Рабы Тьмы - Френч Джон. Страница 47
Орудия с визгом захватили новую цель, чтобы накрыть незнакомца, пока тот карабкался на холм, окруженный мрачным молчанием – никто не смел произнести хоть слово. Он остановился у самой нижней цепи укреплений, оглядев простиравшийся бастион и стоящие на позициях орудия с воинами за ними, а затем вскинул взгляд на Пертурабо.
— Уходи, – прохрипел легионер. – Тебя не должно здесь быть! Уходи немедленно!
Аргонис узнал этот голос – когда–то давно он слышал его на полях сражений и командных брифингах, но едва ли мог опознать в этом человеке офицера, которому он принадлежал. При всех стараниях, Сын Гора не смог скрыть удивленного недоумения, прорезавшегося в его вопросе:
— Кхарн?..
Взгляд воина дернулся к Аргонису, но он ничего не ответил. Тяжелые струи воды стекали по забралу его шлема, под стать доспехам покрытого кровью и почерневшего от огня; белый и синий, старые цвета Легиона, почти исчезли под красным и черным - цветами, в которых он был перерожден. Центурион свободно держал свои руки по бокам, и эмиссар увидел, как обнаженная рука подергивается на рукояти огромного цепного топора, гремя цепями. Нет, он совершенно не был похож на того воителя, которого знал Аргонис. Он выглядел как что–то гораздо более хрупкое и куда более опасное, нежели раньше. Пожиратель Миров судорожно вздрогнул, мотая головой, словно пытаясь очистить разум, и с напряжением прохрипел:
— Уходите!
— Мы пришли, неся волю Магистра Войны, – громко отчеканил эмиссар, затмевая голосом шум дождя. – Где твои братья? Где твой лорд–примарх?
Покрытый кровью шлем лишь ещё раз качнулся из стороны в сторону
— Уходите, – цепной топор ожил в обнажённой руке, разбрасывая застрявшие в зубьях куски плоти.
— Ваш флот не будет нам препятствовать, – напирал Аргонис. – Мы пришли, неся зов Луперкаля, первого среди равных - он повелевает вам исполнить предназначенную роль в падении Ложного Империума. Вы призваны к вратам Терры.
Решетка вокса центуриона лишь медленно зашипела от распираемого яростью дыхания.
— Кхарн, послушай меня, – требовательно произнес Сын Гора. – Ангрон должен…
— Он умирает! – взревел Пожиратель Миров, вновь заставляя ожить топор. Казалось, можно было ощутить то усилие, которое он прилагал, чтобы не пустить его в ход. Тяжелое дыхание с хрипением вырывалось из решетки динамика.
— Это всё, что… удерживает его здесь, – он качнул головой в сторону ям, переполненных останками. – Мы сделали это ради него. Я сделал ради него.
Дисплей шлема Аргониса начал подавать сигналы предупреждений, получая информацию из системы ауспиков бронетехники Железных Воинов.
Что–то двигалось к ним за плотным покровом дождя и пламени. Быстрые, многочисленные цели.
— Они придут… – выплюнул Кхарн. Каждое слово давалось ему с усилием. – Если ты не уйдешь… скоро они придут.
Пертурабо лишь слегка повернул голову и кивнул. Железный круг сгруппировался вокруг него, сомкнув щиты. Казалось, что следом сам холм ощетинился пласталью и оружием. Наконец Повелитель Железа дал свой ответ:
— Пускай идут.
Позади Кхарна первый Пожиратель Миров вырвался из завесы дождя, сотрясаясь от яростного рёва.
Бой Фулгрима и Лоргара
XIV
Сирены вопили во тьме, сливаясь с грохотом и ревом рвущегося в бой корабля. Экаддон бежал сквозь черноту палуб, разрезанную вспышками тревожного алого цвета. Позади хромал Малогарст, за которым в свободном боевом порядке двигались остальные члены отделения. Ситуация принимала крайне неприятный вид: они не просто перемещались по кораблю, что находился под атакой, а вынуждены были действовать с оглядкой на чрезвычайно занимательный факт, который невозможно было выбросить из головы - все, кто находился на борту флагмана, были их потенциальными противниками. Впрочем, выбора у них не было; время и скорость же стали основными факторами их выживания.
— Девятый Легион прорвался сквозь кордоны Семнадцатой роты, – сообщил Кобарак.
— Скверно, – хрипло выдохнул Малогарст. – Скоро эти секции будут наводнены подкреплениями.
Экаддон ничего не ответил.
— Двести метров до шахты лифта, – сказал Кобарак.
— Они перекроют её, как только Девятый прорвется к внутреннему корпусу.
— Все выйдет как надо, если мы сможем добраться до неё в течение следующих пяти минут, – заметил Каллус, наблюдая за танцующими рунами на дисплее шлема, отмечающие путь сквозь корабль. – Техноведьма гарантировала это.
— А если мы пропустим этот промежуток времени? – саркастичным тоном поинтересовался Малогарст.
Экаддон уже было собирался ответить, когда впереди внезапно прогремел взрыв, волна которого с легкостью подняла его, швыряя в стену с треском расколотого керамита. Руны предупреждений и статика наполнили картинку его дисплея перед глазами, когда он упал на пол, мгновенно молниеносно поднявшись, несмотря на темноту в глазах. Падающие обломки металла стучали по его доспехам, когда капитан увидел фигуру, выступающую из разорванного проема шлюза. Свет пламени играл бликами на алых доспехах: словно бы капля крови стекала по центру наплечников вошедшего воина, а его лицо являло собою безмятежную маску из серебра, на которую падал свет молнии, окутывающей от кончика до гарды меч, бросающий также капли сияния на крылатый череп по центру кирасы - символ, с недавних пор распространенный среди Легионов, всё ещё преданных Императору.
«Пакс Империалис» - так они его называли, и Астартес, что носил его, был воином IX Легиона, сыном Кровавого Ангела Сангвиния.
Калус вскинул болт–пистолет, пытаясь опередить противника, когда клинок легионера Девятого рассек ствольную коробку оружия, и взрыв от детонации боеприпасов разорвал руку капитана Налетчиков. Боль пронзила на мгновение всё его естество, прежде чем его усовершенствованное тело её погасило. Экаддон неловко отступил назад, чтобы избежать второго удара Кровавого Ангела.
Часть его даже успела поразиться скорости и плавности движений соперника, пока уцелевшая рука выхватывала силовой клинок. Кровь брызнула из обрубка изуродованного запястья, когда Каллус пришел в движение. Его братья всё ещё двигались в коридоре позади, но сейчас это совершенно не имело никакого значения. Да, хоть он и был полководцем, военачальником, но в этот момент важнее было то, что он был ещё и истинным сыном Хтонии. Сыном Гора. Он был смертью - быстрой и жестокой, приходящей из тьмы без любых колебаний; именно эти кровавые знания он впитал с молоком матери в сумраке родного мира, и именно это сделало его тем, кем он являлся - и не подвело его сейчас.
Окутанный молнией клинок пролетел, когда один из Катуланских Налетчиков выстрелил, заставив Кровавого Ангела пошатнуться от попадания. Легионер вскинул меч вверх, намереваясь рассечь Экаддона от шеи до бедра, и, возможно, успел бы осуществить задуманное, начни он действовать мгновением раньше.
Каллус прыжком сорвал дистанцию, блокируя меч, и одновременно ударив локтем изувеченной руки в серебряную маску врага, вонзил в него клинок.
Происходящее оживляло воспоминания и вызывало ностальгию по старым временам, когда он и Аргонис выходили из мрака туннелей с окровавленными руками, бросая погребальные монеты у ног своего вождя.
Керамит и кость разошлись под силовым полем ножа. Шквал болтерного огня вырвался из разрушенного шлюза, через который появился Кровавый Ангел - там были и другие фигуры в красных доспехах. Экаддон отбросил сына Сангвиния назад, вновь нанося удар, и кровь с шипением испарялась на силовом поле клинка. Два Катуланских Налетчика двигались позади него, стреляя над наплечниками, когда он толчками отбрасывал умирающего легионера назад, заставляя врезаться в товарищей по отряду.