Леди и детектив, или Щепотка невезения (СИ) - Зволинская Ирина. Страница 7

— Ну, знаете ли?! — вырвала я ладонь. — Да как вам не стыдно?! — нет, подумать только, отвезет он меня до отеля! А потом снимет номер, а потом будет навещать тайком от жены и детей! — За кого вы меня принимаете?! — наименование древнейшей профессии почему-то показалось мне неуместным относительно себя самой, но, захлебываясь от эмоций, я все же договорила: — За дешевую женщину?! — дернула чемодан за ручку и попыталась уйти, обходя неподвижного мужчину.

— Подождите, Мэгги, почему дешевую? — будто бы искренне удивился Эндрю и снова попытался остановить, положив руку мне на плечо.

— То есть дорогую? — окончательно разъярилась я и поступила, как учил меня в таких случаях шестой муж бабушки — учитель по самообороне. Я отвесила Эндрю Сильверу оплеуху.

— И не смейте ко мне подходить! — предупредила нахала. — А с виду такой приличный, — покачала я головой. — Бедная ваша жена!

— Какая жена? — ошарашенно спросил Сильвер, потирая покрасневшую щеку.

Не стала ничего отвечать, только фыркнула, гордо задрала голову и с видом победительницы зашагала с вокзала прочь. Подожду Люси в салоне. Не хочу больше иметь ничего общего с этим бесчестным человеком!

В воинственном настроении я шла по широким улицам столицы, а острые каблуки моих туфелек стучали в ритме боевого марша. Через пару кварталов запал начал снижаться, а чемодан становился всё тяжелее и тяжелее. Чтобы отдохнуть и убрать всё еще болтающийся на локте слегка помятый плащ Мэгги, я остановилась в тени высокого, а потому вольно растущего дерева. Вздохнула, убрала накидку и огляделась. В пылу праведного негодования я дошла до отеля «Гранд Опера», мне оставалось буквально несколько домов до салона госпожи Люсинды. Отделанный мрамором вход в здание был украшен многочисленными деревьями в больших кадках. Были тут и самшитовые шары, и туи, уходящие спиралями вверх и неизвестные мне растения на толстых штамбах.

«Паршивый ты, Эванжелина, озеленитель», — дала я себе очередную нелестную, но справедливую характеристику.

Лысый, одетый в зеленый костюм швейцар, вежливо распахивал двери перед дорого одетыми посетителями, носильщики выкатывали золоченые тележки, чтобы помочь гостям доставить многочисленные чемоданы до дверей баснословно дорогих номеров. Соседнее с отелем строение, как несложно догадаться, было зданием Оперного театра, и представляло собой величайшее творение Бриджских архитекторов. Украшенное колоннами и барельефами, с широкими парадными лестницами и высокими окнами, с кованой оградой и статуями богов, покровительствующих искусству, оно производило на неискушенного туриста ошеломительное впечатление.

Я неискушенным туристом не была, поэтому лишь едва задержала взгляд на длинной очереди в кассу за билетами на вечернее представление. Кто-то, будучи в самом хвосте, смотрел на меня, и ощущение чужого взгляда неприятно щекотало нервы. Так и не обнаружив никого, кто мог бы заинтересоваться моей скромной персоной, я снова вернулась к маршруту и поравнялась с входом в отель. Закрутились круглые стеклянные двери, и на улицу вышел мой недавний знакомый — мистер Дуглас Саливан.

— Дорогая мисс Браун, это снова вы! — обрадовался он мне. — Вы сюда? Как это замечательно, что мы будем жить с вами в одном отеле!

— Нет-нет, мистер Саливан, — рассмеялась я. — Мне жаль вас огорчить, но жить я буду у бабушки. На набережной Алоны, — и я показала ему в сторону бабулиного дома. — Так что мы с вами почти соседи.

— Жаль, очень жаль! — расстроился Дуглас. — Я немного растерян, нечасто бываю в Бридже, и хоть изредка видеть знакомое лицо было бы счастьем.

— Не печальтесь, мистер Саливан. Если вам будет грустно и одиноко, приходите в салон мадам «Люсиль», мы с бабушкой угостим вас чашечкой хорошего кофе, — щедро предложила я. Потому что была уверена в том, что он откажется.

Ни один нормальный человек никогда не придет в гости на такое приглашение — дань элементарной вежливости.

— С радостью! — удивил меня Саливан и достал откуда-то изгрызенный карандаш. — Нет ли у вас клочка бумаги, я запишу адрес? — попросил бывший попутчик.

— Сейчас, — несколько шокировано отозвалась я и нащупала в кармане пиджака сложенный листок.

Нацарапала «Набережная Алоны, 25, салон мадам Люсиль» и протянула Дугласу.

— Я зайду, как только буду свободен! — заверил меня чей-то жених, пожал мне руку и, сославшись на срочные дела, ушел. Даже не предложив уставшей девушке донести вещи.

«Вот это джентльмен», — подумала я, из последних сил таща чемодан.

Впереди показалась серая гладь реки. Я ускорила шаг и вышла на оживленную набережную. Уличные продавцы антиквариата (липового), старых книг (собранных из бесплатных библиотечных киосков) и эксклюзивных рисунков лучших художников прошлого века (отвратительного качества копий) громко расхваливали свой товар. Зеленые лотки их сливались с деревьями, и оттого казалось, что торговля происходит в волшебном лесу. Рядом жалостливо просили милостыню, играли на скрипке, пели, и проверяли у растяп кошельки местные обитатели.

У меня красть было нечего, поэтому я расслабленно шла вдоль торговых рядов, изредка останавливаясь, чтобы передохнуть и рассмотреть особо интересные товары. Вдруг присмотрю что-то для антуража бабулиного салона? Именно на таких лотках Люси купила свою гордость — чучело совы.

Кафе на первом этаже дома, где обитала мадам Браун (бабушка не меняла фамилию со времен первого брака с дедушкой), было переполнено. Владельцы обустроили уличную террасу, и среди множества круглых столиков не было ни одного свободного места. В воздухе витали ароматы ванили, терпкого кофе и речной воды. Я прошла к высоким выкрашенным в темно-синий цвет дверям. Дернула за золотую ручку и оказалась в полумраке коридора, настраивающего посетителей на таинственный лад. Черно-белая плитка напоминала шахматное поле, стены были скрыты за панелями темного дерева, а крутая лестница уходила, казалось в самое небо.

«Последний рывок», — пообещала я чемодану.

Подъем был тяжелым, долгим и почти непреодолимым. Когда я закинула багаж на последнюю ступеньку, ведущую на пятый этаж, яркая вывеска «Салон госпожи Люсинды» стала мне долгожданной наградой. На то, чтобы улыбнуться, не было никаких сил, поэтому в помещение для гостей я вошла с видом уставшим и, вероятно, печальным. Дама, ожидающая гадалку на мягком и наверняка удобном диване, скорчила недовольную гримасу и сказала:

— Мисс, колода карт еще никому не устроила счастья. — Потом заметила мой чемодан и добавила: — С вокзала к гадалке. Скоро ночь! Сначала вам следовало устроиться — найти гостиницу и оставить там вещи, и только потом идти в приличное заведение!

Огляделась. На стенах приемной в хаотическом порядке болтались многочисленные стеклянные висюльки, ковром служила шкура убитого единорога (я лично, еще в Рамбуи приклеивала этот рог и красила его перламутровой краской). Столиком у дивана — единственного в помещении обыденного на вид предмета — был привезенный из путешествия по жарким странам третьим мужем бабули кожаный барабан в форме песочных часов, а громоздкая люстра и вовсе ассоциировалась у меня с орудием пыток. И это только приемная, основные впечатления ждали посетителей внутри — за дверью, украшенной тончайшей металлической паутиной с огромным амбарным замком — подарок от папы на очередную свадьбу. Он давно уже расширил ассортимент производимой продукции, и теперь торговал не только замками, но и известными на всю республику красотой и надежностью сейфами, дверями и металлическими шкафами для хранения оружия.

«С каких это пор гадальный салон стал приличным заведением?» — удивилась я, посмотрела на недовольную даму и поняла, что, вероятно, с тех самых пор, когда она решила почтить Люси своим вниманием.

Женщина сидела с идеально прямой спиной, была одета в темно — вишневое, наглухо закрытое платье с воротником стойкой. В ушах таинственно мерцали бриллианты. Из — под длинной юбки торчали острые мысы кожаных туфлей, кисти рук закрывали ажурные перчатки, сверху на пальцы нанизаны массивные перстни. Черным кружевом были укрыты собранные в строгий узел волосы мадам. Возраст её был сложно определим — стройной фигуре могла позавидовать любая девушка. Волосы посетительницы были светлыми, без единого проблеска седины, впрочем, волосы Люси были точно такого же цвета. Из чего я сделала вывод, что у них, вполне вероятно, один парикмахер. Тонкая сеточка морщин покрывала бледную сухую кожу, а голос начинал дребезжать на повышенных тонах, значит, клиентке не меньше семидесяти лет. Судя по манерам — аристократка, по величине камней в украшениях — не бедная.