Леди и детектив, или Щепотка невезения (СИ) - Зволинская Ирина. Страница 15

А дальше случилось нечто непредвиденное, даже еще более непредвиденное, чем я со своим импровизированным выходом. Пораженный моими танцевальными способностями дирижер небольшого оркестра, из оркестровой ямы взирающий на меня со смесью ужаса и отвращения, изобразил жест, не поддающийся описанию человека, не имеющего музыкального образования. И в зале наступила оглушительная тишина.

По закону подлости как раз в этот момент декорация, которую я задела, с громким треском рухнула, и на глазах у артистов и зрителей мне под ноги выкатилось что-то круглое, неаккуратно завернутое в бумагу. Нечто, перемотанное серой бечёвкой и с торчащими разноцветными проводами. И предмет этот подозрительно громко тикал, вызывая в моей душе ощущения будущих неприятностей. Неизбежных и очень больших.

— Мамочки… — озвучила схожую с моей мысль одна из танцовщиц и попятилась.

— Это не моё! — поспешила я откреститься от опасного предмета. Причем, сообщала о своей непричастности я в большей степени Сильверу, остальным было не до моих оправданий.

В оркестре громко зашептались музыканты, и в этом нарастающем гуле множества голосов отчетливо прозвучало «бомба».

— Бомба! — подхватил очень полный мужчина, сидящий за следующим после Сильвера, столиком. С поразительной для его комплекции прытью, вскочил, на ходу вытирая со лба выступившую испарину.

— Без паники, сохраняйте спокойствие! — попытался взять контроль над ситуацией всё еще стоявший на ногах Сильвер.

Но вопреки его ожиданиям, случилось с точностью наоборот: зрители по его команде начали усердно паниковать. Тот полный мужчина, который первым обозначил опасный предмет, откинув стул, бежал сквозь зал, сметая стоявших на его пути других менее расторопных зрителей, будто кегли в боулинге. Истошно завизжали дамы, гремели стулья, гулко топали ногами мужчины; — бросая недоеденный ужин, гости неслись к выходу из кабаре. Не отставали от них и официанты, их белые пиджаки, будто белые флаги, то и дело мелькали в людской мешанине. Какой-то блондин, в приступе ужаса, вместо того, чтобы бежать вместе со всеми, перепутал направление и исчез в темноте технической части кабаре, в стороне гримерки, куда совсем недавно отвел меня юркий официант.

На сцене и в оркестровой яме творилось нечто невообразимое. Артисты, несмотря на дисциплинированность и профессионализм, как оказалось, были подвержены паническим настроениям не хуже зрителей. Музыканты, теряя ноты, но в обнимку с инструментами, перепрыгивали ограду высотой в человеческий рост. Контрабасист, проявив чудеса сообразительности, сначала выбросил свою большую скрипку за пределы ямы, а потом, ловко подхватив её, прокладывал себе дорогу при помощи инструмента. Пианист, в связи с невозможностью транспортировать огромный белоснежный рояль, единственный улепетывал налегке. Дирижер кричал что-то покидающим этот тонущий корабль музыкальным крысам, а потом, схватившись за голову, принялся собирать ноты. Как капитан, он намеревался покинуть оркестровую яму последним.

Танцовщицы же глупо хлопали глазами и переводили испуганные взгляды то на меня, то на бомбу, то на Эндрю, который под снисходительными смешками своего знакомого, со знанием дела потрошил взрывное устройство.

Никогда не думала, что юристам преподают основы разминирования. Но Сильвер уверенно перебирал цветные провода, в поисках какого-то одного, отвечающего за детонацию, устройства. Периодически до меня доносились обрывки разговора двух единственных, хладнокровных мужчин в зале.

— … нет, не бомба. Скорее «пугалка». Навредить не навредит, но напугает.

— Уже напугала, — выразительно оглядел знакомый Эндрю растерзанное в приступе паники кабаре.

Расположение столов потеряло былую стройность. Перевернутые стулья лежали на полу, словно павшие воины, на красных коврах виднелось содержимое опрокинутых тарелок, а на местах проходов разноцветными пятнами выделялись утраченные в момент бегства дамские сумочки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Пока я лихорадочно обдумывала пути отхода, за девушками на сцену прибежала худенькая, маленькая, ярко накрашенная старушка в симпатичном фиолетовом паричке, но с таким волевым лицом, что даже я на её «все за мной!» сделала несколько шагов вместе со всеми.

— Мы можем не волноваться? — обратилась она к Сильверу, прежде чем уйти.

— Да мадам, буквально несколько минут, — заверил её Сильвер и попросил нож у продолжающего веселиться приятеля.

— Так что ты говорил про женщин и безумства? — хлопнул он себя по коленке и рассмеялся, глядя почему-то на меня.

— Мадам, будьте любезны, дождитесь приезда полиции. Уверен, вам есть, что рассказать детективу, — окликнул её Эндрю. — Вам и всем вашим девушкам, — веско добавил он.

«Как же всё-таки неприятно иногда быть правой, — поняла я. — Это же надо так угадать — он точно каждую пятницу в кабаре. Бабник, как есть бабник!»

Я окончательно разочаровалась в попутчике. Поджала губы, бросила на него последний недобрый взгляд и поспешила догнать удаляющихся девушек. И правильно сделала, потому что мадам Сильвана повела девочек извилистыми закулисными коридорами к запасному выходу из здания.

На улице труппа выстроилась в ровную шеренгу, и только я болталась за ними, как неуправляемый телом хвост. Когда двумя стройными рядами девушки отдалились от здания кабаре на безопасное расстояние, мадам Сильвана распорядилась остановиться. Место было мне знакомым — через дом от условленного для встречи с Кельвином и Сержем.

Необходимо было срочно отделиться от танцовщиц и пойти, наконец, к бабуле — лечь в уютную постель, накрыться одеялом и забыть сегодняшний день как страшный сон. Пожалуй, этот мой приезд в столицу ни в какое сравнение не идет с предыдущим. Тогда я сплоховала единожды и в середине визита, а сегодня успела отличиться несколько раз.

«Приду к бабушке, и ни ногой из салона. Даже к Ребекке не пойду — пусть сама ко мне приезжает!» — приняла я единственно верное в данной ситуации решение и бочком, пока танцовщицы окончательно не пришли в себя, без резких движений начала отступление.

— Стоять, — почти не повышая голос, но в то же время очень громко пресекла побег предводительница девиц. — Куда это вы собрались?

— К бабуле? — испуганно спросила я.

— Куда? — удалось мне сбить её с толка, но потом мадам взяла себя в руки и продолжила, — Признаюсь, мисс, такого оригинального способа привлечь к себе внимание, чтобы пробиться в мою труппу я еще не видела!

Теперь уже растерялась я, выискивая среди разгоряченных танцовщиц ту, которой досталось боа.

— Это недоразумение, — заверила я старушку. — Я не приносила бомбу и не знаю, как она оказалась на сцене. Мне просто нужно было…

— В этом я не сомневаюсь, — прервала она меня, не дав объясниться, а я, наконец, заметила отчаянно пытающуюся привлечь моё внимание девушку — симпатичную брюнетку со знакомыми розовыми перьями на шее. Она подмигивала мне обоими глазами и приставляла к губам указательный палец. Потом изобразила, что вместо рта у неё замок, ключ от которого надлежало выкинуть в тихие воды Алоны.

— То есть, просто недоразумение, — догадалась я, что это и есть Алиша, которая просит сохранить в тайне историю возвращения перьев к истинной владелице. — То есть, как не сомневаетесь?! — дошел до меня смысл сказанных мадам Сильваной слов.

— Потому что если вы и мечтали о сцене, то вряд ли вас бы удовлетворил единственный в жизни выход, пусть и такой … театральный, — объяснила женщина.

— Действительно, вы абсолютно правы, мадам! — заверила я её.

— Как вас зовут, мисс? — спросила мадам, как мне показалось, достаточно благосклонно.

Судя по ревнивым взглядом танцовщиц — не показалось. Летняя ночь была достаточно теплой для меня, одетой в костюм, но не для девушек в фривольных нарядах. Некоторые из них зябко поводили плечами, кто-то растирал руки, стараясь согреться, но все они внимательно следили за нашим с мадам разговором.