и командовать ротой. И ты представляешь, я нормально шагаю вот только в этих «саламандрах». И ещё! В «Экскьюзите» продавщица (блин, такая немочка!) втюхала мне специальный крем для этих сапог по цене двадцать девять марок!

Миша сделал паузу, глотнул ещё пива и перевёл потраченную сумму в жидкую валюту:

— Представляешь, Тимур, я купил себе один тюбик немецкой ваксы стоимостью в две бутылки водки «Лунникофф» (каждая — 0,7 литра)! С ума сойти!

— А ты почему не ешь и не пьешь моего пива, товарисч прапорщик?

А товарищ прапорщик только слушал и улыбался. Жизнь входила в своё нормальное русло. С души камень упал! И Тимур просто предложил:

— Слушай, ротный, а почему мы с тобой, два нормальных парня, сидим и пивом давимся? А не махануть ли нам по стопарю весьма кстати упомянутой водочки «Лунникофф»? У меня пол фуфырчика в холодильнике стоит. А пиво взводному оставим!

И они маханули по сто! Потом ещё раз — по сто. Да под такую закуску! Через часик начальник стрельбища с командиром роты, сытые и довольные, вышли из домика. Была на удивление чёрная ночь с яркими звёздами на небосклоне. И сразу стало хорошо слышно, как из динамиков громкоговорителя директрисы на всё стрельбище раздает команды своим расчетам БМП взводный девятой МСР лейтенант Сергей Климов. Ещё недавно, весной, бойцы выстраивались прямо под окном директрисы и выслушивали команды и рекомендации по стрельбе из бокового окна вышки, которое надо было ведущему стрельбу офицеру постоянно открывать. Летом это окно было постоянно открыто, если не стреляли боевыми из орудия БМП. Зимой же окно закрывали от холода, а расчёты каждый раз бегали по металлической лестнице за приказом прямо на второй этаж вышки.

И вот в один прекрасный весенний день офицер после боевого заезда открыл окно, коротко и ёмко сказал всё, что думает по поводу только что проведенной стрельбы, и слишком резко (в сердцах сказал, болея за дело ратное!) закрыл окно. А стёкла в наших окошках были непростыми. Простые стёкла просто разлетались бы от боевых стрельб! И вот тяжёлое специальное стекло не выдерживает постоянных толчков, вылетает из рамы и падает прямо на голову одного из бойцов расчёта, построенных внизу вышки. В общем, солдата спас шлемофон на голове и твёрдая черепная коробка (и первое, и второе — самые лучшие в мире!). Стекло вдребезги, у солдата шишка и лёгкая временная контузия, даже в санчасть не обращался. И даже получил краткосрочный отпуск на Родину, видимо в качестве моральной компенсации за свою голову.

При смене всего оборудования на стрельбище заместитель командира полка по боевой подготовке майор Тасоев Ярослав Яковлевич приказал установить на центральной вышке и на вышке директрисы БМП по два мощных громкоговорителя, и сейчас офицер, ведущий стрельбу, подавал свои команды через микрофон (прям как конферансье на сцене). Слышно было далеко, и если днём офицеры ещё воздерживались от резких, но по-своему справедливых высказываний, то на ночных стрельбах все отрывались от души, и можно было услышать много витиеватых фраз, разносившихся эхом по всей округе. Иногда был высший пилотаж — заслушаешься...

Офицер с прапорщиком с удовольствием выслушали очередную тираду взводного, и пошли в темноту, каждый на своё служебное место: Тимур — на Центральную вышку, менять старшего оператора, а Михаил захромал на вышку директрисы БМП, заменить своего взводного. Ночь была тёмная... А жизнь была прекрасна и светла!

* * *

В отдельном небольшом и отдалённом гарнизоне группы советских войск в Германии, войсковом стрельбище Помсен, не было своего водопровода. Это была самая большая проблема солдат полигонной команды, так как вода была только привозной. Воду привозили в бочке из соседнего отдельного противотанкового батальона. Обычно одной бочки хватало на два-три дня. А в пятницу, перед баней и выходными днями, надо было обязательно успеть привезти эти две бочки. Процедура была отработана годами страданий без своей воды. Уже с самого утра дежурный по стрельбищу искал машину и договаривался с офицерами. Обычно брали дежурную машину с центральной вышки стрельбища. Было хорошо, если воду успевали привезти днём, так как бочка не была оборудована никакими специальными сигналами.

Однажды поздним осенним вечером гвардии прапорщик Кантемиров сам решил съездить старшим машины за водой. В те далёкие времена рядом с водителем на дорогах Германии обязательно должен был находиться старший машины — офицер или прапорщик. В кочегарке батальона бочку набрали быстро. И так же быстро вдвоём с водителем промокли насквозь от старого шланга. Только выехали за ворота части, как армейский автомобиль ГАЗ-66 заглох! Дорога была пустынной, водитель выставил в метрах тридцати от машины знак аварийной остановки, поднял кабину, дал прапорщику фонарь и сказал: «Щас поедем!»

В этот момент из соседней деревни Оттервиш ехал на своём мопеде «Симсон» местный пожилой учитель русского языка. И, как оказалось впоследствии, учитель этот был немного подслеповатый. Педагог катился медленно, удачно проехал по выставленному на асфальте знаку, чуть не сбил Тимура, который уже успел спрыгнуть с машины и пытался остановить мопед, размахивая перед ним руками и фонарём, и протаранил нашу бочку. Удар был несильный, но всё же немец упал и испугался. Прапорщик уже хорошо знал основы немецкого языка и, показывая на раздавленный знак (военное имущество!) и помогая пожилому человеку подняться, попытался объяснить немцу, что лучше для всех обойтись без дорожной полиции:

— Кайне полицай, камрад!

И, кроме того, пообещал потерпевшему в возмещение морального вреда (материального не было; мопед на ходу, а немец цел и невредим) привезти завтра прямо к нему домой несколько банок рыбных консервов: