Девочка. Арифметика жизни (СИ) - Марр Риа. Страница 13

Найдя физрука в спортзале, постаралась без эмоций объяснить, что хочу.

— Майская, для чего тебе это нужно, ты, конечно, объяснять не захочешь, но судя по тому, что сам наблюдаю в последнее время, да по слухам, ты хочешь заняться этим всерьез? А меня почему выбрала, а не Тима твоего? Парень надежный, хорошо к тебе относится, оберегает. Так почему я, а не он?

— Сергей Васильевич, вы же понимаете, что тогда Тим будет на виду, в опасности. Если все получится, как я задумала, то ему не простят вмешательства. А вы бывший военный, вам это не в новинку и что такого, если вы откликнулись на просьбу ученицы, да и не поверю я, что вы сейчас не просчитываете все риски, ведь так? Вы же это умеете? Соглашаетесь?

— Хм, девочка, а ты не так проста, как можно подумать. Под личиной серой мышки и такая рассудительность? Честно говоря, такая прямота подкупает. Решено, завтра после занятий приходи сюда, если не передумаешь.

— Хорошо я приду, спасибо!

Йес, получилось! Я надеялась, верила. Ошибся ты, мерзавец, я не покорная жертва, я смогу защищаться, как умею, как научусь. Да, я старательная ученица, буду учиться до изнеможения, впитывая в себя все, что смогу, чтобы потом, на практике показать тебе на твоей мерзкой тушке, результаты своего умения. Ты ждешь весны, я тоже, только вот ты не предполагаешь, что сюрприз, который тебя ожидает, за это время обрастет ядовитыми колючками и шипами, которые будешь выхаркивать кровью и желчью. Теперь все зависит от меня и моей сноровки, потому что сегодня я нашла себе тренера по самообороне, приемами которой и собиралась овладеть в отпущенное обстоятельствами время.

День летел за днем, торопя и подстегивая меня, как неуклюжую лошадку. Не все получалось с занятиями, тело предавало, не хотело быть гибким и упругим, чтобы подпрыгивать в прыжке резиновым мячиком. Вес тянул к земле, а мышцы ныли и стонали

под непривычной нагрузкой. Зато бессонница и мрачные мысли покинули, до кровати едва доползала, и стоило голове ощутить под собой мягонькое, проваливалась в крепкий сон, из которого выныривала только утром. Если вначале сну мешали мышечные боли, то теперь разбудить меня было сложно. Хорошо, что можно было не опасаться каверз со стороны соседок, они сошли на нет, меня перестали доставать все кому не лень. А после того, как я впервые разбила нос одной гадине, подпалившей зажигалкой мои волосы, бывшие врагини стали откровенно побаиваться меня задирать.

Зима вступила в свои права, засыпав все дорожки снегом. Наш дворник, дядя Ваня, не справлялся со всем этим белым пушистым богатством и мы с ребятами всегда помогали, благо лопат в углу котельной стояло много. А потом веселой толпой бежали в эту же котельную не столько отогреваться, сколько прийти в себя, убрать излишнюю веселость перед утренними или вечерними занятиями. Старый диванчик, по-прежнему стоял в том же углу у окна, вот только больше никто на нем не сидел с книжками, мы с Тимом со смехом и визгами старались занять места на колченогом раритете раньше других ребят, ведь было так приятно сидеть, прижавшись друг к другу, пока дядя Ваня наливал всем своим помощникам кипяток из большого, почти ведерного старинного пузатого чайника, вытаскивая из запасов очередную початую пачку сахара-рафинада, которая сразу же пустела, растаскиваемая детскими руками по кружкам. Их не хватало на всех, и была особая интимность в том, что приходилось прихлебывать сладкий кипяток, деля его на двоих с Тимом. Который жестом фокусника, нередко вытаскивал из кармана, заранее припрятанную для меня карамельку.

Хорошее настроение не покидало, этому способствовало то, что Виктор давно не появлялся в детдоме, а у меня, наконец-то, стали получаться те приемы самообороны, которые раньше не давались, сколько я раньше над ними не билась. Даже физрук хвалил все чаще, оттачивая со мной движение за движением.

Я уже приготовила для Тима на Новый год нехитрый подарок, воспользовавшись советом одной из соседок по комнате, вместе с ней на время подменить в знакомом кафе посудомойку. Предыдущую уволили, а новую еще не нашли, вот и требуются услуги временных работников. Мы проработали там неделю, не бог весть какой заработок, но денег мне хватило, чтобы купить вчера в магазине забавную вещичку, которую приметила давно, но купить не могла, не на что было. И вот сейчас я стояла у окна, подняв вверх небольшой стеклянный шар с забавными фигурками деда мороза, оленей, домиков и миниатюрных, сказочных зимних персонажей. Когда я его встряхивала, то по всей сфере начинал кружиться снег, превращая шар в ожившую новогоднюю сказку. А в лучах зимнего солнца это выглядело настолько потрясающе, что я никак не могла убрать шар в сумку, хотя вот-вот должен прозвенеть звонок на урок. Видимо, сосредоточившись на шаре, я не заметила, что за моей спиной появился Хорек с другом, который выхватил из моих рук будущий подарок.

— Так, что это, Лисица? Где взяла?

— Не трогай, это мое, отдай, это для Тима! Осторожнее, ты его разобьешь!

— Футы-нуты, для Тима. А я его себе возьму.

Смотрела на кривляющегося мальчишку, пытаясь сдержать подступающие слезы. Как же так, ведь точно не отдаст, а я так старалась, чтобы у Тима был мой маленький подарок. Его кулончик — лисичка всегда со мной, а мне подарить ему больше нечего.

Внезапно мальчишка взмахнул рукой, отправляя шар в полет через открытую форточку. Секунда и тот исчез из виду, заставляя меня испуганно вскрикнуть и броситься к окну под ехидный смех шкодников. Разбился или нет? Нет, вон валяется в сугробе и никого рядом. Если я сейчас сбегаю за ним, то, наверняка, до звонка успею вернуться, всего и делов на пару минут!

Коридоры были пусты, и я уже почти достала шар из сугроба, когда кто-то больно вцепился мне в плечо холодными жесткими пальцами.

— Кого я вижу, да еще в такой позе. Моя пышечка! А я к тебе, соскучившись!

Обмерев от страха так, что дрожь разом пронизывает все тело, я выпрямляюсь, забыв о злополучном шаре. Чтобы замереть под змеиным оловянным взглядом Виктора. Он стоит в распахнутой зимней куртке, со сдвинутым вбок шарфом, без шапки, немного расставив ноги, чтобы более прочно стоять и улыбается мне с бессмысленным выражением пьяного человека. Но больше всего пугают его глаза с суженными, до булавочной головки, зрачками. Весь его вид говорит о том, что мужик не в себе, но вырваться нет никакой возможности, потому что он все сильнее сжимает мое плечо, заставляя морщиться от сильной боли.

Севший, хрипловатый голос с беспричинным громким, почти визгливым смехом вгоняет в ступор больше, еще до того, как мозг успевает осмыслить произнесенные Виктором слова.

— Детка, ха-ха, они решили оставить мою сладкую себе. А вот хр*н им, обломись, я тебя присвою, потому что после меня ты не будешь иметь цены для них. А раз так, то какого х*я я буду ждать? Чего дрожишь, холодно, почему ты в одной форме? Ничего я тебя сейчас согрею, девочка моя, тебе понравится, я буду нежным первый раз.

И он потащил меня в сторону котельной, попавшейся ему на глаза.

А я… я даже закричать не могла, ноги не слушались, подгибаясь при каждом шаге, но Виктор на это не обращал внимание, таща меня за собой. Снова попыталась закричать, но обильные слезы заливали лицо, попадая в рот и заставляя беспрерывно кашлять. Я задыхалась от нарастающей паники, безуспешно пытаясь вдохнуть. Трясло так, что я боялась выбить собственные зубы. А мерзавец упорно тащил за собой вперед, с ноги открывая дверь котельной и заорав на растерянно вставшего со стула дядю Ваню так, что я оглохла на несколько минут: — Вон!!!