Хорт – сын викинга - Гладкий Виталий Дмитриевич. Страница 38

Однажды он заикнулся Твердиславу о своем страстном желании, хотя и не надеялся на положительный результат, – наставник просьбы своих учеников обычно пропускал мимо ушей; наверное, считал ниже своего достоинства что-либо объяснять гридям. Есть порядок, и его нужно придерживаться – вот и весь сказ. Но на удивление Морава, на этот раз после некоторого размышления – рутен был тугодумом – он все же разъяснил своему ученику то, о чем тот понятия не имел, на несколько необычном примере.

Твердислав подвел его к деревянной стенке, на которой нарисовали разноцветные круги. Это было место, где упражнялись стрелки из лука. Все хоробры стреляли так, что дух захватывало. Иногда Мораву приходило на ум, что их стрелы заколдованы, потому как всегда летели точно в цель. Он тоже был отличным стрелком, но ему приходилось долго прицеливаться, а хоробры стреляли с виду небрежно, будто и не целились. Миг – и стрела торчит в центре разноцветного круга. А вторая вышибает первую и становится на ее место.

– Смотри сюда, – сказал Твердислав. – Видишь на стене тень от наших фигур?

– Вижу.

– Тогда попробуй коснуться рукой стены быстрее, чем туда дойдет твоя тень.

– Это невозможно!

– Хех… – коротко рассмеялся Твердислав. – Молодо-зелено. Учиться тебе еще нужно и учиться.

– Но я не понимаю…

– Что тут понимать? Все очень просто, – перебил юношу Твердислав, которому спорить было недосуг. – Всего лишь нужно на мгновение выйти из Яви оказаться у входа в Навь, где время течет по-иному, и тогда ты сможешь опередить не только собственную тень, но и врага, который уже наносит удар. Твои движения будут настолько быстры и незаметны, что он не успеет даже понять, как так получилось, что ты его опередил.

Объяснения Твердислава не удовлетворили юношу, оставили его в недоумении. Они начали постепенно рассеиваться, когда с ним стал заниматься старый волхв по имени Невзор.

– Человек состоит из семи тел… – Невзор с видимым удовольствием огладил свою длинную седую бороду, которой явно гордился; она была густой и пышной. – Первое – это твое истинное тело, которое ты можешь созерцать ежедневно. Второе витает над тобой на небольшой высоте. Оно невидимо, но иногда бывает осязаемо каким-то одним из органов чувств. Третье тело – хозяин твоих помыслов и чувств. Оно внутри тебя. Четвертое тело владеет твоим умом. Пятое тело – это мечтания, которые могут достигать самых дальних пределов. Шестое тело – это душа, которая покидает тело, когда оно отправляется в Навь. И седьмое тело – божественный дух, присущий каждому человеку. Да вот беда, не каждый может воспользоваться его всемогуществом.

Морав усиленно шевелил мозгами, но пока мало что понимал из речей почтенного старца.

– Чем отличаются хоробры от обычных людей? – продолжал Невзор. – Тем, что благодаря большим познаниям их разум обретает способность управлять временем [68], уходя на короткое время к границе Нави, а также влиять с помощью внушения на сознание других людей. Для хороброго высшего посвящения не составляет труда вовремя избежать любого нападения, даже из засады, тогда как он сам имеет возможность наносить врагам сокрушительные удары. Хоробры обладают способностью чувствовать даже приближение коварной стрелы, пущенной совершенно неожиданно, сзади или сбоку. В этот момент его затылок начинает наливаться тяжестью и холодеть, и он либо уклоняется от нее, либо останавливает стрелу, используя свое телесное совершенство.

Это уже было понятнее. Невзор пристально взглянул на юношу, увидел, что тот начал кое-что соображать, доброжелательно улыбнулся и молвил:

– Вот мы и займемся твоим усовершенствованием…

Постижение премудростей волхва оказалось занятием весьма многотрудным. Иногда Мораву помогало наитие, иногда ему приходило на ум, что он Хорт, и тогда ему на помощь приходил Велес (в это он искренне уверовал), временами его выручала способность к мыслевидению, но больше приходилось учить все назубок, часто не понимая смысла того, что постигал. Однако самое сложное началось, когда пришло время эти знания подтверждать в деле. В такие моменты Морав напрочь забывал свое первое имя и становился Хортом – молниеносным, жестоким и беспощадным к самому себе и окружающему его миру.

Собственного говоря, Хортом он начал считать себя едва не с первого дня пребывания в тверди хоробрых. Здесь все были волкодлаки, и он не мог быть среди них мирным домашним псом. Тяжкое учение не предполагало добрых отношений друг с другом – хотя бы потому, что каждый из гридей был личностью. И все они боролись за право получить высшее посвящение, что удавалось немногим.

Одним из самых сложных уроков было исчезновение и появление совсем в другом месте. Этому Морава-Хорта учил Тандри, самый мрачный и загадочный из хоробрых. Он всегда ходил в серых одеждах, на его круглом лике (словно окрашенном желтой глиной) с узкими глазами-щелками нельзя было уловить никаких чувств, хотя Морав и умел по выражению лица заглядывать в человеческие души. Неизвестно, какого он был роду-племени, но явно не славянин, не варяг и не рус. Говорили, будто он прибыл из какой-то далекой заморской страны, что для хоробрых не являлось чем-то необычным. И наставники, и гриди были из самых разных племен. Их объединяло только одно – то, что они были волкодлаками.

– Чтобы стать невидимым, – поучал Тандри, – нужно слиться с матерью сырой землей. Травы, цветы, деревья и кустарники – ее пышные волосы, каменные скалы – это кости, корни деревьев заменяют ей жилы, а ее кровь – это истекающая из нее живая вода. Мать сыра земля рождает земные существа, стонет от боли в бурю, улыбается под теплыми солнечными лучами и дарит всему живому невиданные красоты. Засыпает она студеной зимой и просыпается весной, ее обжигает засуха, но она возрождается от живительной влаги. Мать сыра земля всегда рядом с человеком. Она его кормилица и поилица, и к ее помощи, как к помощи матери, ты всегда можешь прибегнуть в трудные моменты своей жизни. Она укроет того, кто ее почитает и кто стремится стать ее частичкой. Если находишься в лесу – стань деревом, в горах – оборотись скалой, в степи – превратись в траву перекати-поле. Надо мысленно внушить противнику, что ты куст, дерево, камень или болотная кочка, а матерь сыра земля всегда выручит. Растворись в окружающей тебя сущности, вывернись наизнанку, и внешний мир превратится в мир внутренний и станет как рыбий студень, в котором любое движение влечет за собой перемещение всего окружающего. Только ты будешь двигаться гораздо быстрее и почти незаметно для человеческого глаза. А вот движения противника станут замедленными, словно он завяз в воображаемом студне. И ты сможешь или незаметно уйти, скрыться с его глаз, или нанести ему смертельный удар.

Легко сказать – стань деревом или скалой! Конечно, Морав мог отводить глаза, используя морок, но, конечно же, не в такой степени совершенства, как это делали лучшие из хоробрых.

– В нашем деле, – продолжал Тандри, – особое внимание нужно обратить на воинские заговоры и молитвы. Ты хорошо знаешь, судя по твоему прошлому, что заговорным словом можно отвести многие беды, в том числе и ратные. Вовремя и правильно сказанные заговоры сделают так, что стрелы минуют тебя и уйдут в чисто поле, а вражеские мечи, ножи и топоры станут смирными и вреда тебе не причинят. Вот только тело человеческое все же не железо и не камень. Твои заговоры могут столкнуться с вражескими, более сильными, и тогда тебя сможет защитить только твоя сила и отменная боевая выучка. Некоторые колдуны утверждают обратное, что можно сделать человека неуязвимым с помощью волшбы, но это глупости. Возможно, так было в древние времена, но нынче все изменилось. Чтобы вострая сталь в бою вертелась кругом, как жернова мельницы, но тела твоего не трогала, нужно его сделать неуязвимым. Для обычного человека это очень трудно, даже запредельно трудно, но только не для волкодлака.

Что бы ни говорил Тандри, но для Морава обучение на неуязвимость стало причиной многих бессонных ночей, когда трудно было найти участок на теле, который не отзывался болью. Сначала его стегали везде, где только можно, тоненькими прутиками, затем начали охаживать более толстыми вицами и в конечном итоге стали избивать палками. Благодаря тому, что Морав-Хорт входил в состояние бесчувствия, чему научил его Рогволд, во время избиений он почти не ощущал ударов (что еще больше заводило старших гридей, которым хотелось, чтобы он охал и ахал или хотя бы морщился). Но ближе к вечеру его тело превращалось в сплошную боль, от которой в какой-то мере спасали мази, составленные по рецептам Рогволда.