Поцелуй Мрака (СИ) - Спини Кэтти. Страница 20

Поравнявшись с Марисоль, Фоско протянул руку и, повернув ручку, толкнул дверь. Затем посторонился, отступив на шаг назад.

– Прошу, – жестом пригласил он ее войти внутрь.

– Я… я только поблагодарить… Мне больше нечего сказать… – пролепетала Марисоль, задыхаясь от волнения.

– Зато у меня есть, что спросить. Прошу, – настойчиво повторил Фоско.

Войдя в кабинет, он прикрыл за собой дверь и отошел на внушительное от Марисоль расстояние, будто ее близость тоже страшила его или была крайне неприятна. Облокотившись о подоконник, он посмотрел на нее долгим взглядом.

 – Почему ты украла моего коня? – спросил Фоско.

Марисоль испугалась, хотя в голосе его не прозвучало никакой угрозы, несмотря на то, что он продолжал говорить в своей привычной манере: будто недовольно цедил слова сквозь зубы.

– Я… я хотела… сбежать… – не нашла более разумного ответа Марисоль.

– Сбежать? – удивился Фоско. Потом приглушенно рассмеялся в маску. – Ты могла бы сбежать на своей лошади, нет?

– Ваш конь меня очаровал… Он прекрасен… – произнесла Марисоль невпопад, в неудачной попытке уйти от ответа.

– И что? Поэтому ты решила украсть его? Ты крадешь все, что тебе нравится?

Марисоль тут же пришла в себя. Все путаные мысли мгновенно прояснились.

– Вы обвиняете меня в воровстве? – негодующе сверкнула она глазами.

– Если ты крадешь, значит, воровка, – произнес он спокойно, с легкой насмешкой.

– Я хотела как можно быстрее и дальше сбежать из вашего замка, раз мое присутствие так нежелательно для вас! – выпалила Марисоль. – И…

– Зачем ты осталась здесь? – не дал ей продолжить Фоско. – Уж точно не из-за поврежденной ноги, – зазвучал ехидный сарказм в его интонации.

Эти слова моментально остудили пыл Марисоль. Они означали только одно: Фоско понял, что ногу она повторно не повредила. Как же теперь объяснить ему, зачем она осталась? Мысли метались в голове, ища путь к спасению. Ведь не могла она, в самом деле, признаться, что осталась из-за него! Это выглядело глупо и абсурдно! «Я и так наделала слишком много глупостей…» – подумала она, а вслух произнесла:

– Я… я не смогла бы преодолеть путь до Турина. Нога болит, когда я сижу в седле. А оставаться в деревне у незнакомых людей мне не хотелось, – сочиняла Марисоль. – У моего брата есть срочное дело в Турине. Он не мог больше ждать, когда я окончательно поправлюсь. Поэтому я решила освободить его от обузы, немного схитрив. Хотя я, конечно, не должна была обременять вас своим присутствием… И брать вашего коня… – виновато покраснела она. – Простите меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Фоско пристально смотрел ей в глаза. Марисоль была уверена, что хозяин замка все понял: она лжет. Внутренне она вся сжалась под его холодным пронзительным взором, мечтая просочиться сквозь пол и исчезнуть.

– И когда теперь ты уедешь? – спросил он с издевкой.

Брови Марисоль нахмурились. Его тон вызвал обиду. «Он хочет избавиться от меня, будто от назойливой мухи!»

– Сейчас же, – процедила она сквозь зубы, как это делал он.

– Пешком? – приподнял Фоско бровь.

– Нет. На моей лошади, – отрезала Марисоль, изумляясь своему безрассудству.

– Э, нет! – возразил Фоско. – Мой конь, которого ты хотела украсть, теперь прихрамывает. И я не могу пользоваться им. Поэтому теперь я буду пользоваться твоей лошадью. Я не позволю тебе оставить меня без средства передвижения. Так что отныне я держу конюшню запертой, – усмехнулся он.

– Зачем вы спасли меня? – мрачно спросила Марисоль. – Вы могли бы дать мне спокойно умереть в лесу и избавиться от моего настолько нежелательного присутствия.

– Я не хочу, чтобы потом твой брат убил меня. Ведь он наверняка обвинил бы именно меня в твоей смерти, – цинично произнес Фоско.

Марисоль сжала зубы в бессильной злости, но промолчала. Жгучее разочарование затопило ее душу.

– Вы так сильно меня ненавидите? – спросила она со слезами в голосе.

– Я не ненавижу тебя. Ты мне безразлична, – холодно ответил он.

Марисоль сделала два шага назад и выскочила из библиотеки. Фоско протяжно вздохнул и, отвернувшись от двери, оттянул от лица маску, будто она мешала ему дышать.

Влетев в свою комнату, Марисоль бросилась на кровать и, уткнувшись в подушку, снова разрыдалась. «Какая же я глупая! Зачем осталась здесь?» – со всей отчаянностью била она кулаком подушку.

– Сеньорита, Марисоль! Сеньорита! Что случилось?! – колотила в дверь Аннита.

Марисоль приподнялась и вытерла рукавом лицо:

– Ничего, Аннита. Входи, – пригласила она.

– Но как «ничего»? У вас глаза полны слез! Да и рыдания я слышала! – кинулась к ней Аннита и обняла за плечи.

– Я скучаю по моему брату, – плаксиво проговорила Марисоль. Отчасти это было правдой: ей не хватало рядом родного плеча и холодного разума. – Он единственный в этой стране, кто любит меня. А сейчас я совсем одна среди равнодушия и ненависти, – вновь разрыдалась Марисоль.

– Какой ненависти, сеньорита?! – изумилась Аннита. – Вы для меня как луч солнца! Мы так мало знакомы, а я уже искренне к вам привязалась! Конечно, я не могу заменить вам вашего брата, – горячо говорила она, – но ведь он скоро вернется за вами, сеньорита! А пока я делаю все, чтобы скрасить ваше одиночество!

– Спасибо, Аннита! Я благодарна тебе за все. И я тоже привязалась к тебе. Честное слово! – улыбнулась Марисоль сквозь слезы.

– Тогда почему же вы плачете так отчаянно?

– Потому что чувствую себя здесь костью в горле. Это так неприятно: жить в доме и знать, что мешаешь хозяевам, – шмыгнула Марисоль носом.

– Что вы такое говорите, сеньорита?! Для меня вы – радость!

– А для хозяина я кость в горле, – упрямо ответила Марисоль.

– Мне так не кажется, – возразила Аннита. – Он уже принял ваше присутствие в доме и даже не сердится.

Марисоль поджала губы.

– Сеньорита, я принесу вам  ужин. Я напекла вкусностей, сладкое поднимет вам настроение! – ласково провела Аннита по щеке Марисоль. Та грустно кивнула в знак согласия, и Аннита, шаркая одной ногой, отправилась на кухню.

Пока она ставила на поднос посуду для себя и Марисоль, за спиной раздалось насмешливое:

– Ты куда-то уходишь, Аннита? А я пришел поужинать…

– Все готово, сеньор. Присаживайтесь и ужинайте, – кивнула Аннита на стол, где стояли миска с салатом, тушеные овощи, румяное мясо и свежеиспеченные вкусности.

– А ты? Не составишь мне компанию? – осведомился Фоско.

– Нет, сеньор, – покачала головой Аннита. – Я хочу утешить сеньориту.

– Утешить?

– Да, она чувствует себя очень одиноко. Особенно теперь, когда ее брат уехал. Кстати, – вдруг подозрительно взглянула она на Фоско, – сеньорита хотела поблагодарить вас за спасение… Вы разговаривали?

– Да, – без эмоций ответил Фоско.

– Может, это вы ее чем-то расстроили или обидели?

– Что ты себе позволяешь, Аннита? – опешил Фоско, вскинув на экономку возмущенный взгляд пронзительно-синих глаз.

– Вы слишком жестко с ней разговариваете, сеньор. Она вас до смерти боится. И считает себя костью в вашем горле.

– Костью в моем горле? – изогнулись его брови.

– Да, она так сказала.

– Но это ведь правда, разве нет? – произнес Фоско со странной интонацией.

– Ох, сеньор, – покачала головой Аннита. – Вот ваш ужин, – придвинула она к нему тарелку. – А я пойду к сеньорите. Для меня ее общество – радость, – зазвучали неодобрительные нотки в голосе Анниты, и, взяв поднос, она гордо прошествовала вон из столовой.

Фоско, сев на стул спиной ко входу, медленно стянул с лица маску. Потом несколько минут молча созерцал тарелку, от которой поднимался ароматный дымок. Наконец Фоско взял в руки вилку с ножом и принялся резать сочный и поджаристый ломтик мяса. Наколов на вилку кусочек, он собирался отправить его в рот, но вдруг за спиной скрипнула половица.

Молниеносным движением Фоско натянул на лицо маску и оглянулся.