1917: Вперед, Империя! (СИ) - Бабкин Владимир Викторович. Страница 58
Было ясно, что ввести новые правила мы не сможем ни с 1 сентября, как это планировалось изначально, ни даже с 1 января. Нет, можно было просто рубануть с плеча, но мы же не большевики в конце концов, ломать устои нам никак годилось.
Министр науки и технологий академик Вернадский подвел черту под дискуссией, грозившей растянуться до самого вечера.
– Мое мнение, Ваше Величество, что вопрос все еще сырой. Поставленная Вашем Величеством задача максимально упростить грамматику, в целом, решаема, и мы действительно можем дать ход всему делу, сопроводив процесс неким переходным периодом в год, а может и в два. Но, боюсь, с 1 сентября мы этого внедрить не можем, не столкнувшись при этом с весьма серьезным противодействием в научных и университетских кругах. Как это ни парадоксально, но мои коллеги весьма консервативны и вам известно отрицательное мнение многих академиков и профессоров на сей счет. Уж про учителей начальной и средней школы я молчу. Не меньшее противодействие реформе мы получим и со стороны издателей газет, книг и прочей печати.
Суворин кивнул.
– Да, многим эта затея не нравится, ведь придется переучивать всех, начиная от редакторов и всякого рода писателей, до наборщиков и корректоров. Не говоря уж о том, что придется нести дополнительные траты и на обучение, и на технические моменты, связанные со сменой грамматики. Однако, позволю себе заметить, что переходной период рождает соблазн ничего не предпринимать и упорно игнорировать любые изменения, надеясь, что, когда придет время, окажется, что никто не готов и властям придется вновь и вновь продлевать этот самый переходной период. Поэтому я согласен с господином Вернадским – в таком виде реформу запускать нельзя. Как минимум, необходим четкий поэтапный механизм действия этого переходного периода с какими-то контрольными датами и пунктами, которые необходимо выполнить к этому моменту. С вполне себе конкретными стимулами, как в виде каких-то льгот за ускоренный переход на новую систему, и ощутимыми штрафами, и прочими санкциями, за игнорирование или срыв процесса. Иначе ничего мы не добьемся, а лишь породим хаос во всей системе образования, науки и издательском деле.
– Что ж, господа, я вас услышал. Да, лучшее – враг хорошего, и мы видим наглядное подтверждение этого тезиса. Но, с другой стороны, пока и хорошего, что называется, кот наплакал. Без качественного рывка в образовании нам не решить вопросы модернизации и экономического роста Империи. Нам предстоит обучить грамоте минимум сто миллионов человек. Причем, отнюдь не на уровне церковно-приходских школ. И без простого и понятного языка нам это сделать будет весьма непросто. Но я согласен с тем, что вопрос вызовет определенное сопротивление, как минимум скрытый саботаж. Однако, думается мне, что мы не с того конца взялись за решение проблемы. Давайте перевернем пирамиду. Давайте создадим спрос на реформу снизу. Давайте запустим целевую пропаганду для каждой конкретной группы. Молодежи нужны посылы, которые сделают этот новояз модным и прогрессивным. Именно не грамматика, а сам язык новой успешной России, России будущего и так далее. Вы меня понимаете, Борис Алексеевич?
Судя по тому, как заблестели глаза у Суворина, он уловил идею.
На фото: Борис Суворин
– Да, Государь. Техническим специалистам и прочим технарям делаем посыл о том, что развитие и модернизация России, ее индустриализация и все, что с этим связано требует нового, более простого языка и правописания. Для студентов свою историю запустим, для женщин – свою и так далее. Мода на модернизацию и на новую Россию. Новояз – язык успешной России! Новояз – язык перемен!
Я усмехнулся.
– Ну, как-то так. В общем, в этом деле первая скрипка за вашим Мининформом. Надеюсь на вас, Борис Алексеевич и жду конкретных предложений по данному вопросу. А заодно, про календарь надо подумать. В общем, давайте запустим общественную дискуссию и по теме новояза успеха, и по теме Новоюлианского календаря. Пусть обсуждают. А мы направим это обсуждение в нужно русло.
* * *
МОСКВА. КРЕМЛЬ. ДОМ ИМПЕРИИ. 23 июля (5 августа) 1917 года.
– Мы завтра едем в Марфино?
– Что, простите?
– Михаил, я спросила, едем ли мы завтра в Марфино и во сколько мне быть готовой к выезду?
Я несколько мгновений смотрел на невесту, ничего не понимая. Не на лошадях же она хочет покататься в конце-то концов? Видя, что я подвис, девушка мягко улыбнулась и сказала с легким укором:
– Ваше Императорское Величество, позволю себе напомнить вам, что у вашего сына завтра день рождения.
Я застонал.
– Ах, милая моя Мари, спасибо, это совсем вылетело у меня из головы. Видимо я плохой отец…
Мария покачала головой.
– Вы хороший отец, Михаил. Только очень и очень занятой. Вы уже знаете, что подарите сыну?
Усмехаюсь.
– Милая Мари, во-первых, не я, а мы, или вы собираетесь отделить себя от моей обожаемой персоны?
– Обожаемой?
– Имеете возражения на сей счет?
– Нет-нет, не имею. Так что же мы подарим Георгию?
– Так вот, теперь настало время того самого «во-вторых». Вы ведь наверняка все уже придумали, не так ли, милая Мари?
Девушка не стала ломаться и кокетничать, а просто сказала:
– Фотоаппарат.
– Мари, вы гений!!! Конечно же! Нет, даже не так, мы сделаем лучше!
– Интересно, что вы придумали.
– Мы подарим Георгию фотоаппарат, еще несколько мы передадим в дар Звездному лицею и организуем там настоящую фотолабораторию, создадим фотокружок и попросим господина Суворина выделить нескольких фотографов, которые будут читать лекции и учить лицеистов! Я попрошу нашего Лейб-фотографа господина Прокудина-Горского лично присмотреть за этим кружком!
Великая Княжна улыбнулась.
– Вы это отлично придумали, Михаил. Георгий и его друзья будут в полном восторге.
На фото: граф Георгий Брасов
Глава 12. Так сошлись звезды
МОСКВА. ХОДЫНСКИЙ АЭРОДРОМ. 24 июля (6 августа) 1917 года.
Прибытие в Москву очередного официального дирижабля, вероятно, уже смотрится со стороны так же обыденно, как и прибытие трамвая к обычной московской остановке. Подумаешь, прибыл дирижабль с очередным монархом, разлетались тут всякие…
Не знаю, возможно, именно так и думали служащие главного аэропорта Империи, когда швартовался к причальной мачте дирижабль с болгарским царем, но для посвященных это был отнюдь не рядовой визит. Ну, и что, что летел он вовсе ни из какой не из Болгарии, а пролетел-то всего ничего, описав в полете Москву по широкой дуге, огибая столицу на пути из Марфино? Важно ведь не то, как он летел, а важно то, что напишут об этом всем в прессе.
А уж напишут, как говорится, так уж напишут. Не извольте в том сумлеваться, как говорят московские извозчики.
Вот и закончилась швартовка. Мощные моторы прижимают канаты к причальному столу и дирижабль уже окончательно покинул власть свободных стихий. Теперь все четко и жестко — воздушный корабль прибыл на свою стоянку, и пассажиры теперь могут свободно покинуть чрево огромного лайнера.
До одури боюсь я дирижаблей, памятуя их «вспыльчивый характер». Но, пока, Бог миловал. Сжав зубы, приходится мириться с нешуточным риском. Просто слишком многое зависит сейчас от скорости передвижения и оперативности появления различных персон в требуемых местах.
– Его Величество Царь Болгарии Борис Третий!
Появляется мой новоявленный царственный собрат в сопровождении своих генералов и прочих официальных лиц, которых уже успели привезти из Болгарии под ясны очи «обожаемого монарха», пока тот томился узником охотничьего домика в лесном массиве у Марфино. Достаточно комфортно, кстати сказать, томился. Даже на охоту какую-то ходил. Уж не знаю, какая там в Подмосковье охота.