Хозяйка хрустальной гряды. Книга вторая (СИ) - Снежная Александра. Страница 14

Я сделала первый робкий шаг в круглое пространство внутреннего двора замка. Подняла вверх голову. Впечатление было, что я стою в центре мерцающей цветными всполохами, хрустальной короны. Тонкой, сверкающей змейкой, от сделанного мною шага, по гладкой поверхности плит поползла изморозь. Расползаясь все дальше и дальше изящными трещинками и завитушками, поднималась по стенам. Невидимый художник, умелой рукой, расписывал стены дворца скользящим и воздушным узором. Что-то горячее и скользкое вдруг поползло по щеке. Слезы… Я плакала. Выплескивая накопившуюся в душе боль, пустоту и одиночество. Хрустальными каплями слезы падали вниз, с мелодичным звоном, ударяясь о радужную поверхность пола. Торжественное затишье вдруг наполнилось звуками, шорохами, движением. Неуловимо, загадочно все вокруг стало меняться. Из пустоты пространства появлялись абрисы фигур. Призрачные, эфемерные, словно привидения они, заполняли собой внутренний двор. Еще один шаг. И снова скользящий ручеек морозной вязи начинает свой бег. Теперь резной узор затейливой сетью оплетает прозрачные фигуры. Звон разбитого стекла. Плетения рассыпаются на тысячи мелких осколков. Навстречу мне идет женщина. На пухлых, морщинистых щеках, влажные дорожки слез. Она раскидывает руки и заключает меня в свои нежные объятья.

— Элла, деточка, ты вернулась! — сквозь слезы шепчет она. — Маленькая моя, мой солнечный лучик! Рядом зависли снежинки. Они тоже плачут. Потеряшка срывается на истерику, прилипнув к старушке, как пиявка, размазывая сопли и слезы по ее рукаву, причитает:

— Латти, радость то какая, радость то какая!

Женщина обхватывает мое лицо своими ладонями, ласково целует. Горячий комок подкатывает к горлу. Что происходит? Почему в груди так жарко и стремительно распускается что-то теплое и нежное. Лицо, такое знакомое. Я знаю это лицо! Откуда я его знаю? И этот голос, мягкий, теплый, обволакивающий. Серебряный перезвон колокольчиков вырывает меня из пучины эмоций. Поворачиваюсь на звук. Круг внутри дворца заполнен людьми. Воины в серебристых доспехах. Высокие, стройные, светловолосые. На латах, позолоченная гравировка знака «Скраэн». Женщины, дети. Все улыбаются. Пушистый белоснежный кот, мягко перебирая лапами, подбегает к моим ногам. Поднимается на задние лапки, упирается передними в подол моего платья, жалобно мяукает. Растроганная и растерянная от всего происходящего, я могу только благодарно улыбаться сквозь слезы.

От толпы отделяется высокая фигура воина, и он двигается в мою сторону. Мужчина останавливается на расстоянии вытянутой руки. Медленно опускается на одно колено, опираясь рукой о серебряный меч. Другая рука прикасается к краю моей одежды.

— Моя королева! — произносит светловолосый. Длинные белые пряди волос, почти касаются земли, за ними невозможно разглядеть лицо человека. Мужчина легко поднимается, и я вижу его глаза. Светло-голубые, как небо в зимнюю пору. Лицо озаряет совершенно фантастическая улыбка. Искренняя, светлая. Хочется улыбнуться в ответ. Мама дорогая, откуда же такие берутся. Красивый! Нет, определенно, нельзя мужикам быть такими красивыми.

Свин хотел что-то сказать Мальвину, но у него получилось только:

— Ва…

— Меня нет, — перебил его Арвэн.

— Да Федя, нас нет, — подвякнула я, выглядывая из-за плеча моего снежного принца.

А Арвен стремительно покидал холл, унося меня куда-то наверх. Хотя я, в общем-то, догадывалась, куда именно. И мы шли, а лестница загоралась тысячами ярких огоньков, словно кто-то прокладывал для нас волшебную ускользающую вдаль дорожку. И все мерцало вокруг — и стены, и воздух, и пол, и синие как море глаза они тоже мерцали…Странно, тепло, завораживающе.

— Ты волшебник, — улыбнулась, восхищенно глядя на моего снежного принца.

— Я парень-мороз! Помнишь? — Арвэн тихо засмеялся, крепче прижимая меня к себе.

Меня вносят в спальню. Ярко вспыхивает огонь в камине, гаснут свечи и комната погружается в полумрак. Меня опускаю на пол и, я что-то пытаюсь сказать, но не успеваю, потому что попадаю в плен… Теплый плен его рук. И где-то далеко, словно во сне, я слышу нежный шепот. И тихий стон. Кажется мой. И я понимаю, что одежды на мне становиться все меньше и меньше. А Арвэна все больше и больше. Его руки. Его губы. Его дыханье. Он повсюду. Он как пожар. И я сгораю в этом огне, плавлюсь как воск, я таю… Его ладони, касаются моей обнаженной кожи, подобно раскаленному железу выжигая на мне свое клеймо. Воздуха…Его не хватает. Я задыхаюсь… Мою грудь сжимают, настойчиво, требовательно, нежно… И я прихожу в себя.

— Э-э-э. Я вообще-то предложила целоваться, а не раздеваться.

Арвен прекратил стаскивать с меня платье и почему-то грустно вздохнул. Он уткнулся лбом в мои волосы и тяжело дыша, спросил:

— Что же ты делаешь со мной, Снежная моя?

А что я? Что сразу я? Он вообще-то первый начал. Или я? Как-то я мигом поглупела, и в голове сумбур…

Подняла глаза и только сейчас заметила, что он выглядит очень уставшим. Бледный, под глазами пролегли тени, волосы буйными вихрами разметались по плечам. Такой строгий, собранный, такой красивый. Протянула руку и погладила его по щеке. Ладони мгновенно коснулись горячие губы, заставляя мое тело петь подобно струне.

— Где ты была? — тихий, настойчивый вопрос вырывает меня из тумана грез.

Смотрю на него и понимаю, что врать так не хочется, а правду говорить нельзя. Не знаю почему, но точно понимаю что нельзя.

— Я не помню.

— То есть, как это не помнишь? — Арвэн смотрит на меня с какой-то смесью тревоги и недоумения.

— Я головой ударилась. Сильно. Ничего не помню.

Зря я это сказала. Меня мгновенно подхватили на руки и уложив на кровать стали покрывать легкими поцелуями волосы, глаза, губы…

— Тебе больно? Где болит моя Снежная? — и взгляд такой… Я схожу с ума, когда он так на меня смотрит. И врать так стыдно. Но я ведь в кажется на территории ледяных. А нам, скользящим, сюда нельзя. Да и у Арвэна могут быть неприятности, если узнают, что он был со мной.

— Нигде не болит. Я не помню. Я не знаю, — мямлю я, опуская глаза в пол.

— И меня не помнишь? — он обнимает мое лицо ладонями, заставляя смотреть в глаза.

— Тебя помню, — и дурацкая улыбка вновь ползет от уха и до уха. Глупый, разве можно тебя забыть.

Счастливый вздох и меня обнимают крепко-крепко, а потом он просто ложится рядом, заключая в кольцо своих сильных рук, целуя волосы на затылке, убаюкивая, шепча что-то нежное, теплое.

— Спи, — тихо шепчет мой принц, — завтра поговорим.

Нет, я совершенно теряю рассудок, когда нахожусь рядом с этим мужчиной. Мне же домой надо. А я тут лежу, как медуза растеклась по кровати и слюни пускаю. Ну и что мне ему сказать? Ляпнула первое, что взбрело в мою затуманенную от поцелуев голову:

— Мне домой надо, меня мама искать будет.

— Ты же не помнишь ничего. Какая мама? — Арвэн приподнялся на локте и посмотрел на меня как на ребенка несмышленого.

— Нет ну гипотетически…У меня же должна быть мама. И она наверно волнуется, — настаивала я на своем.

— Найдем мы завтра твою маму, спи моя Снежная, тебе отдохнуть надо. Самое главное, что я тебя нашел и больше никуда не отпущу.

Чего-то мне сразу поплохело от этого его «не отпущу».

— В смысле не отпустишь? — уставилась я на Арвэна, хлопая глазами.

— В самом прямом. Ты моя! Я тебя так долго искал, Снежная. Никуда не пущу, — обнял так крепко, что кости захрустели, и сказал, как отрезал. Даже спорить с таким Арвэном страшно.

— А я убегу, — попыталась отшутиться я.

— Не убежишь на этот раз, — и улыбка у него ну вот просто запредельно счастливая стала, — я тебя запру в замке.

Даже не знаю, почему на двери посмотрела. Шок…а не было дверей! На том месте, откуда он меня внес в спальню, была стена. Беленькая такая стена. Повсюду были одни стены. Ни входа, ни выхода. Окошко, правда, осталось. Ну, хорошо хоть окошко оставил, буду потом правдоподобно врать, что через него вылезла. Я уж молчу, что мне двери в принципе вообще не нужны. Чего зря человека расстраивать. Тем более мне нужно было, что бы он уснул рядом спокойный и счастливый, а не караулил меня всю ночь.