Недостреленный (АИ) - Читатель Константин. Страница 23

1918. Кинохроника. Москва. Брянский (Киевский) вокзал.

Обойдя Брянский вокзал, свернули по набережной к Бородинскому мосту. Обратная дорога заняла у нас часа полтора-два. Идя быстрым шагом, не особо замёрзли, хотя к вечеру мороз начал пощипывать. Распрощавшись, разошлись по домам, договорившись завтра посоветоваться с Розенталем, и я поспешил к Лизе.

Сегодняшним вечером меня хватило только чтобы поужинать, поразговаривать немного с Лизой и завалиться спать. Впрочем, девушка тоже хотела выспаться. Заснули мы, наверное, как только головы коснулись подушек.

Этим утром вставать было значительно легче. Мы с Лизой, как и вчера, вместе дошли до третьего Знаменского переулка, я проводил её до канцелярии, и она, помахав мне ладошкой, исчезла за двустворчатыми дверями отдела. На утреннем совещании мы с Павлом рассказали об адресе в Филях и попросили ещё людей, чтобы "взять сразу всех за жабры", как выразился Никитин. Розенталь назначил задержание всех обитателей того дома на вечер. А нам Маршалк сообщил о телефонограмме, полученной из архива бывшего градоначальства насчет грузовика. Автомобиль принадлежал по записям продовольственному комитету Временного правительства. Адрес гаража прилагался, и мы с Никитиным сразу же выехали на трамвае по данному адресу.

На месте отыскался заведующий гаражом, мужчина лет тридцати с покрасневшими глазами, носом и старательно дышащий в сторону. Я присмотрелся к завгару, пытаясь игнорировать перегар, и нашел, что его описание подходит под вид шофёра грузовика при ограблении жилого дома. Никитин тоже вгляделся в него и кивнул мне, подумав о том же самом. Предъявив мандат, Никитин тут же начал наседать:

— Автомобиль где?

— В гараже стоит, чего ему будет, — опасливо ответил завгар.

— Когда ездили последний раз?

— Давно уже, осенью. Возить нечего, и бензина нет, чего ездить.

— Показывай, — потребовал Никитин.

Мы подошли к сараю, завгар открыл ворота, и мы увидели стоящий грузовик. Как и описывали, он был небольшой, с открытой кабиной, цвета и номер совпадали с описанием. Я обошел грузовик, заглянул в кузов, в кабину.

— С осени стоит, говоришь, — обратился я к заведующему. — Так в гараже и стоял, никуда не выгоняли?

— Нет, куда его выгонять, так и стоит. А чего? — ответил завгар, отводя свой "выхлоп" вместе со взглядом.

— А кто его брать мог без ведома? — подключился Павел.

— Никто не мог, ключи у меня. Да кому он нужен без бензина, а тот стоит дорого.

— А почему снег в кабине, под водительским сиденьем и рядом? — ткнул я рукой. Завгар смешался и не нашел, что ответить.

— И в кузове тоже снег имеется, — отметил Никитин. — Сдается нам, что ты участвовал намедни вместе с автомобилем в ограблении, — добавил он, вынимая револьвер. Завгар побледнел, даже нос его стал менее красным.

— Нет, я не грабил никого, нет! — испуганно заговорил он. — Кузьма-сосед попросил помочь по-соседски, подвезти надо было… Я не грабил, нет!

— Вот ты в уголовно-розыскной милиции это всё и расскажешь, — прервал его Никитин.

— Не надо, я и вам всё расскажу… И к соседу приведу, сами у него всё спросите… — затараторил завгар.

— Ну, веди, — распорядился Никитин.

Добирались мы втроём до места жительства соседа незадачливого завгара недолго. Вскоре мы уже зашли в московский дворик, вошли в подъезд и поднялись по лестнице, остановившись перед квартирной дверью. Достали револьверы, и Никитин позвонил.

— Спросит — ответишь, что ты, мол, пришел, поговорить надо, — повторил ещё раз Никитин. Завгар закивал.

— Кого там принесло? — раздался из-за двери молодой мужской голос.

— Кузьма, это я, поговорить надо… — прокричал завгар. Раздался скрип отодвигаемой задвижки, дверь открылась, за ней стоял этот Кузьма в косоворотке, потертых штанах и франтоватых ботинках. Никитин втолкнул завгара в дверь, мы тут же ввалились вслед за ним.

— Уголовно-розыскная милиция, — сказал Никитин.

— Ааа, сыскари… — закричал Кузьма. В его руке откуда-то появился нож, он попытался достать им ближе всего к нему стоявшего соседа. Я успел за шиворот отдёрнуть завгара назад, а Никитин своим пролетарским кулаком ударил по вытянутой руке, держащей нож. У Кузьмы в руке что-то хрустнуло, он завыл дурным голосом, а нож со стуком упал на пол. Я поднял упавшее холодное оружие, убрал его в карман и усадил струхнувшего завгара у стены прямо на пол. Никитин ощупал карманы Кузьмы и сунул дуло нагана ему под нос:

— Дом на Мясницкой грабил?

— Ааа, не скажу!.. Доктора мне!.. — кричал Кузьма.

Я быстро прошелся по квартире, в помещении больше никого не было.

— Повезли их в милицию, — сказал я Павлу. — Там решим, что делать.

Подняли завгара с пола, и, подталкивая Кузьму с накинутым на плечи пальто, вышли из квартиры. Перед выходом во двор Никитин предупредил:

— Кто заорёт или побежит, пулю словит…

Завгар часто закивал, а Кузьма только ругался и стонал, держась за руку, но уже не кричал.

В уголовно-розыскной милиции их развели по разным комнатам, Кузьме вызвали доктора, который вправил тому вывих локтевого сустава и наложил повязку. Розенталь допрашивал Кузьму, а Никитин взял показания с завгара. Мне было интересно посмотреть на Розенталя в деле, и я остался в комнате с ним и Кузьмой.

— Имя, фамилия, кто отец, — спрашивал Розенталь. Кузьма ответил.

— Проживаете по адресу… — Розенталь назвал адрес, откуда мы доставили Кузьму. Тот подтвердил.

— Принимали участие в ограблении жильцов доходного дома на Мясницкой? — задал вопрос Розенталь.

— Неа! — ухмыльнулся Кузьма. — Не принимал. Ваши вон ворвались, сразу руки ломать… А я ничего не знаю.

— Вы пытались убить ножом вашего соседа во время прихода к вам наших сотрудников, — прищурился Розенталь.

— Испугался, махнул рукой неловко, — усмехнулся Кузьма. — Не хотел я никого убивать. Нож случайно схватил.

— Если вы отпираетесь, то завтра мы пригласим ограбленных вами жителей дома. И когда они вас признают, а они вас признают, мы вас немедленно расстреляем за вооруженный грабеж, — веско сказал комиссар милиции. Кузьмы усмехаться перестал.

— А если скажу, то что? — спросил он.

— Мы рассмотрим и учтём, насколько полезны будут ваши показания, — ответил Розенталь.

— Надо было сразу их всех шлепнуть, — ощерился Кузьма. — Ну, слушай, сыскарь…

По рассказу Кузьмы, банда, ограбившая дом на Мясницкой, была собрана частью из "птенцов Керенского", частью из московских люмпенов с Хитровки. Составилась она из завсегдатаев одного хитровского притона, который Кузьма обещался показать. Подал идею дерзкого ограбления дома один из признанных местных вожаков, рецидивист с дореволюционным стажем, Яша Зуб.

Выспросив у Кузьмы подробности про трактир, Розенталь отправил того в камеру, брать с собой не стал. Комиссар розыскной милиции стал собирать людей на поимку Зуба и его банды. Набралось нас полтора десятка человек, в основном матросы и рабочие, направленные в розыск Советами рабочих депутатов. Вышли мы, когда уже наступали сумерки, и группками потопали на своих двоих в сторону Хитровки.

Площадь биржи труда была погружена в темноту, разбавляемую тусклыми огоньками в окнах окружавших её трактиров и ночлежек. Розенталь ещё в здании милиции объяснил нам задачу, и все расходились по своим местам. Часть милиционеров занимала посты снаружи здания, беря под контроль окна и выход из ночлежки, в здании которой и был нужный трактир. Сам Розенталь, мы с Никитиным и еще четверо человек вошли внутрь, толкнув темные деревянные двери с облупившейся краской. Дохнуло спёртым воздухом. Под настороженными взглядами обитателей ночлежки мы прошли в плохо освещенную залу трактира, темноту которой разгоняли свечи, стоявшие на стойке и в простеньких настенных подсвечниках.

У грубо сколоченных столов, на которых стояли стаканы, тарелки и бутылки, сидели кучками усатые и бородатые люди. Тусклое освещение и клубившийся дым добавляли им сумрачности и угрожающего вида. В одиночку я бы не хотел появляться в этом помещении, да и сейчас мне было не очень уютно, несмотря на товарищей рядом. По милицейским сводкам, во многих бандах Москвы и окрестностей численность бандитов превышала состав всей московской уголовно-розыскной милиции с третьего Знаменского, вместе взятой. Я шел, держа руки в карманах расстёгнутой шинели, и чувствовал охватившее всех напряжение. Провожаемые хмурыми и злыми глазами находившихся в зале людей, мы пересекли её и подошли к тонкой двери в "кабинет", где собирались деловые люди из завсегдатаев этого трактира, и где проводил вечера Зуб. Без стука распахнув дверь "кабинета", Розенталь произнёс: