Бэтмен. Убийственная шутка - Фауст Криста. Страница 35

– Как скажете, мистер Джей, – подмигнула она, когда он привязал ее лодыжки к запястьям.

– Готова? – спросил он, держа в руке кляп из связанных вместе тряпок. Харлин улыбнулась ему и резко ударилась лбом о бетон. Звезды затанцевали в ее глазах, и она почувствовала, как по виску течет горячая струйка крови.

– Теперь да, – ответила она.

– Молодец, девочка, – ухмыльнулся Джокер, засовывая пыльную тряпку в рот и завязывая ее за головой.

Она не знала, на что надеялась в тот момент. Что он поклянется ей в вечной любви или что найдет ее на воле, и они будут вместе навсегда? Но он не сказал ни слова. Он просто сунул узловатые ступни в большие туфли на каблуках, растер остатки бежевого тонального крема на руках и запястьях, а затем увел двойника.

Он пинком захлопнул за собой дверь. Ему потребуется меньше минуты, чтобы вернуть фальшивого Джокера в свою камеру. Затем, используя тот же электронный пропуск, которым он открыл дверь своей камеры, он сможет проскользнуть через охрану и выйти прямо через парадную дверь.

В темноте она гадала, увидит ли его когда-нибудь снова.

Брюс Уэйн поставил тарелку с пережаренным стейком рибай перед Альфредом Пенниуортом, затем сел напротив него в чудесно обставленной кухне.

Особняк Уэйнов был величественным зданием. Он был построен в яковетинской и тюдорской традициях, из тёмного дерева и камня, кухня также не была исключением. От мраморных столешниц до шкафчиков в стиле шейкер, медной фурнитуры и полки для специй со вставками дерева, которое росло только в Нанда Парбате, эта кухня была легендой в архитектурных кругах.

– Скажи, что ты об этом думаешь, – задумчиво сказал Уэйн. В дополнение к стейку была тарелка жареной спаржи, но ни хлеба, ни других углеводов не подали. Брюс Уэйн поддерживал спортивную диету из мяса и овощей. Он сам приготовил этот поздний обед – даже специально заказал куски мяса у мясника.

– Обязательно скажу.

Пенниуорт отрезал кусок стейка и положил его в рот.

Когда «дворецкий» одобрительно кивнул, Уэйн тоже приступил к еде. Рядом, во встроенном шкафу, портативный телевизор беззвучно показывал обеденные новости. Шел репортаж из Восточного Берлина, где полиция избивала демонстрантов, выступавших за демократию и требовавших положить конец железному правлению СССР.

Двое мужчин молча наблюдали за происходившим, затем продолжили есть.

– Как вы это делаете? – просил Пенниуорт.

– Что?

– Не поддаетесь искушению, – ответил он, показывая на экран. Новость сменилась рекламой средств по уходу за волосами. – Они действуют под прикрытием власти – имей в виду, власти, которую мы здесь сочли бы невыносимой, но мы знаем, что среди правоохранительных органов есть профессионалы, которые наслаждаются насилием. Теряют себя в пылу жестокости.

Уэйн выгнул бровь, держа на вилке кусок говядины, но промолчал.

– Как тут не увлечься, мастер Брюс? – продолжал Пенниуорт. – Как беречь силы, использовать их ровно настолько, чтобы победить врага, но не поддаваться соблазну стать праведным победителем и не уничтожать противника? Спешу добавить, противника, который не проявил бы такой же дисциплинированности, если бы ситуация изменилась на противоположную.

– А как быть с теми, кто совершил гораздо худшее зло, более отвратительные деяния? Кто не спал ночами, вынашивая еще более отвратительные планы убийства и кровопролития? – спросил он. – И ради чего? Временами ради прибыли, но чаще всего просто ради... зла. Вы знаете, о ком я говорю.

– Например, о Двуликом, – сказал Уэйн, позволяя легкой усталости проскользнуть в голосе. – И о Джокере.

Он положил мясо в рот.

– Естественно, – ответил Пенниуорт. – И все же тот, кто исправляет ошибки, в какой бы форме он ни был, должен поступать «по уставу», как напутствовал бы комиссар.

Пенниуорт откусил кусочек овоща и не отказался бы к обеду выпить сухого каберне. Но, поскольку еду приготовил хозяин дома, они оба пили сельтерскую воду, в содовой было слишком много натрия.

Уэйн некоторое время пережевывал, возможно, не только еду, но и слова:

– Чтобы покончить с преступностью в Готэме раз и навсегда, – сказал он, – почему бы не нанять убийцу вроде Дэдшота, не заплатить ему за то, чтобы он всадил высокоскоростные пули в голову Джеремайе Аркхему или Виктору Фрайсу, или настроить какой-нибудь хитроумный зонт Освальда Кобблпота так, чтобы ему снесло голову? Разве это не решило бы проблему навсегда?

– А, значит, не я один обдумывал подобные сценарии, – заметил Пенниуорт.

Уэйн отложил ответ и задумчиво пожевал.

– Что нам мешает использовать такую тактику? – наконец спросил он. – Их индивидуальность, то, что у них внутри, или их качества, привитые обучением и опытом?

– Я не понаслышке знаком с таким режимом, – сказал Пенниуорт, вспоминая свое время в МИ-5. – Никакие тренировки не помешают пересечь черту, если нет силы воли. В самом деле, некоторые используют обучение как предлог для совершения всевозможных гнусных поступков.

– Способности не всегда равны идеалам, – согласился Уэйн. – Мы видели тех, кто злоупотребляет природными талантами. При ближайшем рассмотрении оказывается, что у таких колоссов ноги из глины.

Пенниуорт кивнул. Он знал, что даже Бэтмен был объектом пристального внимания.

Брюс Уэйн обучался у лучших специалистов мира, в том числе у детектива Анри Дюкара и мастера боевых искусств Шихана Мацуды. Несмотря на то, что Дюкар был человеком с замечательными навыками, циничный взгляд француза на применение силы вбил клин между учеником и учителем.

– И все-таки, – заметил Пенниуорт, – вы должны упорно придерживаться своих принципов, даже когда срываете планы этим злодеям, для которых смерть и разрушение – это и цель, и образ жизни.

– Смерть всегда омрачает нашу работу, Альфред, – ответил Уэйн. – От этого никуда не деться.

Пенниуорт уставился на еду:

– Я знаю, что мертвые следуют по пятам, какими бы праведными ни были поступки.

Уэйн посмотрел на него.

– Возможно, так оно и есть, Альфред, – сказал он. – Не важно, чем бы мы не объясняли наши поступки, как бы мы ни были уверены, что роковое решение оправдано, его нельзя отменить. – Он помолчал, глядя мимо стен. – Каким бы понятным ни казалось зло, если мы позволим себе пойти легкой дорогой, уступить безжалостному решению, пути назад не будет. Мы станем не лучше тех, на кого охотимся.

– Тогда как вы объясните поведение своего коллеги из Лиги Справедливости, Спектра? – возразил Пенниуорт. – Похоже, кровожадные решения его вполне устраивают. Может быть, все дело в совершенно белом лице, а?

Уэйн слабо улыбнулся:

– Или комиссара, если уж на то пошло, – настаивал Пенниуорт. – Конечно, было время, когда он был вынужден отнимать жизни, чтобы защитить невинных. Что бы он на это сказал?

– Избрать можно лишь один путь, – ответил Уэйн. – Как только мы его выберем, мы не сможем судить о результатах, пока не дойдем до конца. Но кто может сказать, когда наше путешествие окончится?

– Вы цитируете мастера Чу?

– Субботний утренний мультфильм, – ответил Уэйн с непроницаемым выражением лица, – о собаке, которая разгадывает тайны.

– Да, конечно, – сухо ответил Пенниуорт и откусил еще кусок стейка.

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

Гэвин Ковакс сидел у себя в хижине и листал выпуск журнала «Охота на бобриков», который вышел несколько месяцев назад, одновременно слушая бейсбольный матч по переносному радио. Он в сотый раз остановился на двухстраничном развороте с фотографией Сьюзи Мустанг, демонстрировавшей свои достоинства в специальном разделе «Девушки-стриптизерши». С ума сойти, эта цыпочка не только раздразнила его, но и отправила на орбиту. Он бы отдал что угодно, лишь бы провести с ней время.

Не только для того, чтобы облапать её, как какой-нибудь подонок из переулка. Нет, сэр, чтобы выпить с ней вина и пообедать, провести с леди свидание. Черт, а ведь когда-то он щеголял в изысканных костюмах и итальянских мокасинах.