Eden (ЛП) - "obsessmuch". Страница 182
— Круцио!
— Мы можем кое-что попробовать…
— У тебя есть идея?
— Типа того.
— Выкладывай!
— Есть один способ снять чары без помощи того, кто их наложил. Ты уже, наверное, понял… это бывало и раньше, совершенно случайно, и если мы знаем, что именно нужно искать…
— Постой.
— Но… почему бы и нет? У нас нет выхода.
— Нет, нет и еще раз нет. Даже не проси!
— Хуже будет только мне. И если я согласна пройти через это, то и ты обязан сделать это для меня.
— Должен быть другой путь.
— Но его нет. Если только не ты их накладывал.
— Будь он проклят!
— Это необходимо сделать, Люциус. Все хорошо. Я прощаю тебя за это.
— Нет, Гермиона. Нет. Нет…
Огонь охватывает меня, обжигая кожу, обдавая жаром до самых костей, острые лезвия царапают по нервам, и все горит, и невыносимо больно…
Внезапно агония прекращается.
Перекатываюсь на живот и поднимаю голову, глядя на него помутневшими глазами. Меня все еще сотрясают болевые спазмы.
Его губы сжаты в тонкую линию, дрожащими пальцами он стискивает палочку.
Боже, я уже и забыла, как это больно. Словно горишь в аду…
Только вот ада нет. Никогда в него не верила, даже когда верила в Бога.
И единственный существующий ад — мой персональный ад — стоит сейчас передо мной, проигрывая в битве рвущим его на части чувствам, пока он пытает любимую женщину.
Любимая…
Кто бы мог подумать, что дьявол может любить?
— Ну? — смотрит на меня выжидающе.
— Ничего, — качаю головой, слизывая пот, выступивший над верхней губой.
Он выдыхает проклятия сквозь зубы, проводя рукой по волосам.
Улыбаюсь, но эта улыбка приносит лишь боль.
— Ты же не думал, что все будет так просто.
— Не думал, — он качает головой. — Но надеялся, что хотя бы на это раз нам повезет.
Глубоко вздыхаю, пытаясь скрыть, насколько мне не по себе.
— Ты должен пойти дальше, Люциус.
На мгновение в его глазах вспыхивает ненависть, и я знаю, что направлена она на меня.
— Как ты можешь просить меня об этом? — шепчет он.
Ушам своим не верю!
— Тебя? — переспрашиваю, повышая голос. — А ты не думал, что мне может быть намного труднее? Господи, ты хотя бы представляешь, как это больно?
Больно — это еще слабо сказано; подобную агонию не в силах описать ни одно слово в мире. Но даже оно раскаленным кнутом хлестнуло по сердцу Люциуса — я вижу это в его глазах.
— Я отлично знаю, что это, — понимающе произносит он. — Иначе не выступал бы против этой затеи, не позволил бы тебе пройти через это снова.
Подтягиваю одно колено к подбородку, прикусывая его.
— Хорошо, тогда попробуем что-нибудь другое, — спустя мгновение отвечаю я.
— Что, например? — по его нахмуренному лицу понимаю, что он не верит мне ни на йоту.
— Не знаю! — огрызаюсь я. — Я сама разрешила тебе применить ко мне заклятие! Чего еще тебе надо? Гребаную инструкцию, как выжать из меня воспоминания?
Он стремительно подходит ко мне.
— Послушай, — почти спокойно начинает он, — я не могу это сделать.
— Нет, — качаю головой. — Ты не хочешь это делать. «Могу» и «хочу» — разные вещи.
— Ты ничего не забыла?
— Что?
— Ты беременна. Неужели теперь ты готова подвергнуть риску жизнь ребенка?
— Ни в коем случае! Ведь есть же способ защитить его, правда?
— Есть одно зелье: оно защищает еще не рожденного ребенка, если ведьме предстоит битва. Думаю, оно нам подойдет, но на его приготовление уйдут часы.
— Тогда приступай немедленно. Я не для того прошла через ад, чтобы потерять его сейчас. Хотя тебе это было бы только на руку.
— Побойся Бога!
— Я не стану делать это без тебя. С другой стороны, мы можем просто дождаться конца недели и молиться, чтобы Эйвери так и остался в неведении и не доложил Волдеморту. Выбирай!
— Проклятье! Ты точно меня погубишь.
Он так крепко сжимает мое запястье, что костяшки его пальцев белеют.
Наши взгляды встречаются.
Никогда еще я не видела в его глазах столько вины. Даже когда он убил моих родителей. Правда, тогда он еще не знал, что значит «эмоциональная связь».
— Прости, Люциус, — дрожащим голосом шепчу я.
— Боже, за что ты просишь прощения? — хмурится он.
— Прости, что заставляю тебя делать это. — Но в голове крутится другое: «Прости, что влюбила тебя в себя. Прости, что причиняю тебе такую боль».
Наверное, он был прав, когда сказал, что любовь не стоит той боли и несчастья, которые она причиняет. Клянусь Богом, иногда я готова на все, лишь бы не чувствовать к нему ничего.
— Мне тоже очень жаль, — он качает головой. И я не совсем уверена, имеет ли он в виду сейчас, или же подразумевает что-то другое. Но одно ясно как белый день: он верит в то, что говорит.
Он направляет палочку на мое предплечье — туда, где по голубым жилкам течет моя жизнь…
Невидимое лезвие рассекает кожу, отравляя рану мучительным ядом. Господи, помоги мне вспомнить. Ничего, кроме боли, и я с усилием напрягаю память, пытаясь вызвать образ Эйвери, но тут руку пронзает судорогой и…
Он отводит палочку, отпуская мою руку, не в силах более выдерживать мои крики.
Тяжело дышу, вытирая слезы.
Он не смотрит на меня, и не знаю, осмелится ли. Совсем как тогда, когда он впервые меня пытал: не может смотреть мне в глаза после всего.
— Посмотри на меня, — шепчу я.
Он втягивает носом воздух, глядя в сторону.
— Не стоит усугублять ситуацию.
— Когда-то тебе это нравилось, — не могу удержаться. Меня трясет так, что кажется, я вот-вот умру. — Помнится, ты даже злорадствовал, рассказывая мне, как однажды заставишь меня молить о смерти. И ты добился своего, не так ли? Вновь и вновь…
— Прекрати сейчас же! — у него сдают нервы.
Ни за что.
— Ты так гордился, так гордился собой и тем, что заставил меня ненавидеть тебя больше всего на свете, — безжалостно продолжаю я. — Помнишь? Помнишь, как перерезал мне вены тогда, в подземельях?
Задираю рукава платья, выставляя напоказ скрещенные шрамы.
— Смотри, — шепчу я. — Смотри, что ты когда-то сделал со мной. Кажется, тогда тебя это не слишком волновало.
Вот теперь он переводит на меня взгляд — вернее, не на меня, а на шрамы… шрамы, которые он и оставил.
И судя по его лицу, эти шрамы сейчас оставляют новые — в его душе.
— Ну ты и стерва, — яростно шипит он. — Нарочно заставляешь меня страдать, да? Не напоминай, как мне это нравилось. Я не вынесу…
— А вот я должна была выносить, раз за разом! — горячо возражаю я. — Что такое еще один раз по сравнению с тем, что ты со мной делал? Ты можешь спокойно жить, зная, сколько ужасов совершил, так почему не можешь смириться с тем, что учинил со мной? Уверена, ты делал вещи и похуже…
— Ради бога, — с отчаянием в голосе он обрывает мою тираду. — Я могу смириться со всем, что сотворил, но знаешь ли ты, как мне больно от мысли о том, сколько страданий я тебе причинил? Я не хочу делать тебе больно. Я люблю тебя.
Три слова… я до смерти желала услышать их. Свершилось. Я забываю, как дышать, но мне все равно. Меня уже уносит в темноту, я не могу вздохнуть, и тут перед глазами мелькает лицо Эйвери… ни намека на скуку, ни тени привычной повседневной маски — он улыбается, и весь его вид выражает дьявольскую радость.