Таежная история (СИ) - Титова Светлана. Страница 57

— Вы проводите опыты над келемаххами? — потрясенно прошептала я, забыв про рассказ. — Я рассказала о себе. Теперь вы объясните, зачем уничтожаете разумную расу.

Малыш, заснувший на плече, заерзал и тихонько заплакал. Я погладила спутанные светлые волосики и покачала, стараясь успокоить. Грон с интересом уставился на ребенка.

— Эксперименты оправданы. Как и зачистка Низших келлосов, — равнодушно скользнул глазами по телу келемахха, превратившемуся в ежа.

Он задумчиво барабанил длинным пальцем с четырьмя суставами по собственному бедру.

— Они разумные. Уровень развития технологий келемаххов превосходит земной, — я изумленно оглядела инсектоида. — Это очевидно, что по уровню развития раса келемаххов стоит не ниже землян.

— Степень технической развитости расы не определяет уровень разумности, — пожал плечами мужчина, продолжая буравить меня взглядом. — Ты еще причисли их к Высшим за умение говорить.

Он фыркнул и отвернулся, презрительно процедив какое-то ругательство.

— А я, вернее раса землян, соответствует вашим нормам? Мы, значит, Высшие?

— Несомненно.

Сложные глаза инопланетянина отразили мое вытянувшееся в изумлении лицо. Пока я терялась в догадках, мужчина встал и скрылся в тумане. Механически поглаживая малыша, я покачивалась на мягком и упругом сиденье, теряясь в догадках.

— Пей. Здесь влажно, но твоя кожа не приспособлена впитывать влагу, как наша, — у носа материализовалась прозрачная колба, наполненная бесцветной жидкостью. — Это обычная вода. Не бойся.

Когда губ коснулся прохладный пластик емкости, почувствовала, что горло пересохло и жутко хочется пить. Сделав пару глотков, погладила кроху, предлагая ему воды на-эдерском. Малыш зашевелился, крохотная ручка ухватила колбу и потянула на себя.

— Зачем тебе ребенок другой расы, землянка? У тебя не хватит ресурсов его содержать? — мужчина, вновь устроившийся на стуле, наблюдал за малышом, жадно присосавшемся к воде.

— Он потерял мать. Напуган, — я растерянно посмотрела по сторонам, не зная, как объяснить грону обычные для землян вещи. — И он просто ребенок.

— Сострадание, — определил мой порыв спасти чужого малыша инопланетянин. — Забота ради заботы. Это и определяет тебя как Высшую. И всю вашу расу.

— Но келемаххи…

— Келлосы, которых ты зовешь келемаххи, руководствуются исключительно правилами и законами, уничтожив долгосрочные чувства. Именно закон о помощи и защите Созидающей заставил келемахха прийти к тебе на помощь в самолете.

— Какая разница почему он это сделал? Он же спас…

— Большая. Сегодня их закон защищает лишь Созидающих, а завтра разрешит геноцид любой расы, — раздраженно от того, что приходится объяснять обычные вещи, перервал меня мужчина. — Что сдержит разумного келлоса от исполнения такого закона?

— Человечность, вернее морально-этические нормы, — пробормотала я, начиная вникать в логику инсектоида.

— Но они отказались от чувств являющихся основой для проявления гуманности по отношению к другим. Наглухо заблокировали их, чтобы стать свободными от совести. А теперь приплюсуй технологии, что позволяют им путешествовать в другие вселенные. Что несет другим разумным раса, руководствующаяся только законами, но не обремененная морально-этическими нормами? — он замолчал, поднялся и шагнул в сторону парящего келемахха. — Счастье, что они озабоченны проблемой сохранения разума. Природа мстит за грубое вмешательство в святая святых. И пока видят решение в воровстве чужих Созидающих. Возможно, это спасло Землю от вторжения. Но если келлосы как-то решат этот вопрос, что ждет другие расы, которых они встретят путешествуя? Ты можешь дать гарантии, что они не уничтожат их?

— Но мы тоже не идеальны, — возразила, забрав пустую колбу у ребенка, мирно сопящего мне в плечо. — Земляне часто проявляют агрессию и жестокость по отношению друг другу.

— К чему стремиться ваша раса? Чему вы учите детей? Уничтожать других? — мужчина стоял рядом и всматривался в сопящего ребенка.

— Мы стараемся воспитать в них лучшее, — в душе соглашаясь с инопланетянином.

— Исключения всегда есть. Мы тоже не идеальны, но боремся с проявлениями насилия. А келосы решили стать бездушными роботами, руководствующимися законом. А робот, не оспаривая, уничтожит все, если получит директиву, — он презрительно скривился. — И при таком подходе они пытаются решить проблему шедевра, не понимая, почему их бесчувственные Созидающие не могут созидать.

— Они пытаются решить эту проблему, — вспомнила рассказ Керау и работе ученых.

— Нет, не пытаются, — возразил мужчина. — Пойми, землянка, это вы можете найти выход, продолжая работать над собой, стремясь к совершенству. Им не с чем работать. Это добровольно выбранный регресс. Их остается только уничтожить, чтобы обезопасить других.

Я задумчиво посмотрела на малыша, прикрывшего глаза длиннющими жесткими ресницами, веерами, легшими на пухлые щеки. Острое ушко дернулось, напомнив беременную эдерку и ее мужа из детского магазина.

— Нет, это не так! Они меняются, — я с надеждой подняла взгляд и прямо глянула в странные глаза грона. — Долгосрочные эмоции и чувства, пока отрицательные, проявляются все чаще. Я сама свидетель.

Суставчатые пальцы потерли крошечный подбородок. Раздвоенный как у гадюки язык выскользнул в ротовую щель, заставив меня замереть на месте, опасаясь нападения.

— Вот как?! Ты утверждаешь, что случаи проявления долгосрочных эмоций у келемаххов имеют место?

— Да, неоднократные, — спешно закивала я, косясь на резко переменившегося инсектоида.

Не говоря ни слова больше, мужчина резко развернулся и исчез в белесой плотной дымке. Я выдохнула, молясь богам, чтобы мои слова были услышаны. Маленький эдерец проснулся и, молча играя, теребил золотого феникса, покачивающегося в ухе. Я прижалась губами к пушистой светлой макушке, борясь с приступом паники. Грон вернулся так же неожиданно, как пропал. За его спиной маячила парочка глазастых охранников.

— Действия по зачистке приостановлены. Твои слова подтвердились. Один из келлосов, охранявших гражданский транспорт, проявил долгосрочные чувства, и приборы это зафиксировали, — равнодушие в лице грона сменилось озабоченностью. На лбу пролегла пара складочек. — Сейчас ты пройдешь в камеру. Твою участь будем решать позже. Нам нужно разобраться во всем.

— Ситуация изменилась? Чем это грозит келемаххам? — я поднялась, подступив на пару шагов к мужчине.

Он еще раз смерил взглядом спокойно играющего ребенка, развернулся и, прежде чем скрыться в тумане, бросил через плечо:

— Карантином…

Глава 60

На плечо легла суставчатая ладонь, подтолкнула, понуждая идти вперед. Двое флегматичных инсектоидов, легко ориентируясь в клубах дымного марева, без проблем находили верную дорогу. Я доверилась конвоирам, отчаявшись разглядеть хоть какие-то ориентиры на случай побега, раздумывала над изменившейся ситуацией.

Интуиция подсказывала, что мы движемся по кругу. Корабли гронов имели знакомую землянам дисковую форму.

Похоже, они давно знакомы землянам и не одно столетие контролируют нашу цивилизацию. Может так они вышли на келемаххов, когда те заинтересовались земными Созидающими?

Меня втолкнули в проем в стене, и вездесущий туман тут же заволок пространство за спиной, скрывая вход. Я огляделась, с удивлением узнавая в сидящих на полу силуэтах пассажиров рейса на Лавалику. Уставшие женщины, старики и дети чутко дремали, вздрагивали, вскрикивали во сне, прижавшись спинами друг другу, избегая странной мебели, используемой на корабле гронов. Малыш, все это время осторожно наблюдавший за окружающим, узнав своих остроухих, напрягся, всматриваясь в лица.

— Заметил маму? — тихо шепнула ему на ухо. — Я бы поискала ее, да боюсь наступить в этом тумане на спящих.

Ребенок серьезно глянул на меня, будто понял все, что я сказала и тихо, но отчетливо произнес: