Его Медвежество и прочие неприятности (СИ) - Мун Эми. Страница 28

Скромен?! Валерия чуть не подавилась травяным чаем.

- …посмотри на свою одежду…

Нормальная у него одежда! Обычная. Темная рубашка и такие же штаны. Хуже, если бы лэрд рядился павлином.

- …и дорогой Аллелии, - острый взгляд в ее сторону, - не помешало бы платье, а лучше два…

- Выкинуть.

Теперь давился Бьёрн. Замер с поднятой вилкой, впиваясь в неё янтарным взглядом. Осанка свекровушки сделалась ещё прямее. Как палку проглотила.

- Прости, дорогая, ты сказала – выкинуть?

- У Вас прекрасный слух. Выкинуть или отдать нуждающимся – тряпки едва поместились в сундуках. Излишество не есть добродетель.

Велину так и перекосило. А Валерия мысленно поздравила себя с врагом номер два.

- Жене надлежит радовать глаз мужа, - ответила цитатой на цитату.

Ах, так... Валерия скорчила самую невинную моську.

- Я радую Ваш глаз, лэрд?

- И в последнем рубище, лэрди. Не одежда красит человека.

Да у них тут просто клуб любителей процитировать талмуд «Благости и Смирения». Касался он в основном женщин, но Бьёрн не подвёл. Двое против одной. И Валерии было не стыдно: лэрди Велина перестала ей нравиться в тот момент, когда открыла рот.

Претензии сыпались из неё без остановки. Она клевала собственного сына! Мужчину, который высылал ей хорошее ежемесячное содержание на жизнь в столице. Да, Валерия всё-таки подсмотрела в казначейскую книгу и позавидовала той сумме, которая полагалась лэрди. За что? Никто и не вспоминал о хозяйке замка, словно её не существовало вовсе, зато о лэрде слуги шептались с благоговением. Готовы были руки ему целовать! Ну да, запустил немного замок - подумаешь! Так мужик ведь! Одичал малость в своих походах и вечных разъездах. Ну так а кто до высшей знати их род вытянул? А?!

- Лэрди, Вам дурно?

Густой рокот просочился сквозь грохот крови в ушах. А Валерия вдруг поняла, что её трясет. Натурально так подкидывает на стуле, и в зубы надо бы капу – иначе раскрошит в пыль.

- Мигрень, мой… лэрд. Должно быть, я слишком утомилась…

Ни грамма! Все два дня как королева ехала, устроившись в руках Бьерна. Смеялась, болтала, спорила – вела себя как девчонка! Лесной воздух опьянил, что ли? Вихрь возмущенно фыркал и прядал ушами, но терпел, потому что хозяин сам усаживал её рядом. Только для сна перебиралась в карету. Дорис поджимала губы, но молчала, а Мари смотрела с любопытством.

Валерия же старалась не думать, почему терзавшее ее напряжение вдруг отпустило. Напомнило о себе лишь при въезде в Лэнтан, но, стоило заметить двухэтажный особняк с балконом и видом на цветущий сад, она и вовсе выкинула предстоящее мероприятие из головы. Руки чесались поскорее распахнуть входные двери и обследовать новое жилище. Разбежалась! На каменном крыльце кортеж встречала эта… эта…

От ее взгляда Велина почему-то опустила глаза и вроде бы побледнела.

- Вижу, мой визит не уместен, - оскорбленно отодвинула тарелку с нетронутым мясом, - и я напрасно готовила дом к вашему приезду. Доброта наказуема неблагодарностью!

- Сожалею, – сухо отозвался Бьёрн, - комната, как и прежде, в Вашем распоряжении.

Свекровь фыркнула, вскидывая острый подбородок.

- Мило. Но нет. Позаботься, чтобы твоя жена, - ай, как театрально! – избавилась от головной боли к завтрашнему ужину. Не пристало королю видеть уксус вместо лица.

- Ему и печеных яблок хватит.

Упс, не смогла удержаться. Женщина ахнула. Намек на морщины, что отметили породистое лицо, был толще некуда.

- Я уже сыта. Приятного ужина, - скрежет стула и голоса Велины были созвучны.

Пришлось встать и изобразить книксен, вместо изящной демонстрации среднего пальца. Родственной любовью тут и не пахло. Валерия знала таких мамаш - вечно недовольных и готовых по первому щелчку швырнуть собственных детей на алтарь общественного мнения и самим схватиться за нож.

Наступая себе на горло, пришлось проводить заразу в трауре к самым дверям. И лишь, когда тяжелые дубовые створки захлопнулись и по мощеной дороге загрохотали колеса экипажа, Валерия выдохнула и обернулась к мужу.

Бьерн смотрел прямо на нее. Пристально и словно видел впервые.

- Вам стоит отдохнуть, моя лэрди. Я велю нагреть побольше воды.

И, еще раз осмотрев ее с головы до ног, Бьёрн исчез в одном из коридоров.

***

Дорис что-то болтала, расчесывая ее волосы. Мари трудилась над шитьем, подправляя одной ей видимые огрехи на завтрашнем платье, а Валерия пыталась вспомнить хоть одно дыхательное упражнение, которое помогло бы приостановить тревожный бег сердца.

Моя лэрди… Моя! Ждала ведь этого. Рассчитывала привязать к себе, и не без меркантильных целей. Так почему сейчас внутри растекается теплом и звенит эхо короткого слова? Заставляет то вздыхать, то вдруг прислушиваться, надеясь уловить бесшумную поступь? Моя лэрди…

Ее комната была красивой. Золотистое дерево и глубокие синие тона. Белоснежная шкура под ногами и широкая кровать с периной более или мене приемлемой жесткости. Камин растоплен, на столике вазочка с фруктами и пирожными, которую ей вдруг принесли без всяких требований, но все равно неуютно! Не хватает чего-то… большого. Кого-то… Почувствовать крепкую хватку на талии, спиной опереться на твердую, как камень, грудь. И тревога опять вернулась, лишая сна.

- Дорис, достань, пожалуйста, плащ. И ложись без меня.

Женщина замолчала, а Мари замерла в своем уголке.

- Лэрд не приглашал Вас, - надломано произнесла служанка, - моя госпожа…

- Мне нужно.

И служанка промолчала. Точно так же, как в те несколько вечеров, когда Валерия принимала приглашения на «ужин». Провожала необычно внимательным взглядом, но больше не пыталась остановить ее припадком истерики.

- Я провожу лэрди сама, - остановила подхватившуюся Мари, - и вернусь.

Особняк де Нотберга был куда меньше замка, зато уютнее. Но ее не интересовали ни картины на стенах, ни вазы в углах.

- Вам следует объясниться с викнетом на балу, госпожа, - тихо-тихо произнесла Дорис, пока они миновали центральную лестницу, - не стоит вводить любящее сердце в заблуждение.

Ведро дегтя без бочки меда – Валерия даже примерно не представляла, как будет выкручиваться.

- Непременно, Дорис.

Дверь была открыта. В этом особняке не было замков, запирающихся ключкольцами – пластины от кристаллов слишком редкое удовольствие.

Бьерн стоял у стола, раскладывая по шуфлядам вещи из небольшого дорожного ларца.

- Вам не хватило воды, моя лэрди? Или приказать положить под перину досок? – бросил, не поднимая голову.

Большие руки ловко распределяли вещи по своим местам. Он мог согнуть пальцами подкову или разорвать кожаный ремень, а мог бережно удерживать чашку из самого тонкого фарфора.

И эта контрастность будоражила.

- Прикажите положить на перину Вас, - облизнула пересохшие губы. Голос сел до легкой хрипотцы.

Его взгляд обжег, подстегивая дремавшее в крови желания. Легкий прищур янтарных глаз - и колени слабеют, а в голове картинки двадцать один плюс.

Бесшумный, как хищник, лэрд двинулся в сторону своей жертвы, которая сама просилась к нему в пасть. Сейчас подхватит на руки и прижмет к стене. Или бросит на кровать, с треском стаскивая платье и разворачивая спиной к себе…

Последний свободный вздох и железный обруч объятий лишил опоры под ногами. Жадные губы перекрыли доступ воздуха, вовлекая в первый дикий поцелуй. Голодный и нетерпеливый, как и все до него, но единственный, в котором она ощутила горечь. И почти до физической боли захотела стереть ее.

- Мой… лэрд… - слова комкались в стоны, - хочу…

Нет, не на постель! Толкнув в широкие плечи, она выгнулась сквозь недовольное рычание, разъединяя их губы. И, предупреждая гневную фразу, которая уже сверкала в потемневших глазах, торопливо произнесла:

- Разрешите… раздеть Вас.

Потому что сейчас им обоим было нужно другое. Не сжигающая страсть, переполненная жесткими толчками и стонами в подушку, иначе слышал бы весь замок. Не почти животная близость, которая когда-то в другой жизни вызвала бы только протест, не…