Операция «Катамаран». Падение. После похорон - Йожеф Габор. Страница 75

Но, господи, как она была рада, что получила эту работу, а Йеппе, ну что ж, пусть тоже пострадает. Он тут же переменил тон, сказал, что хорошо все понимает. Как он внезапно хорошо ее понял. Они договорились, что Пер будет приезжать к нему раз в месяц на воскресенье, и конечно же, в каникулы.

Она тогда не спросила Пера, что он думает о новом назначении, а только сообщила факт таким восторженным голосом, что мальчик понял, что очень огорчит ее, если хоть немного приглушит эту радость.

Сын поздравил мать. Те дни были полностью заполнены. Пресса буквально преследовала Анну, целыми днями шли бесконечные, утомлявшие телефонные разговоры с друзьями и знакомыми, которые желали ей успехов. Забыла ли она о Пере в те минуты? И не продолжается ли это и тут, в Эгесхавне? С постоянным сожалением, что надо прожить эту неделю, а потом ту, а уж потом наступит передышка. А сегодня она узнала, что Пер оберегает ее. А ему самому плохо.

— Все относительно, — заметила Анна.

— Да, конечно, — вежливо согласился Бо Смедер, посмотрев ей в глаза, будто желая увидеть, что стоит за этими словами. — Его можно было понять после того, как он, ну, вы это, конечно, знаете…

Анна кивнула.

— А какие отношения были у вас с отцом?

Он вздохнул. Видимо, ему было не очень хорошо после вчерашнего пьянства.

— В общем, неплохие, какие могут быть у отца со взрослым сыном. Может, не такие близкие, ведь он все же был отцом-плательщиком.

Слабое выражение горечи скользнуло по его подвижному лицу. Может, Пер тоже так скажет, когда вырастет, и будет вспоминать о своем детстве, о честолюбивой, эгоцентричной матери и об отце-плательщике.

— Отец продолжал им оставаться? — включился Клейнер, и Бо Смедер повернулся к нему.

— Не понял.

— Вашим отцом-плательщиком?

— Я не понимаю, — начал Бо.

— Вы навещали отца по какой причине?

— По какой причине дети навещают родителей?

— Мы вас спрашиваем, — сказала Анна.

— Чего вы хотите? — Его голос звучал уже растерянно и глухо, будто он внезапно пошел ко дну и пытался выкарабкаться.

— Ваш отец слишком любил во всем порядок.

— А то нет, — усмехнулся Бо Смедер.

— У него, например, был прекрасный порядок во всех финансовых документах, и он всегда записывал, кому и на какую сумму выдал чеки.

На этот раз Бо Смедер не отказался от сигары, еще раз предложенной Клейнером. Анна подождала, пока он не обрезал кончик и не закурил.

— Итак, я могу получить подтверждение, что ваши посещения отца в этом году приходятся на 3 января, 5 апреля, 14 июня и на последнее воскресенье, 26 августа? Накануне того дня, когда отец умер.

— Очень возможно, — ответил Бо. Анна в первый раз заметила сероватые дряблые мешки под его глазами.

— Таким образом, финансовая помощь со стороны отца не прекратилась после достижения вами восемнадцатилетнего возраста?

— Это паше личное дело, — поспешил ответить Бо.

— Вы были бы правы, если бы не то обстоятельство, что ваш отец в понедельник был выброшен вниз с восьмого этажа. Какую точную сумму вы получили от него в воскресенье, когда пришли за деньгами?

— 400 крон.

Сумма соответствовала последней записи в чековой книжке, рядом с которой стояло имя Бо.

— Я вынужден тратить больше, чем зарабатываю.

— Это вы ему тоже говорили? — спросила Анна, положа руку на стол ладонью вниз.

— Я занят в очень ответственной отрасли, и когда я… заболеваю, мне казалось, что благоразумно, если он помогает мне справиться. Он всегда помогал. А когда он был адвокатом в суде, то зарабатывал большие деньги. Тысяча крои — для меня огромная сумма, а для него — пустяк, — сказал Бо. В его мягком голосе стали звучать ледяные интонации.

— Ваш отец ничего не имел против того, чтоб платить тридцативосьмилетнему сыну? — Анна продолжала наступать. Она хотела, чтобы этот вялый человек раскрылся, чтоб ни галстук, ни складки на брюках не могли защитить его.

— Он знал меня.

— Как?

— Ну да, он знал, что временами я… ну, на пределе, вы понимаете, и мне нужна не очень-то уж и большая сумма, чтобы справиться с кризисом.

— А когда вы начинаете пить, это бывает надолго?

— Да, порядочно. А потом ведь надо еще привести себя в порядок.

— 400 крон, это фактически небольшая сумма. Разве не так?

— Я получил столько, сколько получил, — устало сказал Бо Смедер.

— Но вы привыкли к 800 кронам, а в январе даже получили 1100 крон. Баши кредиты сильно уменьшились. Денежная касса — похоже, закрывалась на замок, не так ли? Вы были в отчаянии? — Каменщики снаружи прекратили стук, будто чувствуя, что именно в этот момент надо выдержать паузу. Вопрос был справедливый.

— До этого года я приезжал не часто, может, раз или два в год, когда уж совсем было плохо, а потом заметил, что и это не помогает. Мне мало, стал наведываться почаще. Но в совокупности я в этом году получил столько же, сколько и в прошлом.

— Вас это не унижало?

— Такие чувства можно себе позволить, когда все хорошо, но когда затягиваешь потуже ремень, то не думаешь об унижении.

— А какую сумму вы получите в наследство?

— Наследство?

— Да, конечно, все трудности позади. Унижения, от которых вы хотели бы быть свободны, навсегда позади, не правда ли? Вы — единственный наследник, касса — целиком ваша, и вам не нужно стоять со шляпой в руке, глядеть в пол и слушать его спокойные насмешки. Ведь он издевался над вами?

— Нет! — закричал не очень-то уверенно Бо Смедер. А может, он просто устал?

— Как все прошло в последнее воскресенье?

— Как обычно. Он знал, зачем я пришел. Мы выпили пива, с полчаса поболтали, совсем не по-деловому, хотя, правда, он никогда и не скрывал, что жалеет меня. Было уже поздно, полдесятого, я знал, что он приезжает с Вестеро в это время. Он охотно расспрашивал о Бенни и Лене. Это мои дети. Они живут в Слагельсе с бывшей женой. Я остановился в Миссионерском отеле, где проспал до утра понедельника. Я езжу много.

— Когда вы покинули город?

— Приблизительно в половине десятого. Для меня было поздновато.

— Всю ночь провели в отеле?

— Нет, и в «Зулубаре», — улыбнулся Бо.

— Кто может подтвердить, где вы были после половины двенадцатого в понедельник?

— Думаю, что никто. Хотя подождите, я заправлялся где-то по дороге в Колдинг, может, они вспомнят меня? Станция «Эссо», там, где шоссе проходит под железной дорогой. Это должно было быть в четверть одиннадцатого. Три четверти часа езды от Эгесхавна.

Да, и столько же обратно. Не такой уж долгий путь ради подтверждения алиби.

— Вам не надо было в понедельник на работу? Вы разве не принимаете покупателей и не навещаете их?

— Я могу сам договориться о времени.

— Все-таки не понимаю одной вещи. Вы взяли у отца деньги для выпивки, вернулись в Оденсе, где во вторник, то есть вчера, на другой день после смерти отца, были обо всем извещены матерью, просившей вас тут же позвонить нам, в уголовную полицию. А вы сразу кинулись в новую пьянку, которая, по вашим словам, продолжалась до сегодняшнего дня.

— Да, — кивнул Бо Смедер.

— Почему вы таким образом поспешили скрыться от полиции? Можно сказать, скрылись от нас? Что вы хотели скрыть? Выкладывайте, Смедер.

Анна поднялась и села на край стола напротив Смедера. Она повысила голос так, что ее было слышно в приемной. Бо подпер голову рукой. Он смотрел на нее снизу вверх, слегка улыбаясь, и выглядел более расслабленным и спокойным, чем она рассчитывала.

— Вы этого не поймете, — сказал он.

— Мы попробуем, — иронически вмешался Клейнер.

— Фактически отец значил для меня так много, что после звонка матери я сломался. Я знал, что должен позвонить вам, но это было выше моих сил. Я забыл об этом. Единственное, что я осознавал, что отец мертв.

— Ваш отец-плательщик мертв, — подал реплику Клейнер. Бо Смедер так круто повернулся к вицекомиссару, что чуть не упал со стула. Он в первый раз за время разговора яростно замахал кулаком: