Мы, монстры. Книга 3: Зверь (СИ) - Вернер Тим. Страница 82
Нет, за ворота бы он в любом случае вышел. Но на мгновение ему показалось, что куда идти дальше — он может выбрать. Что у него все еще есть выбор.
“Пока всё — как надо, — строго напомнил он себе. — Иди дальше. Осталось немного”.
Совсем немного. Самое волнующее. Самое сложное. Фактически невозможное.
Взять своё.
Йен закрыл глаза. Прислушался. Услышал.
— Сейчас, — тихо согласился со снегом.
Тот вновь поднялся волнами. Невысокие и едва заметные, раскатившись в стороны из-под ног, они превратились в огромные валуны, а те, в свою очередь, обрели очертания. Снежные волки, призраки гор. Его личные призраки.
Окружили стаей, мгновение присматривались, будто не верили, будто пытались убедиться: а точно ли он? А потом разом бросились к нему, замерли — в полушаге, окружив плотным кольцом. Йен погладил одного, второго. Улыбнулся. Им не нужно было ничего говорить. Они и так все знали.
А потом — расступились, но совсем немного — чтобы пропустить к Йену вожака. Крупный, едва ли не с зогра размером, монстр доверчиво ткнулся лбом ему в ладонь. И с ним Йен все-таки заговорил.
— Привет, — прошептал, потрепал по массивному лбу. — Привет…
Он многое забыл, он многих забыл. И возможно, этого волка он знал, потому что странное чувство пришло вместе с ним: немного больно и немного грустно, но дурацкая улыбка никак не хочет прятаться внутрь.
Затхэ знал его. Значит, его знает и Йен.
— Знаешь, — тихо заговорил снова. — Тут такое дело… Я одежду только добыл. И если сейчас начну эти превращения… Опять придется во дворец лезть, понимаешь?
Провел по длинной белой шерсти ладонью. Уперся рукой в холку. Прыжком взмыл на спину. И только потом спросил:
— Подвезешь?
Конечно, говорить не нужно было ничего. Они и так понимали его, слышали без слов, как ветер, как горы. Они уже принадлежали ему, были его миром, его частью. Да и вообще — глупо было говорить.
“Хватит говорить”, — Йен уже сбился со счета, сколько раз ругался на себя.
Но да, нужно было прекратить. Бросить все силы на одно — держать ситуацию под контролем.
Волки, вздымая вокруг фонтаны искрящегося снега, вихрем помчались к скалам. Йен вжался в теплую холку, прикрыл глаза. Сердце стучало громко, дышать было легко, а скалы приближались быстро, очень быстро.
“Всё слишком быстро”, — подумал он с легкой жалостью. Но пора было спешить. Там, среди скал, его уже ждали.
Затхэ ждали.
“Главное, когда будут звать по имени, никому не сказать “будь здоров”, — подумал Йен, прижимаясь ближе к спине волка; снегопад усилился: снег, будто зачуяв его желание оттянуть немного времени принялся яростно бить по лицу. — И вообще лучше молчать побольше, а то они еще решат, что я несерьезно отношусь к делу”.
Они ведь не знают, что он — всегда так. Даже сейчас.
А сейчас — всё серьезно. Очень серьезно.
***
Ангир натянул шкуру на голову. Бесполезный жест. Ни от кого не спрячешься, а холодно ему уже в общем-то не было.
Он уходил в долину вечного сна. Он уже почти ушел, когда явился… явилось это существо.
Ангир очень надеялся, что ему пригрезилось, что это такой страшный предсмертный сон. Потому что если это существо — правда, если та черная сила, что живет в нем, сила, которой он дышит, которой пахнет, которая волной убийственного жара исходит от него, которая рывком вернула самого Ангира из грез, — если эта сила действительно существует — она сметет все на своем пути.
Глава 25. Общие жесты
Даарен упал на серую сухую землю — и снова тут же вскочил. Поднял взгляд.
Ух’эр падал дольше: несколько раз шмякнувшись о шныряющие вокруг смоляные тучи, скатился с последней, услужливо наклонившейся к самой земле, да так и остался лежать.
Рен подошел, остановился над ним, осторожно ткнул в бок сапогом. Осторожно позвал:
— Э-эй… ты… бог…
— Ух… эр… — пробормотал тот.
Плюнул куском смолы, медленно сел. Поднял взгляд, еще недавно безумно светившийся, а теперь так же безумно уставший. Рыкнул:
— Выучи наконец! — и рывком поднялся.
Задумчиво уставился на собственное неестественно вывернутое колено, дернул ногой, в ноге хрустнуло. Колено стало на место.
Что за бессмысленные спектакли? Рен уже достаточно долго тут пробыл, чтобы прекрасно знать: ничего никуда не вывернется, даже при падении. Если сам не захочешь предстать вывернутым. Зачем-то представил божка вывернутым совсем. Наизнанку. Не впечатлился: решил, что если его вывернуть, выйдет то же самое. Такое же бессмысленно кривое.
Мотнул головой, отбросив бредовые мысли, и решительно потребовал:
— Верни!
— Кого? Куда? — удивился Ух’эр, взмахнул рукой — и вокруг них поднялась стена белесого тумана. Заволокла небо.
Спрятался опять, значит. Пугливый какой. Да и на ногах едва стоит.
Не зря в Дааре богов не чтят — нечего тут чтить.
— Меня — в мой нормальный облик, — объяснил ему Рен. — Потом — к сыну.
Ух’эр болезненно скривился, что с его рожей получилось совсем отвратительно. И даже не пожаловался — наябедничал:
— Твой сын закрылся!
Рена чуть было не передернуло, теперь — потому что существо мгновенно стало похожим на Йена. И не просто похожим: использовало совершенно те же интонации. Сначала были жесты, теперь — интонации. Может, это свойственно всем… нет, не богам, это никакие не боги. Может, это свойственно всем монстрам? Так себя вести?
— И ты слишком слаб, чтобы открыть ту дверь, — понимающе кивнул Рен.
— Ну-у… — задумчиво протянул Ух’эр и вдруг заулыбался, дико и широко. Так Йен никогда не улыбался. Впрочем, наверное, он мог. Конечно, мог. Просто зубы не показывал, до поры до времени. Чтобы не выбили.
“Не слишком ли много я думаю о Йене? Не о том нужно думать. Не о нем”.
— А давай, ты умрешь до конца, и я тебе покажу, как я слаб? — радостно предложил Ух’эр, и его безжизненные только что глаза вновь вспыхнули пронзительным безумием, голодным предвкушением.