Гнилые холмы (СИ) - Серяков Павел. Страница 23

Хозяйка и её дочери уже являли этим людям свои чудеса. Хозяйка даровала жизнь безнадежно больным, таким как Яценти, которого на реке придушил подлый выжлятник. Хозяйка даровала слепому Вше зрение, и несчастный мальчуган смог своими глазами увидеть солнце. Хозяйка была щедра и взамен требовала лишь отречения от прошлой жизни, от Отца Переправы и от чего-то, что Вит называл «Путем обманщика».

Никто из них не видел Хозяйку, но то пока. На рассвете им была обещана долгожданная встреча, и дело оставалось за малым.

– Пролесок полыхает, что… – мужик, ненадолго оторвавшийся от обыска сумки Рейна, не нашел нужных слов и добавил, – ярко, сука. Жалко, конечно.

Ансгар трижды постучал в дверь.

– Ты еще здесь, выжлятник?

– Проваливай, иначе я... Скоро сюда явятся мои друзья, и тогда… – Рейн говорил решительно, но страх перед тем, кого Горст учил ни в коем случае не бояться, брал верх. Горст говорил, что собака не должна видеть страха иначе сама рискует его потерять, – мы повесим вас.

– Прекрати ты со своими угрозами. Слушай, если я все верно понимаю, то вы должны изловить беглых мужиков. Вот они – мы, беглые мужики. Выходи и излови нас. Посади на аркан, как вы любите.

– Еще одно слово!

– Мальчик. Я верю, что ты ловко справляешься со своей работой и задорно машешь своей железкой, но посуди сам, кому из вас помогло оружие? Жизнь изогнулась и встала в позу текущей суки, а вы, бараны, проглядели это. Вы проглядели появление новой силы, которой плевать на ваше оружие. Ты сам скоро поймешь. Выйдешь может уже, а?

Молчание.

– Ну, давай, натирай мозоли рукоятью своего меча. Сотри её хоть до самих костей, только ты обмочишься вернее, а не выйдешь к нам. Кишка у тебя тонка без своих дружков что-либо ладить. Мы же не дураки, знаем, отчего вы по трое работу ладите, – Ансгар потянулся и отошел от двери, подзывая к себе своих товарищей. – Обложите избу. Так, чтоб он не смог выйти, покуда мы не решим его выпустить.

– Так ведь его достать нады, а не закрывать.

Человек с шрамом похлопал по плечу несмышленого приятеля.

– Велтен, ну ты не горячись с выводами.

Прежде Велтена знали как добродушного и немного глупого мужчину. Суровые Оддландские зимы отняли у него дочку и дали взамен неисчерпаемое горе. Велтен вырезал из дерева фигурки животных, свистелки и иные безделицы. Велтен Резчик был душой компании, первым напивался и потешно вел себя, не причиняя никому зла. Спокойный и тихий человек, снедаемый горем. Хозяйка позволила ему говорить с дочкой через завесу смерти и, узнав, что та обрела покой в кругу иных почивших родственников, Велтен впервые за долгие годы был счастлив.

Царица нашла подход к каждому из этих несчастных людей, и каждый верил в её бескорыстную любовь, ибо никто не знал, что вскоре все заплатят сполна.

– У них, Велтен, – Ансгар кивнул через правое плечо, – планы разумнее наших будут. Мы запрем пацана и запалим избу. Он сам выйдет, но прежде подышит немного дымом. Оглушенную щуку всяко сподручнее в руки брать.

Рыбаки с пониманием качали головами, а Рейн, слыша каждое их слово, обдумывал свои дальнейшие действия и к ужасу для себя понял, что выродок прав. Рейн не нашел в себе сил выйти на улицу и сразиться с деревенскими. «Горст бы повышибал из моего рта все зубы, – подумал младший выжлятник, – и был бы прав».

Руки тряслись так, что сил едва хватало на то, чтобы удержать меч. 

Вдалеке полыхал пролесок, а в самой деревне ярким пламенем, освещая улицу, горела крыша дома подлесского старосты.

Густой дым валил изо всех щелей, и по всему было ясно, что Рейна обуял животный страх. Младший из людей Горста отшвырнул в сторону лавку, но дверь не подавалась. Дым выгрызал нутро, а языки пламени кусали кожу.

Рейн, крича от ужаса, принялся рубить мечом дверь, но на четвертом ударе клинок лопнул, чуть было не поранив выжлятника. Секутор забыл каждый урок Горста, позабыл каждый рассказ Аарона о достойной смерти. Парень бил яблоком меча дверь, надеясь, что та распахнется.

Мужики уже приготовили веревки и ждали, когда Сестры скомандуют Ансгару выпускать пленника, но команды не было.

– Не дрейфь, братия, – улыбнулся мужчина, мывший в Хельге золото, – Сестры не дадут ему погибнуть, Сестры готовят его к лучшей жизни. Сестры милосердны.

– Выпустите! – выл Рейн и воем своим изрядно веселил деревенских. – Умоляю!

– Выпустим, не бойся.

– Главное, портки не замарай.

Всем было весело, всем было легко на душе, и лишь Ансгар внимательно слушал несмолкающий шепот Сестер. Ночь предстояла быть долгой, но за все праведные труды он будет вознагражден сполна.

Когда пламя добралось до стен, Ансгар велел своим людям выбить из-под двери подпорки. 

Глоток свежего воздуха причинил боль. Шатаясь, он вышел из горящей избы, и его тут же окатили ледяной водой. К великому удивлению мучителей волчатник все еще держал в руках то, что осталось от его меча.

– А ты решительный парень.

Младшего из отряда Горста хватило на несколько шагов, а после, упав на колени, Рейн выблевал из себя все, что только мог выблевать. Не вытирая лица, он кое-как поднялся, пошел на голос Ансгара. Рейн считал, что мир может расколоться надвое, небо может поменяться местами с землей, но того, кто велел поджечь дом, он непременно утащит с собой в могилу.

Шаг, за ним еще один. Перехватив рукоять сломанного, но все еще годного к применению оружия, Рейн брел к своему заклятому врагу. Глаза слезились так, что полагаться на них было попросту глупо.

Ансгар опередил выжлятника и одним хлестким ударом положил Рейна на лопатки. Мир замер и исчез.

– Вяжи ему плавники да к реке его. Посадим пацана на бережок, да я скажу, что делать дальше.

Ансгар был предельно серьезен и собран, а Сестры… Сестры были довольны. 

От воды тянуло сыростью. Рейн боялся открыть глаза и, слыша треск костра, мог только предполагать, что с ним собираются делать эти люди.

– Ты очнулся, – голос Ансгара был пугающе спокойным, – Они обещали, что ты не сбрыкнешь, и вот ты жив. Ну, не претворяйся ты, что не слышишь меня.

Младший из людей Горста открыл глаза. Поглядел на связанные веревкой руки.

– Вяжут за спиной, – буркнул он.

– А?

Жители Подлеска переглянулись, не зная, как реагировать на подобные слова.

– Руки надо вязать за спиной, – пояснил Рейн, – так лучше и шансов вырваться меньше.

Ансгар подошел ближе к огню.

– Ночи становятся холодными.

Ветер все еще приносил запах гари со стороны пролеска. Полыхающий лес волновал Рейна меньше всего. Полная ужасов ночь близилась к своему завершению, но младший из выжлятников подозревал, что шансов встретить рассвет у него немного.

– Ты же не держишь на нас зла, а?

Выжлятник стоял на коленях, глядел на туго связанные руки и дрожал то ли от холода, то ли от страха, но точно не от злобы. Рейн не ответил мужику, ибо парень был зол на самого себя. Прямо сейчас младший из секуторов клялся, что никогда более не будет избегать боя, но появится ли у него шанс отмыться от позора? По щекам волчатника потекли слезы. Кажется, он знал ответ.

Мужики загоготали, а парень поднял голову к небу и закричал.

– Пусть проорется, – махнул рукой Ансгар, – даст Матушка, полегчает человеку. Согрелись?

Мужики не отвечали. С тех самых пор, как они покинули деревню, никто из них не мог отогреться, но Вит обещал, что это скоро перестанет волновать их, и потому никто не жаловался.

– Говори, что они тебе велели, – равнодушно произнес Велтен, – не будем же мы в самом деле торчать тут до утра и слушать его нытье.

– Верно.

– Велтен дело говорит. Пацана бы заткнуть не помешало.

– Да кто его тут, ссыкуна-то, услышит…

– Рад, что Вы не теряете присутствия духа, – улыбнулся Ансгар. Всякий раз, когда этот человек улыбался, надрезанная губа обнажала завидно белые зубы. – Идите к нашим, собирайте людей. Чуть свет идем в Ивы на праздник. Идите прямо сейчас, а я догоню. Надо сказать сопляку пару ласковых. Пищу для ума дать, так сказать.