Девочка. Арифметика жизни (СИ) - Марр Риа. Страница 23

Задумавшись, не сразу поняла, в кого с размаху врезалась, перейдя через дорогу. И что голоса вокруг тоже относятся ко мне. Осмотревшись, увидела, что стою чуть дальше кафе, мимо которого проходила каждый раз, возвращаясь из парка, практически у его автостоянки. Сейчас в дверях кафе стоял Макс в обнимку с Нинель, а вокруг меня толпой стояли парни, видимо, чуть раньше тоже вышедшие оттуда.

— О, Макс, смотри, твоя пропажа нашлась! Пора уж познакомиться с этой загадкой. Тем более она давно в тебя втрескалась, чего теряешься? Нинель к такой страшилке и ревновать не будет, она герла понятливая.

Кто-то, подкравшись сзади, неожиданно больно ухватил меня за талию, потащив за собой к Максу, по-прежнему стоящему молча у кафе.

Я затравленно смотрела на смеющихся ребят, не понимая, как они могут так разнузданно себя вести, ведь буквально недавно, были вполне нормальными подростками. Тем временем другой парень начал откровенно меня оглаживать, шепча на ухо:

— Киска, ты же еще не знала мужика, давай я тебя откупорю, тебе понравится, от меня все уходили счастливыми. Я даже не посмотрю, что ты такая толстая. Мне полненькие шлюшки всегда нравятся. Давай, соглашайся, доставлю удовольствие по-полной. Еще и бабла потом подкину, шмоток нормальных купишь. Пошли, вон моя машина стоит, та, черная, большая, телок удобно щелкать, не раз проверено, все кошками мяукают в голос. Ты же явно уже созрела, может больше и не подфартит никогда потрахаться с таким красивым перцем. Что морду кривишь, не нравлюсь? — и он больно ущипнул меня за грудь, заставив согнуться.

— Эй, Бари, что ты в нее вцепился, уговариваешь? — противно заржал стоявший сбоку парень, длинная челка которого, почти закрывала ему левый глаз, делая похожим на одноглазого циклопа.

— Роман, да что ее уговаривать, она сама готова уже ноги расставить, только при всех стесняется. А ты что, присоединиться хочешь? Смотри, какие у нее большие буфера, настоящие, мягкие, я просто балдею от таких. Меня вштыривает от ее доек, уже хр*н торчком встал, терпежу нет никакого. В очередь, только после меня! — толкнув меня вперед, в сторону автопарковки, жестко перехватил за запястье и потащил к машине. Я упиралась, безуспешно пытаясь вырваться из сильного захвата. Пока не уцепилась за дерево, крепко обхватив его руками, а этот подонок со всей силы бил меня по ним своими кулаками.

— Что, не хочешь по — хорошему? Тогда пеняй на себя, вон, ребята тоже присоединиться могут, если брыкаться будешь, могут подержать. Эй, телка, усекла, слышишь меня, лупатая? Что, застыла, не можешь поверить своему счастью, что тебя сейчас отымеют такие шикарные мужики? Зато будет, что в старости вспомнить, может и не позарится больше никто. Роман, помоги ее до машины дотащить, видишь в ступоре баба, счастью своему не верит до сих пор. Или просто дура бестолковая.

Господи, да меня сейчас просто изнасилуют при всех. Я беспомощно посмотрела на окружавших меня зверей в человеческом облике, на молчавшего Макса, скривившегося под моим взглядом и мерзко хихикающую Нинель, произнесшую своим тоненьким голоском неожиданные слова:

— Парни, а вам не противно? Может она моется раз в месяц, еще что подцепите.

— Нинель, милая, ты же знаешь, что скафандры для моего малыша всегда со мной. Ну-ка, посмотрим, что у нас тут спрятано под этим страшным платьицем, снимем твою паршивую одежду тут, а то еще чехлы мне попортишь. Бля*ь, Роман, у тебя есть какой либо плед или чистая тряпка в багажнике? Ленка в последний раз с собой утащила, сволочь!

Все мои силы уходили на то, чтобы не отцепиться от дерева, хотя руки ощутимо болели от ударов вошедшего в раж подонка. Неужели никто не заступится? Сама я не смогу противостоять двум здоровым амбалам, один из которых вовсю шарил под моим платьем, неуклонно задирая его вверх, на талию.

— Бари, ты только посмотри на ее трусы, да моя прабабушка такие подштанники с войны не носит. Нинель, не хочешь примерить такой фасончик? Покрасуешься перед Максом, он оценит, это тебе не твое бельишко за тысячу баксов. Деревенский эксклюзив!

— Фу, Роман, ты от кокса совсем мозгов лишился? Как тебя Катька только терпит?

— Катька за бабло что угодно стерпит, даже когда ее втроем трахают, только громче стонет!

Твари, какие же твари вокруг! И эта гадина, она же девушка, как она может на все это спокойно смотреть? За что мстит, я же никак не могла ее задеть. За Макса, так он мне никак не нужен, такой же подонок, как и его друзья.

— Эй, мужики, вы совсем рехнулись, тут везде камер понатыкано. Если так приспичило, вон, тащите ее в парк, к скамейкам на аллее, там и оприходуем сучку сразу на троих, — еще один тип подошел поближе, заставляя втянуть голову в плечи, чтобы сделаться маленькой и незаметной. Ощущая себя мелкой, ничтожной жертвой, окруженной сытыми, самодовольными хищниками, желающими вкусно поиграть с жертвой, попавшей к ним в когти. Интересно поиграть, лениво перекидывая друг другу и ожидая смерти. Жертвы. Когда она устанет рыпаться и сдохнет им на потеху. Повышая градус наслаждения забавой.

— Все, парни, пошутили, и хватит, оставьте девчонку в покое, она же думает, что вы всерьез, вон, сомлеет сейчас от страха! — наконец-то подал голос Макс, оставляя Нинель и направляясь в нашу сторону.

— Макс, да пусть поразвлекаются, посмотри, как она трясется забавно, сейчас обоссытся, вот будет кайф!

— Нинель, не знал, что ты такая стерва бессердечная, я тебе сейчас такой кайф предоставлю, трусы снять не успеешь, в сырых ходить будешь, вспоминая детство. Отвяжитесь от нее, сказал, а то я вам живо покажу, как вдвоем измываться над беззащитной девчонкой! Это вам не шлюхи безотказные, совсем, борзые, от скуки одурели? Отпустите девчонку!

Его слова словно спустили крючок внутри моей души, окуная в черную ненависть и злость. Как будто обливая кипящей смолой и возвращая в день, когда мой мир рухнул в первый раз, погребая меня под развалинами, калеча морально и физически. Это руки обдолбанного наркотой Виктора, шарили сейчас по моему телу, его лицо кривилось в насмешливой и гадкой улыбке, пока я беспомощно стояла тряпичной куклой, подавленная смертельным ужасом, отвращением и пронзительной, отнимающей все силы, ледяной пустотой внутри, подавляющей желание сопротивляться. Боясь этого нелюдя до неконтролируемой, болезненной трясучки. Дрожа одиноким листом под осенним пронзительным ветром, который стремился смять, сорвать и сломать, бросив подыхать от боли на грязной земле. Обливалась холодным потом, дергаясь от прикосновений, как от удара. История повторялась, неуклонно заходя на второй круг.

Сознание заволокло пеленой жгучей ненависти, которая рвалась наружу, прогрызая себе путь зубами, стремясь вцепиться в горло врага и рвать, рвать, упиваясь его болью и кровью. Сейчас я бы загрызла любого, вставшего на моем пути. Меня накрыло безумие и дикое желание убивать. За себя, за Тима, за всю несправедливость жизни, в которой приходится жить, среди сплошных мразей и сволочей. Я орала и бесновалась, забыв себя, вцепившись в ближайшего парня, царапая его лицо и тело, пытаясь дотянуться до глаз, пока он громко орал, пытаясь отодрать меня от себя. Кажется, я кусалась, ощущая соленый вкус крови на языке. И била, била, не важно, куда, главное, что мои руки сами находили себе цели, совершая до автоматизма отработанные движения, ведь разум трусливо покинул меня, оставив на милость инстинкта выживания, развернувшегося в полную силу. Я защищалась, как загнанный в угол зверь, даже не осознавая этого. Выла, рычала, все больше погружаясь в черный транс и теряя остатки человеческого облика. Где-то там, далеко сгорали остатки моего прежнего поведения, моего желания жить серой мышкой, никого не задевая на своем пути, мои мечты о светлом и счастливом будущем. Ничего не будет, только грязь, только она на моем пути. И от осознания этого, кровь толчками рвалась по венам, гоняя адреналин и заставляя двигаться, ожесточенно нападать на окружающих амбалов, не думая, во что все это выльется и, не ощущая силы ответных ударов.