Время зверей (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 49

— Уверен? Что не на войне?

— Нет, не уверен… — я снова вздохнул — Ну так все-таки, честно, почему отказались меня убрать? Поступить профессионально, как вы говорите!

— Наверное потому, что я уже не профессионал — усмехнулся Сазонов — Прикипел к тебе душой. Ты же мой ученик. И ты хороший парень. Жаль, что все так сложилось — ты даже не представляешь, какой ты ценный кадр для спецслужб. Кстати — они тоже этого не представляют. Иначе бы не послали тех идиотов тебя убивать. Вначале тех, что на дороге, а потом ликвидаторов на даче. Тебя убивать только из засады, лучше всего снайпером. Честно сказать, я теперь не уверен, что с тобой справлюсь. Стар стал, сила и скорость уже не те. А ты прогрессировал, очень прогрессировал. Ты один из лучших, или даже лучший — из тех бойцов, кого я видел в своей жизни. Теперь — лучший, чем я.

Мы помолчали. Мне было грустно. Нет, не потому, что нас сейчас обложили со всех сторон и хотят нашей смерти. Мало ли кто когда хотел моей смерти? Те об этом вскорости очень пожалели. Грустно, что кончается некая часть моей жизни. Раньше я знал, как жить. Знал, какова моя цель. А теперь? Теперь-то что?

— Чувствую себя туалетной бумажкой. Меня использовали, и теперь хотят сжечь. Противно!

Сазонов посмотрел на меня, и в глазах его не было насмешки. Только грусть и безмерная усталость.

— Андрей…жизнь такова. Я всю свою жизнь отдал служению стране. Начальники приходят и уходят — Родина остается. Пафосно звучит, я понимаю, но это правда. И ты должен меня понимать, уверен. Иначе бы ты никогда не согласился со мной работать. Ты ведь не только, и не столько хотел отомстить тем, кто сломал тебе жизнь. Ты хотел помочь родине. И ты ей помог. И это не родина неблагодарна, это те негодяи, что по прихоти судьбы заняли высокие посты виноваты в том, что ты и я вдруг оказались не нужны стране. И не только ты и я — сотни, тысячи профессионалов. Уверен, наступит день, когда мы будет нужны. Не завтра, может быть даже не в следующем году, но наступит. Эта бесовщина не может продолжаться долго.

— Доживем ли? — усмехнулся я, и Сазонов пожал плечами:

— Доживем. Куда же мы денемся? Этим дуракам нас не убить. Вот что, Андрей…завтра похороны твоей подруги. Я все оплатил. На кладбище будут в полдень, в 12 часов. Вот тут все данные, прочитай.

Я бросил взгляд, и написанное тут же засело в памяти — номер участка, карта участков, номер могилы.

— Само собой — тебя там будут ждать, так что готовься как следует. Но проститься тебе нужно, ведь ты хотел.

Я кивнул, и мы снова замолчали. Вообще, я заметил, есть люди, рядом с которыми приятно молчать. Сидишь, думаешь, и он думает. Может об одном и том же, а может о разном, но главное — рядом с этим человеком легко и надежно. Он как скала, о которую разбиваются волны.

— Как думаете, стоит связываться с номерными счетами? То есть — депозитами.

— А почему бы и нет? Тебе деньги совсем не нужны? Если парень не врет, там куча денег. Обоснуешься за границей, пересидишь. А там, глядишь, все и придет в норму. Ну и я к тебе подтянусь, если что. Языки ты знаешь — в Швейцарии официальные языки французский, немецкий, итальянский, а еще свой диалект. Выучить язык для тебя пара пустяков. Документы у тебя есть, деньги есть — отсидишься. Система связи та же. Из города надо уходить — после того, как похоронишь Надю. С Юрой что будешь делать?

— Нет, убирать его не буду. Пусть живет. Не от хорошей он жизни в это вляпался. Отчаялся парнишка. Тем более, что он дал мне информацию, стоящую больших денег.

— Уверен, что она того стоит?

— Не уверен. Но я выясню подробнее. И по результатам приму решение. Если он меня обманул…

Я замолчал, а Сазонов не стал спрашивал, как именно я поступлю, если Юра меня обманул. Зачем? По-хорошему Юру следовало зачистить в любом случае — соврал он, или не соврал. Вернее, не «по-хорошему», а потому, что таковы правила игры. Сомневаюсь, что он до конца понимал, куда лезет. Но это ничего не меняет.

— А теперь такой вопрос… — начал Сазонов, и замолчал, а я невольно захолодел. По большому счету для меня это был главный вопрос. И самый страшный.

— Ты ведь понял, откуда ликвидаторы узнали о твоей даче?

— Понял. Не дурак.

— Это хорошо, что не дурак. Так вот что ты будешь делать, когда встретишься с ними лицом к лицу? Ты ведь понимаешь, что это возможно? И что эти парни опаснее всего? И знаешь, чем опаснее? Не тем, что они быстры и сильны, и хорошо обучены — ты знаешь их как облупленных, и они тоже не смогут тебя взять. Хотя скорее всего — думают обратное. Я другого боюсь…

— Что я не смогу их убить?

— Что ты не сможешь убить своих друзей. Что ты будешь стараться их обезвредить, а не убить. И тогда тебе конец.

— Друзья ли они мне? Те, кто меня предал?

Сазонов пристально посмотрел мне в лицо, глаза его чуть прищурились. Он медленно кивнул, и так же медленно, веско сказал:

— Хорошо. Надеюсь, что все обстоит именно так. Ну что, еще чаю закажем, или пора уходить?

— Пора уходить. Если только нам дадут это сделать. Там вон автобус еще появился, в нем человек тридцать сидит, гарантия!

— Они не будут стрелять — если только нет снайпера. Попробуют массой задавить. Ну что, до встречи?

— До встречи…Учитель!

Я пожал Сазонову руку, и едва удержался от соблазна — заглянуть ему в голову. Но удержался. Потому что есть такое, чего делать нельзя. Например — заглядывать в душу друзьям без их ведома. Я не могу назвать себя высокоморальным человеком, это было бы просто глупо, после нескольких десятков убийств, которые совершил, но у меня есть свои понятия о порядочности, и я буду их придерживаться во что бы то ни стало.

А вокруг кафе начали сгущаться тучи. Из автобуса, стоявшего на площадке у кафе посыпались люди в камуфляже и масках, легковые машины припарковавшиеся там же, возле автобуса, изрыгнули из своего нутра еще человек двадцать мужчин — в гражданском. Они все были без оружия (по крайней мере носимого открыто) — крупные, крепкие, плечистые.

Мне вдруг стало смешно, вспомнилась книга Стругацких «Трудно быть богом», которую я, после несколько десятков прочтений знал почти наизусть: «брат Аба выделил для вашего ареста не самых умелых бойцов, а самых толстых и сильных. И он оказался прав. Несколько вывихнутых рук, несколько отдавленных шей, выбитые зубы не в счет… и вот вы здесь! А ведь вы не могли не знать, что деретесь за свою жизнь»

Вот и здесь то же самое. Толпа мордоворотов, один другого шире, и толпа не очень организованная — видимо не нашлось дельного командира, который всех бы построил и наметил конкретный план захвата. Вся их тактика тупа, как обух топора, и столь же эффективна — против неподготовленного противника. Но если перед ними стоит мастер, и этот мастер совсем даже не желает попасть в руки толпе…

Я немного задержался — оставил на столе деньги за обед (кстати, вкусные были хинкали! Сочные, ароматные — как и полагается), потом достал из дипломата пачки денег и рассовал их по карманам. Карманы пиджака и брюк раздулись, и это было очень неприятно (потому, в общем-то, я и взял с собой дипломат!), но гораздо неприятнее бегать с дипломатом в руках. А то, что придется бегать — без всякого сомнения.

Сазонов и принял первый удар толпы. Или нет, не так! Толпа приняла первый удар — Сазонова.

На него набросились со всех сторон, схватили за плечи, за руки. Двое крепышей в гражданском с боков, еще двое — спереди и сзади. Очень забавно выглядел Сазонов в своем образе деревенского пасечника, особенно когда его попытались зажать мордовороты. Именно попытались, потому что через секунду после того, как его схватили за руки, схватившие вверх ногами полетели на асфальт, и я даже поморщился — точно себе что-нибудь поломают эти ребята. А потом началась потеха — люди разлетались как кегли от удара шара. Здоровенные, плечистые парни взлетали в воздух, падали, катились по асфальту — и все это так быстро, так неожиданно для них самих, что когда спина Сазонова в последний раз мелькнула, скрываясь за углом здания, никто не бросился следом, никто не попытался его догнать. Правда один из гражданских достал пистолет и направил его в сторону беглеца, но другой выдал такую матерную тираду, что пистолет исчез даже быстрее, чем появился. И это понятно — летний день, по улице гуляют отдыхающие, и начни сейчас палить куда попало, что случится? Случится как минимум увольнение, отправят в народное хозяйство быкам хвосты крутить. Потому что пуля, пущенная трясущейся рукой неопытного человека (да и опытного тоже — пуля-дура!) обязательно найдет себе цель. Только скорее всего не ту, на которую рассчитывал ее хозяин. Так и присесть можно…лет на пять, как минимум! За служебную халатность, приведшую к плачевному результату.