Сказки Вильгельма Гауфа - Гауф Вильгельм. Страница 42

— Я не ожидал такого нападения, но еще меньше мог надеяться на чью либо помощь, — сказал освобожденный. — Кто ты, говори, и почему ты узнал меня? Слышал ты раньше о заговоре? Отвечай.

— Я шел сегодня вечером по улице Эль-Малек, позади четырех людей, говоривших на особом мошенническом наречии; когда-то я учился ему и понял, что они сговаривались схватить тебя и твоего достойного визиря. Предупреждать было уже поздно, и я решился идти сюда, подстеречь их и спасти тебя.

— Благодарю тебя, — сказал калиф. — Вот тебе кольцо, с ним ты придешь завтра ко мне; а теперь пойдем отсюда, здесь не следует оставаться дольше: того гляди — негодяи снова сойдутся и тогда от них не уйдешь. Мы после поговорим о награде твоей.

С этими словами он подал Саиду кольцо, уводя за собою визиря, но тот остановился и подав удивленному Саиду тяжелый кошелек с золотом, сказал ему: «Калиф властен награждать тебя как хочет, даже может назначить тебя моим преемником, если желает; я этого не могу и, чем откладывать до завтра, отдам тебе лучше сегодня: возьми этот кошелек и помни, если бы тебе когда понадобилась моя помощь — я всегда готов к твоим услугам».

Саид был вне себя от счастья. Но дома его уже ждали. Калум-Бек беспокоился о нем и стал побаиваться, не пропал ли его доходный красавец; а потому он с бранью встретил Саида. Тот не вытерпел и, зная, что подарок визиря и обещанная награда калифа, вполне обеспечат его обратный путь — объявил тут же своему хозяину, что покидает его.

— Эх ты оборванец! Да куда ты сунешься? Кто тебя поить и кормить станет? — злобно кричал на него Калум-Бек.

— Не беспокойтесь, сам позабочусь, — дерзко отвечал Саид, — а вам желаю счастливо оставаться, прощайте.

И с этими словами, он выбежал из лавки. Калум-Бек не мог опомниться, так это поразило его; когда же он хватился, то Саид был уже далеко.

На следующее утро он разослал своих сидельцев по городу отыскивать беглеца. Посланные вернулись к нему с ответом, что видели Саида, выходившего из мечети, шел он к караван-сараю, в богатой одежде, с дорогим оружием и не походил на бедного Саида, работника Калум-Бека.

Купец взбесился. «Он меня обокрал! Негодный! Старый я дурак, не догадался раньше!» И он бросился к начальнику полиции просить заступиться. Полицейские знали, что у Калум-Бека родственник важное придворное лицо, и приложили все старания, чтобы разыскать вора.

Саид сидел спокойно, ни о чем не заботясь, в караван-сарае, толкуя с каким-то купцом о путешествии своем в Балсору, как вдруг его схватили и связали ему руки назад. В ту же минуту явился Калум-Бек и, запустив руки в карманы Саида, вытащил оттуда большой мешок с золотом.

— Смотрите сколько наворовал, — кричал он. — Это он крал у меня исподволь! И весь народ кругом дивился и с ужасом повторял: «Такой молодой! Красавец! А уж какой испорченный! Судить его! Судить!» И его повели на суд.

Саид хотел оправдываться, но ему не дали говорить, выслушав только купца. Судья объявил: «На днях вышел указ калифа: кто совершит воровство на сто золотых и притом на базаре — тот ссылается на пустынный остров. Уже девятнадцать воров у нас сидят, этот двадцатый составит полный груз барки, а потому завтра она отправляется в путь».

Саид был в отчаянии; он умолял, чтобы его выслушали, чтобы позволили только слово сказать калифу — но напрасно, его отвели в тюрьму. Калум-Бек также вовсе не желал такого приговора, ему хотелось удержать у себя Саида, и он было заступился за него; но судья объявил приговор окончательным. «Ты получил свои деньги, иди и будь доволен, иначе я взыщу с тебя штраф».

Калум-Бек ушел недовольный, а Саида отвели в мрачную, сырую темницу. Там валялись на соломе девятнадцать приговоренных, которые приняли нового пришельца с насмешками и бранью. Как ни ужасно было положение Саида, как ни грустно ему было расставаться с родиной, но он рад был покинуть эту страшную темницу и сменить ее на какую бы то ни было свободу. Однако он ошибался. На судне ему было не лучше. Всех их спустили вниз, в тесную и темную каюту, где поднялась ссора и драка из-за мест. Кормили их по разу в сутки хлебом, овощами и поили водою. Это делалось при огне: так темно было в каюте. Через каждые два-три дня умирало по одному человеку от дурного содержания и душного спертого воздуха. Благодаря своему крепкому здоровью, Саид перенес все это.

Так прошло две недели. Однажды утром заключенные почувствовали сильную качку. Саид радовался приближению бури, надеясь, что смерть избавит его из этого ужасного заключения.

Сильнее и сильнее били волны, крики и вопли доносились с палубы. Вдруг все стихло, и в то же время, один из ссыльных заметил течь. Тогда они стали стучаться в дверь, но ответа не было. Вода прибывала; в отчаянии заключенные бросились к дверям и общим напором выбили ее вон. Выбежав на палубу, они изумились: команды более не было, все люди спаслись в лодках, покинув их на верную смерть.

Не прошло и получаса как судно затрещало, и новый порыв бури разбил его вдребезги. Саид, крепко ухватясь за мачту, сидел на ней верхом, волны бросали его из стороны в сторону; но он, гребя ногами, снова выплывал поверх воды. Так бился он около получаса, как вдруг свисток его снова выпал из-за пояса. В последний раз хотел он испытать силу его, и ухватясь одной рукой за мачту, другою взял свисток, поднес к губам, дунул и раздался чистый, звонкий свист. Волны улеглись, буря успокоилась, и Саид вздохнул свободно; он стал оглядываться, не виднелся ли где берег, и вдруг почувствовал, что обломок мачты будто вырастал под ним и шевелился. Саид взглянул: то была более не мачта, а огромный дельфин. Он испугался, но увидя, что дельфин плывет гладко и ровно, успокоился. Он понял, что это была добрая волшебница, спасавшая его, и Саид громко послал ей горячее спасибо.

Дельфин мчался как стрела, к вечеру показался берег; они завернули в устье реки. Но против теченья плыли медленнее. Проголодавшись, Саид пожелал поесть и снова свистнул. Дельфин остановился: из воды поднялся накрытый стол, сухой, будто целую неделю простоял на солнце. Он был обставлен самыми отборными яствами. Саид с жадностью накинулся на них: давно уже не наедался он досыта. Поев вдоволь, он проговорил «спасибо!» — стол исчез, и толкнув ногой дельфина, Саид поплыл дальше.

Солнце уже садилось, когда вдали показался город; его высокие мечети напоминали Саиду неприятный для него Багдад. Но он верил, что его сильная, добрая заступница не отдаст его во власть злому, ненавистному для него Калум-Беку. Не доезжая города, у самого берега стоял великолепный загородный дом; к удивлению Саида, дельфин плыл прямо на него.

На крыше виднелось несколько человек богато одетых; у берега множество слуг в удивлении глядели на него. Дельфин остановился у мраморной лестницы, сходившей в самую, воду и едва ступил на нее Саид, как дельфин исчез.

Несколько слуг спустилось к нему, приглашая его войти в дом от имени своего господина. Они подали Саиду сухое платье на смену и затем повели его на крышу.

Там стояло три человека; самый рослый и красивый вышел навстречу.

— Кто ты, странный незнакомец, — начал он, — который повелевает рыбами? Ты ездишь на них как лучший ездок на своем послушном рысаке. Скажи, волшебник ты или смертный, как и мы?

— Если вы желаете, то я расскажу вам все мои похождения, — сказал Саид, — плохо мне жилось последнее время!

И он стол рассказывать все, что с ним было от того самого дня, когда покинул родительский дом, и до его чудного спасения. Слушавшие часто перебивали его удивляясь ему. Когда же он кончил, то хозяин дома спросил его:

— Я верю тебе, Саид, но ты говорил, что получил на состязании в награду от самого калифа цепь и затем кольцо; не можешь ли ты нам их показать?

— Конечно могу; я свято храню их на груди, берегу как дорогую мне память. Я считаю самым славным подвигом своим, что я спас великого калифа от рук злодеев.