Девочка. Арифметика жизни (СИ) - Марр Риа. Страница 15

Я взглянула поверх плеча Тима, наткнувшись на полный ненависти взгляд нашей заведующей, стоявшей в открытых дверях котельной с каким-то мужиком. За ее спиной виднелся наш физрук, Демоны и еще кто-то.

— Что здесь происходит? Тимур, я тебя спрашиваю? Да отпусти ты ее, наконец, постыдились бы! Нашли место для свиданий.

Тут ее взгляд упал на лежащего Виктора, к которому она бросилась с невнятным возгласом. А дальше все происходило, как в замедленной съемке. Видимо, из-за наступившего отката, про который упоминал Тим. Слишком холодно, поэтому я трясусь в ознобе, не понимая, как в маленькое помещение котельной могло набиться столько народу. Несмотря на все усилия держаться, спокойно взять себя в руки, меня колотило все больше, нервы не справлялись с психологической нагрузкой. Ужас чуть не случившегося, отвращение от поступка Виктора, возмущение и стыд, смешались причудливыми эмоциями, выжигая адреналин из крови, грозя превратить в ледяную статую. Кто-то набросил на меня куртку, в которую вцепилась, как в спасательный круг, хотя для того, чтобы ее застегнуть, мне пришлось встать, теряя теплые объятия Тима. И почему молния постоянно разъезжается под моими непослушными пальцами? Видела, как сосредоточенные люди что-то делают в углу у тела Виктора. Очнулась от непонятной заторможенности, когда Тима повели на выход и он кивнул мне на прощание, заставив снова ощутить влагу слез на щеках. Рванула было следом, оттолкнув с дороги Антона, протягивающего мне носовой платок, но он придержал меня за руку, проговорив: — Лиза, тебе не дадут к нему подойти, нельзя уходить, надо ждать.

И я ждала, что стало для меня главным. Набраться терпения и ждать, когда кончится этот кошмар и Тим будет рядом. Все остальное неважно, поэтому слилось для меня по времени и действиям, прокручиваясь снова и снова, день за днем, неделя за неделей. Я ходила на допросы, сидя в кабинетах рядом со своим представителем и бесконечно отвечала на кучи вопросов. Одни и те же, в разной последовательности.

И верила, что если я правдиво отвечу, что же произошло в котельной на самом деле, то это поможет разобраться и сегодня, ладно, завтра, но уже точно, Тим вернется. Улыбнется своей потрясающей улыбкой и скажет: — Вот видишь, Лисичка, все и закончилось, а ты переживала и не верила!

Но чем больше я отвечала, как было, тем больше мне задавали вопросов, мрачнее становились лица дознавательницы и мужчин, постоянно присутствовавших в кабинете.

Пока на одном из таких длинных нудных допросов меня не обвинили в том, что я лгу, чтобы выгородить своего давнего любовника, который из ревности убил Виктора, тоже хотевшего воспользоваться моей благосклонностью. Ведь ни для кого в детдоме не было секретом, что я строила глазки, заигрывая то с одним, то с другим, беззастенчиво обжимаясь в темных углах со всеми желающими, несмотря на свой совсем еще юный возраст. Подтверждением чему, являются опросы воспитанников детдома и соседок по комнате, твердивших в один голос о моем аморальном поведении. А еще протокол беседы с нашей заведующей, где она подтверждает, что я сама не давала проходу ее брату, постоянно стараясь попадаться ему на глаза каждый раз, когда он по делам спонсорства появлялся в детдоме. Он сам не раз ей жаловался на наглую девчонку, но видимо не устоял, иначе, почему оказался вместе со мной во внеурочное время в пустой полутемной котельной. Кто же из мужчин откажется от легкой добычи?

— Ну как, девочка, стравила мужиков между собой, покрутила хвостом? Что от вас, детдомовских, еще ждать? Ни воспитания, ни принципов, с детства готовы под любого лечь, лишь только малейшую выгоду почуете. Один молодой, горячий, папа богатый, а потому деньжонки в кармане водились. В кафе праздники тебе дорогие устраивал, подкармливал. Теперь вот, надеется, наверное, что сухим из воды выйдет, мол, папа от наказания откупит? Ничего, загремит на нары, как миленький! А второй, что тебе обещал, вроде не сосунок уже, зачем с малолеткой связываться? Тоже денег отвалить за утехи, а ты и рада? Да не получилось сразу с двумя крутить, застал тебя мальчишка с Виктором, вот кровь и взыграла, пристукнул соперника. Не раз раньше грозил его убить. Многие наблюдали, как эти двое недавно на крыльце отношения выясняли и Тимур прилюдно грозился Виктору голову оторвать, если тот от тебя не отстанет. И вот результат, один в морге, а другой себе всю жизнь испоганил. Было бы из-за кого! Это не его сажать надо, а тебя, дрянь малолетняя! Подставила парня, а ему теперь расхлебывать в тюрьме, пока ты на воле жизнью будешь наслаждаться с очередной жертвой!

Я во все глаза смотрела на этого пожилого мужчину в погонах, эмоционально высказавшего свое мнение обо мне, о Тиме, обо всем, произошедшем с нами и не могла поверить, что он так легко и просто делает выводы, такие неправдоподобные и далекие от правды, как Земля от Луны. Только на основании нескольких бумажек и лживых слов, опускает меня ниже плинтуса. Почему они перевешивают мои слова, Тима, Демонов, дяди Вани, наконец, наверняка их тоже опрашивали? Проще поверить в расхожие шаблоны, что никого хорошего в детдомах не вырастает, только шлюхи, бандиты и прочие отбросы общества, от которых надо держаться подальше? Которые заранее виноваты во всех грехах, потому что с рождения несут на себе клеймо воспитанника детдома.

Для них понятно все произошедшее, они определили виновных, и моя откровенная ложь их раздражает, потому что не вписывается в эту придуманную удобную картину, ломая привычную схему и заставляя работать мозги, заплывшие косностью, и нежеланием видеть дальше собственного носа. Да и ради кого? Ради никчемной девчонки и пацана, случайно попавших в жернова закона? Что бы я сейчас не сказала, это ничего не решает и Тиму не поможет, мне не верят, вон, как осуждающе качает головой уполномоченная по делам несовершеннолетних, сидящая напротив меня. Словно говоря, что я совсем завралась, а надо быть хорошей девочкой и во всем сознаться.

Что ж так тошно-то на душе? Словно долго валяли в луже, не давая подняться, пока грязь не пропитала всю одежду. А потом, в таком виде, выставили на всеобщее обозрение, показывая занимаемое место, чтобы не рыпалась и не требовала справедливости, где не надо. Чтобы каждый желающий мог утвердиться за мой счет, с хохотом кинув свой камень в нелепое чучело, которое можно безнаказанно мучить на потеху окружающим.

Лизка, так, как тебе в роли отверженной? В роли человека второго сорта, заклейменного лишь потому, что когда-то тебя предали собственные родители, а потом вот такие, благообразные дядьки и тетки, с рождения заточившие в казенный дом, зная, что в созданных там условиях, нельзя вырасти нормальным человеком. А только беспринципной тварью, с которой нелепо общаться порядочным людям, которыми они считают себя, живущих в правильном и справедливом обществе. А не в порочном, продажном, насквозь прогнившем мире, где сирот выбрасывают на обочину жизни, как мусор или ненужные вещи. Они все решили заранее и кто ты такая, чтобы заставить их усомниться в собственной непогрешимости? Мошка, увязшая в капле вязкой темной патоки, на которую доверчиво приземлилась, не ожидая подставы, и теперь медленно, неотвратимо погружающаяся в сладкие смертельные глубины. Так что давай, Лизок, оправдывай ожидания!

Со всей силой стиснула пальцы в кулаки, пытаясь не показать разрывающих душу эмоций. Держи лицо, тебе здесь никто не собирается сочувствовать, наоборот, хотят сломать и подавить, чтобы безропотно подписала нужные показания. Сколько же можно, я живая и не делала им ничего плохого! Надо забыть навалившуюся горечь и отчаяние, выстоять, от беспомощной слабости ничего не изменится, а значит надо держаться и не скулить.