Кто сильней - боксёр или самбист? - Тагиров Роман. Страница 44

— Продолжать будем?

— Не-е, харэ.

И они двинулись вместе к свету у арки ДК, переговариваясь на ходу:

— Чем ты меня так вмазал? Вроде в руках ничего и не было?

— Кулаком и дал.

— Пипец! Как молотком въехал. Тебя как зовут?

— Тимур.

— А меня Сом. А по кликухе тебя как?

— Так нет клички.

— Чего так?

— Так вышло.

— Тогда я - Толян Сомов. Поэтому и Сом.

— Нормально! А я думал, у вас там, у заозёрских, у всех рыбьи кликухи.

Оба рассмеялись. Сом, опять схватился за подбородок и на прощанье спросил:

— Слышь, Тимур, у тебя ничё бухнуть-то нет?

— Нет. Да и не пью я совсем.

— Чего так?

— Так вышло.

Сом хотел опять заржать, но быстро передумал, улыбнулся и сказал:

— Ты это, будешь у нас на посёлке — скажи, что Сома знаешь. Ни одна падла не дёрнется. Я ведь, в самом деле, до армии в секцию самбо ходил.

— Базара нет! Да вот только и меня забирают в армию на днях.

— Ёлы-палы! А я уже отслужил. Дальний Восток, танкист, механик-водитель Т-64.

— Везёт тебе, а у меня всё ещё впереди.

— Не гони и не борзей поначалу. И это, сержантов там не бей, никак нельзя! В армии это западло, не поймут. И всё путём будет! После службы найди меня, расскажешь, чё там было, как отслужил. И на этом они распрощались, ещё не зная, что это была их первая и последняя встреча. Тимур всё же отважился и пригласил Лену на танец. После танца предложил проводить её до дому (всё равно же по пути), Леночка для приличия сказала, что пришла с подругами, но уже замёрзла и, наверно, пора уже идти домой. Обрадованный Тимур быстро сбегал за своей курткой, оставленной у знакомой ещё с бараков гардеробщицы тёти Вали, и они с Леной до двух часов ночи гуляли по посёлку. Тимур был счастлив: надо же в один вечер вполне так нормально помахался и такую девушку домой проводил! Даже обещала прийти на проводы. Вот только пальцы правой руки сильно ныли, но это было делом привычным, и Тимур дома быстро заснул.

Следующий день был выходным. Тимур проснулся от толчка в плечо и спросонья никак не мог понять, что происходит. Плечо тряс отец, который требовательно сказал:

— Давай вставай быстрей, приводи себя в порядок. К тебе из милиции пришли!

Сон мгновенно пропал, Тимур вскочил, оделся, быстро умылся и прошёл в большую комнату, где уже сидели отец, участковый и незнакомый молодой высокий мужик в джинсовой куртке. Мама суетилась на кухне. Виктрч грозно посмотрел на Тимура:

— Вот и наш спортсмен изволил проснуться! Как спалось опосля вчерашнего? Рука не болит?

Тимур ничего не понимал. Неужели Сом его заложил? Всё же по чесноку было. Дал-то один раз всего, и то удар нормально не получился. На всякий случай произнёс:

— Спал хорошо. Спасибо, Виктор Викторович, за заботу. Рука не болит.

Участковый вздохнул, взглянул на отца и сказал:

— Тимур, ты парень грамотный, вона уже технарь закончил. Отец твой говорит, на днях в армию пойдёшь. Неужели ты думаешь, что я с товарищем оперуполномоченным из города заявился к вам с самого со сранья про твой сон выяснять? А ну-ка рассказывай, что вчера вечером натворил за ДК, и кто ещё с тобой был там?

— Да ничего я не творил! Танцы вчера были, народные гулянья. Потом домой ушёл.

И, секунду подумав, добавил:

— Один.

Незнакомый мужик медленно произнёс:

— Та-ак! Товарищ не понимает.

Он посмотрел в глаза Тимура и быстро спросил:

— Скажите, а вы были знакомы с Сомовым Анатолием?

Обращение на «вы» удивило и испугало Тимура: «Точняк Сом, падла, заложил! Ну, козёл! Сам вызвался один на один. И ментам вложил. А ещё самбист называется, блин!»

Тимур молча переводил взгляд с опера на участкового, соображая — тупо отрицать всё до конца или признаться только в махаче один на один.

Виктрч опять вздохнул и сказал:

— Лады, пацан. Правильного из себя делаешь? Нормально! А Анатолия Сомова сегодня утром нашли мёртвым в ДК. И я знаю, что вчера у тебя с ним было. Вот тебе листок бумаги, садись и пиши — всё как на духу. Подробно — где, кто и с кем дрался. И помни, что от твоей писанины сейчас зависит всё: с нами поедешь в околоток или дома останешься. Может быть. А может и не быть! А мы пока с твоим отцом покалякаем, жисть нашу молодецкую вспомним.

Виктрч ещё с молодости был знаком с отцом Тимура, они вместе занимались в гимнастическом кружке при местном ДК. В доме даже была фотография, где они оба участвуют в акробатическом этюде с лозунгом под потолком: «Слава Сталину!»

Все втроём пошли на кухню. Тимур взял ручку, сел за стол и подумал: «Кранты, вот тебе и последний махач перед армией. Кто же этого Сома завалил? И почему в ДК? Он же один был и потом к своим двинул».

Из кухни вышел отец, достал из кладовки бутылку водки, подошёл к Тимуру и вздохнул:

— Что ты наделал, сынок! Пиши всё, как было. Виктрч — мужик правильный, поможет.

И Тимур, прогнав в голове весь вчерашний вечер с самого начала, подумал, что всё равно никого не заложит, а Сом уже мёртв. И начал писать про драку: мол, темно было, запомнил только одного Сомова. А про Лену не стал ничего указывать, не хотел её приплетать к этой истории. Одного листа хватило. Дверь на кухню была закрыта, только слышны были голоса. Посидел, подождал, пока позовут. Из кухни вышел только участковый, сел рядом, взял исписанный лист и, шевеля усами, внимательно прочитал. Затем опять тяжело вздохнул и сказал:

— Тимур, скажи спасибо бабе Вале. Она уже дала показания, как ты оделся и ушёл. А после твоего ухода в буфет зашли пацаны с Заозёрного. Опознала она среди них и Сомова, живёхонек был ещё, даже, говорит, довольный заходил. А Рассола ты наверняка знаешь? Леонидом его зовут, Огурцовым. Где он сейчас быть может?

— С Рассолом знаком, где-то в бараках у шахты живёт, точно не знаю.

Виктрч, глядя Тимуру в глаза, произнёс:

— Есть у нас его адрес, дома одна мать сейчас. Ищем мы его, одного уже взяли, кого — не скажу, вечером сам всё от своих дружков и узнаешь.

В комнату зашли отец с городским сотрудником. Участковый показал ему письменное объяснение Тимура и спросил:

— Товарищ лейтенант, что делать-то будем? Наш боксёр по делу краями прошёл, не убивец он, ясен пень. Может, не будем парнишке судьбу ломать? Дадим шанс защитнику свой долг перед Родиной выполнить? Авось хоть в армии спортсмену мозги вправят!

Оперуполномоченный вдруг улыбнулся, став ещё моложе, и с гордостью сказал:

— А я в десантуре отслужил, в Пскове! И у меня первый разряд по самбо.

Виктрч удивлённо посмотрел на молодого лейтенанта:

— Оно как! Десантник, значит. Самбист. Молоток! А я вот всё в пехоте, между прочим — царице полей!

Участковый сложил вчетверо исписанный листок и протянул отцу Тимура:

— Возьми, почитаешь на досуге и с сыном поговоришь. А мы с Тимуром сейчас всё как надо напишем.

Они сели вдвоём за стол, и Тимур уже под диктовку участкового быстро написал новое объяснение: так и так, мол, был на танцах, в драках не участвовал, около 22:00 взял куртку в гардеробе и пошёл домой. В конце добавил: «Написано собственноручно» — и поставил дату и подпись. Этот листок был аккуратно уложен в планшетку, и незваные гости ушли. Отец сел на диван и внимательно прочитал оставленный листок. Долго сидел и размышлял про себя. Потом произнёс:

— Виктрч сказал про тебя, что ты парнишка нормальный, но в посёлок после службы лучше не возвращаться. Сегодня у тебя был первый звоночек, Тимур. Думай сам, как дальше жить будешь.

Примерно так всё и рассказал Тимур, стоя на задней площадке автобуса вместе с Радиком. Только не стал говорить про свои первые показания и с кем именно ушёл с танцев. Радя выслушал внимательно, не перебивая, и, когда Тимур замолчал, спросил:

— А опера этого как звали?

— Не представлялся. Сказал только, что в десантуре отслужил.

— А о чём они с твоим отцом базарили?

— Не слышал: дверь на кухню закрыли и радиоточку включили.