Личник (СИ) - Валериев Игорь. Страница 19

- Господа, надо что-то делать! Если, Тимофей Васильевич, прав, то мы сами наносим себе непоправимый ущерб, - загорячился поручик.

- Господин хорунжий из нас самый близкий к Его Императорскому Высочеству. Вот пускай и донесёт до наместника о состоянии дел в этой области, - грустно произнёс Савельев, будто не веря в положительную реакцию со стороны руководства.

- Расскажу, Владимир Александрович, Обязательно расскажу, а точнее доложу, но только после того как у нас на руках будет хоть какое-то доказательство всех тех измышлений, которые сейчас здесь прозвучали. А для этого нам нужен фотограф. – Я повернулся в сторону поручика. – Александр Павлович, кто из двух русских представителей этой профессии больше подойдёт для нашей миссии? Моишеев или Динесс?

- Моишеев Михаил из мещан, - начал перечислять поручик. – В основном занимается портретами. Одно из старейших ателье города. Такая же аппаратура.

- А у Динесс какая аппаратура? – поинтересовался Савельев.

- У мадам Динесс насколько мне известно аппаратура очень хорошая. – Увидев наши удивлённые лица, поручик пояснил. - После смерти мужа мадам Динесс, в девичестве Хлебникова, выбрала профессию фотографа. Не знаю, каким образом она этого добилась, но по поручению Академии наук была направлена в этнографическую экспедицию. В тысяча восемьсот девяностом году Динесс посещает Камчатку, Сахалин, попадает в Хабаровку и Никольское, а после едет в Маньчжурию, Порт Артур и Пекин. Фотографировала посещение цесаревичем Благовещенска два года назад. Её ателье «А. П. Динесс на Амуре» базируется в Благовещенске с тысяча восемьсот девяносто первого года. Женщина решительная, смелая, я бы даже сказал авантюристка. С господином Като Сэтоши бьётся за лидерство своего фотоателье в городе второй год.

- Владимир Александрович, кажется это наш человек, - я, не скрывая довольной улыбки, посмотрел на штабс-ротмистра.

- Господа, а не сделать ли нам групповую фотографию. Если мадам Динесс не захочет сотрудничать с отдельным корпусом жандармов, возможно, не откажет просьбе хорунжего Аленина-Зейского, о котором так много говорят в Благовещенске, - произнёс, поднимаясь из-за стола Савельев.

Я достал из кармана часы. Откинув крышку, посмотрел на циферблат.

- Что же, полтора часа до доклада у меня есть, а такого ценного кадра упускать нельзя. Я готов, Владимир Александрович.

Глава 6. Операция «Фотограф».

Аглая Павловна Динесс оказалась приятной высокой особой лет тридцати пяти – сорока. Широкая в кости с большими ладонями, она производила впечатление сильной женщины. Наверняка такой и была. Чтобы таскать современное чудо фототехники на большие расстояния, нужна была приличная сила и выносливость. Аппарат вместе со штативом весил килограммов десять-пятнадцать, да и бромосеребрянные фотопластины тоже весили прилично. Между тем за счёт грации и пластики движений, а также миловидного лица Аглая Павловна выглядела очень привлекательно.

Когда входили в фотосалон, я заметил, как поморщилась женщина-фотограф, увидев мундиры офицеров-жандармов. Но потом, доброжелательная улыбка не сходила с её лица, пока она составляла из меня, Савельева и Чижова композицию для фото. В это время надо было не просто сфотографировать, а ещё и разместить клиентов перед объективом так, чтобы получилось что-то красивое и достойное.

Савельева мадам Динесс разместила сидя на стуле, меня и Чижова поставила по бокам. Несколько раз примерялась к камере, крутя объектив. Возвращалась к нам, мне поправила орден и медали, Чижову его причёску. Потом попросила замереть. «Сыыыыыр! - подумал я про себя, непроизвольно улыбнувшись. «Внимание снимаю, - произнесла Динесс и медленным, изящным движением сняла крышку объектива, провел ею по кругу и надела обратно. – Снято!» Съемка закончилась.

- Вот и всё, господа. Большое спасибо за ваше терпение. Фотографии будут готовы завтра после обеда, - с милой улыбкой произнесла мадам Динесс, показывая всем своим видом, что её работа закончена.

- Аглая Павловна, большое спасибо, - как было обусловлено заранее, вступил в разговор штабс-ротмистр Савельев. Опыта по вербовке у него было значительно больше, чем у Чижова, а тем более у меня.

– Будьте любезны, уделите мне пару минут вашего времени, - с этими словами Владимир Александрович, взял мадам Динесс под руку и отвел её чуть в сторону.

Я же направился к штативной камере. Такие я видел только в кино в прошлой-будущей жизни. «И чей это агрегат? - подумал я, разглядывая аппарат. - Надо же, кажется, наш отечественный или нет?!». Надпись на шильдике над объективом гласила: «К.И.ФреландтъНевск.пр. № 30-16 С.-Петербургъ». Я аккуратно провел пальцем по гармошке фотокамеры и резко отдёрнул руку, услышав громко произнесённую фразу: «Об этом не может быть и речи, господин штабс-капитан».

Я повернулся в сторону Савельева и Динесс, которые отошли в глубину зала ателье, и увидел, как Владимир Александрович, разведя руками, направился в мою сторону.

- Тимофей Васильевич, может быть, Вы поговорите с мадам Динесс, - штабс-ротмистр тяжело вздохнул. – У меня, к сожалению, убедить её помочь нам не получилось.

- Владимир Александрович, а Вы говорили ей, чьи бумаги надо будет фотографировать?

- Нет, Тимофей Васильевич. Это я бы ей сказал, если бы она согласилась.

- Ну что же попробую. Но если у Вас не получилось. Думаю, у меня тем более не получится, - с этими словами я направился в сторону первой женщины-фотографа в Благовещенске, а может быть и во всей России.

- Аглая Павловна, позвольте представиться хорунжий Аленин-Зейский Тимофей Васильевич обер-офицер личного конвоя Его Императорского Высочества.

- И что делает казачий офицер, Георгиевский кавалер в обществе жандармов? – задрав вверх курносый носик несколько презрительно, спросила Динесс.

- Можно сказать, тоже, что и они. Офицеры отдельного корпуса жандармов пресекают государственные преступления, а я пресекаю возможные покушения на Государя Наследника, - я сделал жест рукой, попросив женщину помолчать. –Прежде, чем Вы что-то скажете, я хотел бы уточнить одну деталь. Вы сможете переснять с небольшого листка бумаги текст написанный иероглифами, так, чтобы они не расплылись и были читаемы?

- Какие иероглифы? Вы о чём говорите, Тимофей Васильевич?

- Аглая Павловна, ещё раз Вас спрашиваю, Вы сможете переснять с небольшого листка бумаги текст написанный иероглифами, так, чтобы они не расплылись и были читаемы на фотографии? Если нет, то дальнейший разговор бессмыслен, - я холодно посмотрел на женщину. – Если же сможете, то прежде, чем я Вам всё расскажу, придётся дать подписку.

- Я этого не сделаю, - импульсивно воскликнула Динесс.

- Вы не дали мне договорить, Аглая Павловна. Подписку о неразглашении информации, которая Вам станет известной. Её разглашение приравнивается к государственной измене. Подписку можно будет дать либо штабс-ротмистру Савельеву, либо представителю дворцовой полиции Министерства двора Его Императорского Величества. Итак, я жду вашего ответа!

«Да, загрузил я мадам Динесс. Стоит глазами хлопает, ртом воздух глотает. Не знает, что ответить. И хочется, и колется, и мама не велит, - думал я про себя, глядя на мысленно подвисшую Аглаю Павловну. – Ну, давай, рожай быстрее госпожа фотограф. Тебе же такую конфетку подкинули – информация, связанная с государственной тайной. Неужели не поведешься?»

- Да, я согласна, - наконец-то выдавила из себя мадам Динесс.

- Да – это сможете сфотографировать, а согласна – это подписать документ о неразглашении сведений, которые Вам станут известны? Я правильно понял?! – произнося последнюю фразу, голосом я несколько надавил на женщину.

- Вы правильно поняли, Тимофей Васильевич. Какого размера будет бумага, которую надо будет сфотографировать?

Мадам Динесс довольно быстро пришла в себя. Начала задавать уточняющие вопросы. Но их пришлось чуть приостановить, пока Аглая Павловна не поставила свой автограф в подписке о неразглашении государственной тайны. Ну, как говорится, стоит только коготку увязнуть. Чувствую, скоро и другую подпись поставит мадам в агентурном деле. А поручик Чижов показал мне большой палец и изобразил лицом восторг, когда Аглая его не видела.