Полет аистов - Гранже Жан-Кристоф. Страница 49

В тот миг время остановилось. Я поднял глаза и осмотрел огромный пустой зал. Хотя по лицу у меня струился пот, я весь заледенел. Отчеты о вскрытии Филиппа Бёма и Райко Николича настолько походили один на другой, что их можно было бы спутать. Оба раза, с промежутком в тринадцать лет, убили человека, похитили его сердце, а преступление выдали за нападение хищника. Однако, помимо этого страшного открытия, я разгадал самую главную тайну в жизни Макса Бёма — то, что случилось в темных джунглях во время экспедиции PR-154: отцу пересадили сердце его сына.

34

Говорят, утро вечера мудренее. Когда я проснулся в понедельник 16 сентября, я был явно не в себе. Всю ночь меня мучили кошмары: мне привиделись страдания юного Филиппа Бёма. И потрясла ужасная судьба Макса Бёма, пожертвовавшего собственным сыном, чтобы выжить самому. Более чем когда-либо я был убежден, что, разыскивая алмазы, я вышел на след исключительно жестоких убийц, действовавших в глубокой тайне, и старина Макс был повязан с ними кровью.

Я выпил чаю на балконе своего номера. В восемь тридцать раздался телефонный звонок. Я услышал голос Бонафе:

— Антиош? Вы можете сказать мне «спасибо», старик. В выходные я связался с министром. Ваше разрешение будет ждать вас сегодня утром в кабинете начальника секретариата министерства. Поезжайте туда прямо сейчас. С двух часов дня в вашем распоряжении будет одна из наших машин. Габриэль вас проводит. Он объяснит вам, что надо взять с собой: еду, подарки, снаряжение и тому подобное. И последнее: он отдаст вам пакет, в нем сотня патронов, но об этом вам следует помалкивать. Удачи!

Он повесил трубку. Итак, время пришло. Меня ждал лес.

Несколько часов спустя я уже ехал в открытом «Пежо-404», предоставленном мне вместо обещанного джипа; за рулем сидел Габриэль в футболке с надписью на груди: «СПИД. Я защищаю себя. Я пользуюсь презервативами». На спине была нарисована карта Центральной Африки, засунутая в презерватив.

Едва мы выехали из Банги, нам преградил путь военный патруль. Кое-как одетые солдаты с пыльными автоматами приказали нам остановиться. Они объяснили, что собираются «проверить наши удостоверения личности, а потом произвести положенный обыск машины». Габриэль тут же отправился в помещение контрольно-пропускного пункта, держа в руке мой паспорт и разрешение. Через две минуты он вышел. Шлагбаум подняли. Неисповедимы пути африканской административной системы.

С этого момента пейзаж заиграл сияющими красками. Насколько хватало глаз, вдоль асфальтированного шоссе мелькали деревья, оплетенные лианами. «Это единственная дорога с покрытием во всей Центральной Африке, — пояснил Габриэль. — Она ведет в Беренго, бывший дворец Бокассы». Солнце сияло не так ослепительно, ветер, обдувавший нас, был напоен нежными сладковатыми ароматами. По дороге нам попадались горделивые создания, вышагивавшие по обочине с такой грацией, какую встретишь только у африканцев. И снова у меня перехватило дыхание, когда я увидел черных женщин. Они, словно длинные гибкие цветы, абсолютно естественно прохаживались среди высоких трав…

Еще через пятьдесят километров показался следующий пропускной пункт. Мы въезжали на территорию провинции Лобае. И снова Габриэль отправился на переговоры, чтобы нас пропустили. Я вышел из машины. Небо потемнело. Над головой нависли огромные тучи, отливавшие фиолетовым. В ветвях деревьев истошно кричали птицы, напуганные приближением грозы. Здесь было настоящее столпотворение. Подъезжали грузовики, мужчины пили, сгрудившись у импровизированных прилавков, женщины торговали всякой всячиной, расположившись прямо на земле.

Большинство из них предлагали мохнатых, пестрых живых гусениц, извивавшихся и сплетавшихся между собой на дне широких мисок. Сидящие на корточках женщины настойчиво предлагали всем свою добычу, пронзительно крича: «Хозяин, сейчас самый сезон гусениц. Сезон жизни, сезон витаминов…»

Внезапно началась гроза. Габриэль предложил мне зайти к его братьям мусульманам и выпить чаю. Мы уселись на какой-то веранде, и там, в компании мужчин, одетых в белые джеллабы и маленькие пилотки особого фасона, я впервые отведал настоящего чая. Текли долгие минуты, а я все смотрел, слушал, любовался, как идет дождь. Это свидание наедине рождало в душе расположение, симпатию и доброжелательность.

— Габриэль, ты, случайно, не знаком с неким доктором Мдиае из Мбаики?

— Конечно, знаком, он председатель нашей префектуры, — ответил Габриэль, а потом добавил: — Нужно будет нанести ему визит вежливости. Мдиае должен подписать твое разрешение.

Через полчаса дождь кончился. Мы снова тронулись в путь. Было уже четыре часа. Габриэль достал из перчаточного ящика машины пластиковый пакет с темными тяжелыми пулями. Шестнадцатью из них я сразу зарядил обойму и вставил ее в рукоятку «Глока». Габриэль никак не прокомментировал мои занятия. Только украдкой поглядывал на меня краем глаза. Взять с собой в джунгли автоматический пистолет — дело обычное. Однако такое оружие — легкое, срабатывающее мягко и почти беззвучно, — Габриэль видел впервые.

Показался городок Мбаики — скопление глинобитных домиков, крытых гофрированным железом. Они были беспорядочно разбиты на кварталы и карабкались вверх по склону холма. На вершине красовался просторный особняк тускло-голубого цвета. «Дом доктора Мдиае», — вздохнул Габриэль. Наша машина подъехала к самым воротам.

Мы вошли в запущенный сад, опутанный лианами с огромными листьями. Тут же навстречу нам высыпала стайка ребятишек. Они насмешливо поглядывали на нас, прячась за стволами деревьев. Дом напоминал о колониальной эпохе. Очень большой, прятавшийся под обширной ржавеющей крышей, он казался бы просто великолепным, если бы не было заметно, что он уже приходит в упадок, будучи не в силах противостоять бесконечным дождям и палящему солнцу. В дверных и оконных проемах висели рваные шторы.

Мдиае стоял у дверей и смотрел на нас красными глазами.

После обычных приветствий Габриэль пустился в долгие путаные объяснения по поводу моей будущей экспедиции, через слово повторяя: «Господин председатель». Мдиае слушал, глядя на него мутным взором. Председатель был мал ростом, с покатыми плечами, в промокшей шляпе-канотье. Лицо и особенно глаза имели какое-то туманное выражение. Передо мной был необычный экземпляр: африканец-алкоголик, уже в довольно приличном подпитии. Наконец он пригласил нас войти.

В большом зале царили сумерки. Вдоль стен по маленьким канавкам, журча, струилась вода. Медленно, очень медленно Мдиае достал из ящика стола ручку и собрался подписать мое разрешение. Сквозь дыры в занавеске на противоположной двери я увидел, как на заднем дворе толстая негритянка с обвисшей грудью готовит какое-то блюдо из копошащихся в миске гусениц. Она нанизывала их на заостренные палочки и аккуратно раскладывала на углях. Вокруг нее вертелись дети. Мдиае все еще не подписал бумагу. Он обратился к Габриэлю:

— В это время года лес полон опасностей.

— Да, председатель.

— Много диких зверей. Полное бездорожье.

— Да, председатель.

— Не знаю, могу ли я разрешить вам туда отправиться…

— Да, председатель.

— А если что-то случится, как я смогу вам помочь?

— Не знаю, председатель.

Повисла напряженная тишина. Габриэль сидел с видом прилежного ученика, а Мдиае тем временем приступил к главному:

— Мне понадобится некоторая сумма денег. Это мера предосторожности, чтобы в случае необходимости я имел возможность оказать вам помощь.

Мне наскучил этот цирк.

— Мдиае, мне нужно с вами поговорить, — произнес я. — Есть одно важное дело.

Председатель посмотрел в мою сторону. Казалось, он только тогда меня заметил.

— Важное дело? — Его взгляд несколько секунд блуждал по комнате. — Значит, надо пойти выпить.

— Куда?

— В кафе. Прямо за домом.

Снаружи накрапывал легкий ленивый дождик. Мдиае привел нас в какую-то забегаловку. Полом там служила утрамбованная земля, а столами — перевернутые ящики из-под фруктов. Мдиае заказал пиво, а мы с Габриэлем — содовую воду. Председатель остановил на мне усталый взгляд.